Товлубий.
Норовистый необъезженный конь пытается сбросить седло.
и Асан уже подросли. Беки могут выбрать любого из них!
голосом: - Я пошлю воинов и велю тебе, Товлубег, убить их!
барс, нимало не испуганный решением молодого хана.
думает, щурится, грызет кость, вытирает жирные пальцы о халат. - Ну что ж,
верят только безумцы и дервиши и еще такие, как поп Алексий... Я подумаю,
Бердибек! Мне некому подарить твою голову, хан, а ежели ты подаришь
кому-нибудь мою голову, ты погибнешь. Тогда уже тебе не простят ничего.
Только взять царевичей тебе придется самому и самому придется говорить с
матерью!
руках этого толстого старого барса, и тот играет с ним как хочет, и
власть, ради которой он пошел на преступление, будет принадлежать
Товлубию, а не ему, Бердибеку. Но хоть видимость власти, хотя бы слава и
трон достанутся все же ему! А там... Сколько лет жизни осталось этому
толстому старику?
Смена ханов в Сарае и всегда была тревожна для Руси, а тем паче теперь,
когда вместо доброго Джанибека, как справедливо называли его русские
летописцы, на трон владык Золотой Орды восходил жестокий и порочный
правитель, навряд сугубо расположенный к русичам.
окончил утреннюю молитву. - Худа б не было!
пусть нас не ждут! - Он подумал еще и, видя полное недоумение Станяты,
пояснил: - Пакости будем стеречись, а хуже, ежели нам теперь ярлыки не
утвердят!
русскую церковь от выплаты дани, следовало вырвать у ордынцев немедленно,
пока не изгладился из памяти многих успех излечения Тайдулы.
верить неможно! Надобно разузнать погоднее, что тут к чему>.
приготовили ему мусульманские улемы, почему и мало обратил внимания на
крики: <Колдун! Колдун!>, сопровождавшие его поезд, когда он утром этого
дня отправлялся к царице и Бердибеку выразить соболезнования и поздравить
нового хана.
весь оцеплен стражею. И когда Алексий (большинство его спутников
задержали, не пропустив) проходил во дворец сквозь плотную толпу
придворных, зловещие возгласы: <Колдун, колдун! Маг! Чародей!> -
раздавались со всех сторон.
отделанной шелками и парчой. Тайдула чуть ниже, но тоже на роскошном,
украшенном бирюзою возвышении. Ниже и по сторонам царских мест
располагались ряды придворных, среди которых почти не было монгольских
лиц, разве несколько беков и нойонов, затерянных в толпе густобородых
сартов.
шатре и вокруг было столько, что показалось - после обычных приемов
Джанибековых, - началась война и войско готовится выступить в поход.
Бердибек сидел, выпрямившись, по временам раздувая ноздри, и глядел поверх
голов, словно бы никого не видя.
едва он заикнулся о ярлыках - обычном подарении ханов русской церкви,
выступил кади и громко, гневно начал говорить, указывая пальцем на
Алексия.
арабском, и Алексий скорее догадывал, чем понимал, что его, оказывается,
обвиняют в чернокнижии и колдовстве, с помощью коего он якобы и излечил
Тайдулу а потому предлагают сразиться в споре с Мунзибугой, сыном
Моллагавзина слепого, и защитить, если может, себя от обвинения.
ученого, гордо глядя на русского митрополита готовый к спору.
объявив, что верховный русский поп может отказаться от диспута в этот раз,
ежели у него нет с собою священных книг, и уехать к себе домой. Царица
явно предлагала ему бегство!
и ясно ответил, что Бог, который помог ему совершить чудо, всегда с ним и
потому он может отвечать на любые вопросы, заданные ему перед лицом царя и
царицы.
его, Алексия, но Алексий уже переступил черту возможного отступления и
теперь лишь мысленно вручил себя Господу.
диспут не ожидали.
сперва распростерся ниц перед троном Бердибека, цветисто и высокопарно
приветствуя нового хана:
прекрасной справедливостью и совершенным благородством справедливейшего
царя, царя царей, великого и справедливого хакана вселенной, поддержанного
Богом победоносного победителя, славы царей прочих народов, повелителя
Золотой Орды, страны тюрок, Хорезма, Азербайджана, Аррана, Руссии и прочих
стран и народов, покровителя веры, защитника людей, сияния и блеска
державы, убежища народа, красы царства, столпа мира и религии, покровителя
ислама и мусульман, поражающего врагов и недругов точно молния, тени
Аллаха в странах Востока и Запада, великого Бердибека, сына Джанибека,
внука Узбека, потомка великого Бату-хана и покорителя вселенной, славного
Темучжина, да увеличит Аллах его власть и да умножит могущество! - говорил
Мунзибуга, простираясь перед отцеубийцею, не ведающим пока, усидит ли он и
вовсе на троне. - Хвала Аллаху, который укрепил трон повелителей Золотой
Орды, доставив наследованное и приобретенное царство достойному преемнику,
- продолжал свои славословия сын Моллагавзина слепого, - который велел
солнцу справедливости и луне правосудия взойти на востоке его страны и
владений, который направил в его царственную и державную реку потоки
благоденствия и покоя, который заставил весь мир и все страны исполнять,
повиноваться и слушаться его приказов и запретов, так что враги царства и
недруги государства прячут головы под ворота отступления, а набожные и
благочестивые мужи пребывают в безопасности и здравии, двери насилия и
тирании забиты для подданных гвоздями правосудия, <куропатка и сокол мирно
уживаются в одном гнезде>.
кади: много ли они смогут вытянуть у купцов и дать ему серебра, ежели он
все же накажет Алексия?)
продолжал, закатывая глаза, Мунзибуга, - его блага открыли перед
униженными врата сострадания, летопись царей началась с его царствования,
книга правосудия изукрашена пером справедливости этого царства! И все это
сказанное - лишь капля в море, частичка целого, как сказал поэт:
поглядел, довольный собою, по сторонам и, выждав, пока не утихнет
поощрительный ропот, обратился к Алексию:
нечистыми руками, помощью злобных сил сотворил чудо, о коем вскоре
пожалеют все, едва узрят призрачное торжество Иблиса и праведный гнев
Аллаха!
противника. Убедить стараются слушателей спора, и ради них говорят свои
доводы та и другая стороны.
как, прежде чем приступить к лечению, воздвигал я святое изображение и
молился ему, и могу показать и повторить слова наших молитв, возносимых к
триединому Богу: Отцу, Сыну, страдавшему за нас, распятому и вознесенному
и сидящему ныне одесную Отца, и Духу Святому, иже от Отца исходящему, -
подобно тому, как от солнца, имеющего образ и цвет, исходят лучи,
напояющие вселенную. А также молился я Деве Марии, Мариам, Матери Божией!
Ведома и почитаема многими из вас священная книга Инджиль, или Евангелие,