Чтение 81–й страницы книги ~Графиня Де Монсоро~

монсеньер, чтобы про меня не могли сказать: вот Луи де Клермон, граф де
Бюсси, который служит вероломному принцу и бесчестному человеку.

- Ну хорошо, ты увидишь. Но как расторгнуть этот брак?

- Очень легко. Стоит только обратиться к отцу.

- Барону де Меридор?

- Да.

- Но ведь он в глубине Анжу.

- Он здесь, монсеньер, то есть в Париже.

- У тебя?

- Нет, возле своей дочери. Поговорите с ним, монсеньер, пусть он поймет,
что может рассчитывать на вас; пусть он увидит в вашем высочестве не того,
кого он видел до сих пор, - не врага, а покровителя, и тогда он, ныне
проклинающий ваше имя, будет вас обожать, как своего доброго гения.

- Это могущественный сеньор в своей округе, - сказал герцог, - и уверяют,
что он пользуется большим влиянием во всей провинции.

- Все так, монсеньер, но не об этом вам следует думать прежде всего;
прежде всего он - отец, чья дочь попала в беду, и он несчастен несчастьями
своей дочери, - И когда я смогу его увидеть?

- Как только вернетесь в Париж.

- Хорошо.

- Значит, мы об всем договорились, монсеньер?

- Да.

- Слово дворянина?

- Слово принца.

- А когда вы отправляетесь?

- Нынче вечером. Ты меня подождешь?

- Нет, я поеду вперед.

- Поезжай и будь готов.

- К вашим услугам, монсеньер. Где я найду ваше высочество?

- На утреннем туалете короля, завтра около полудня.

- Я там буду, монсеньер. Прощайте.

Бюсси не потерял ни секунды, и дорогу, которую герцог проделает, дремля в
карете, за пятнадцать часов, он одолел за пять. С сердцем, переполненным
любовью и счастьем, он мчался, чтобы как можно раньше успокоить барона,
которому обещал помощь, и Диану, которой возвращал половину жизни.

Глава 34

О ТОМ, КАК ШИКО ВЕРНУЛСЯ В ЛУВР И КАК ЕГО ПРИНЯЛ КОРОЛЬ ГЕНРИХ III

Пробило еще только одиннадцать часов утра, и весь Лувр был погружен в
сон. Часовые во дворе старались шагать бесшумно, всадники, сменявшие посты,
ехали шагом.

Король, утомленный вчерашним паломничеством, спал, и никто не осмеливался
нарушить его сон.

Два человека одновременно подъехали к главным воротам Лувра. Один
восседал на свежайшем берберском жеребце, другой - на взмыленном андалузском
коне. Они остановились перед воротами и невольно взглянули друг на друга,
так как, прибыв с двух прямо противоположных направлений, они столкнулись
лицом к лицу.

- Господин де Шико! - воскликнул тот из приезжих, кто был помоложе,
склоняясь в учтивом поклоне. - Как поживаете?

- А, сеньор де Бюсси! Как нельзя лучше, сударь, - ответил Шико с
непринужденностью и вежливостью настоящего дворянина, тогда как приветствие
Бюсси обличало в нем большого и хорошо воспитанного вельможу.

- Вы приехали поприсутствовать на утреннем туалете короля, сударь? -
осведомился Бюсси.

- И вы тоже, как я предполагаю?

- Нет, я хочу засвидетельствовать почтение монсеньеру герцогу Анжуйскому.
Вы же знаете, господин де Шико, - улыбаясь, добавил Бюсси, - я не имею
счастья принадлежать к любимцам его величества.

- В этом следовало бы упрекнуть короля, а не вас, сударь.

Бюсси поклонился.

- Вы вернулись издалека? - спросил он. - Я слышал, что вы путешествуете.

- Да, сударь, я охотился, - ответил Шико. - Ну, а вы, вы тоже
путешествовали?

- Да, я побывал в провинции. Ну, а теперь, сударь, - продолжал Бюсси, -
не соблаговолите ли вы оказать мне одну услугу?

- Даже не спрашивайте. Всякий раз, когда господин де Бюсси обращается ко
мне с просьбой, какова бы она ни была, - сказал Шико, - он оказывает мне
высочайшую честь.

- Отлично. Вас пропустят в луврские палаты - вы человек
привилегированный, ну, а я останусь в приемной, будьте так любезны,
предупредите герцога Анжуйского, что я его ожидаю.

- Если монсеньер герцог Анжуйский в Лувре, - сказал Шико, - он непременно
будет присутствовать на утреннем туалете его величества. Почему бы вам,
сударь, не пройти туда вместе со мной?

- Я боюсь увидеть недовольное лицо короля.

- Вот как!

- Проклятие, он до сего дня не балует меня своими милыми улыбками.

- Будьте спокойны, скоро все это переменится.

- Ах, так вы предсказываете будущее, господин де Шико?

- Иногда занимаюсь. Не унывайте, господин де Бюсси. Пойдемте.

Они вошли в Лувр и там расстались: один направился в покои короля, другой
- в апартаменты, занимаемые монсеньером герцогом Анжуйским, в которых
раньше, как мы, кажется, уже говорили, обитала королева Маргарита.

Генрих III только что проснулся; он позвонил в большой колокольчик, и
слуги и друзья толпой устремились в королевскую опочивальню. Королю уже
поднесли куриный бульон, вино с пряностями и мясной паштет, когда к своему
августейшему повелителю вошел оживленный Шико и, даже не поздоровавшись,
начал с того, что ухватил кусок паштета с серебряного блюда и отхлебнул
бульона из золотой миски.

- Клянусь смертью Христовой! - воскликнул король, напустив на себя
гневный вид, хотя на самом деле был донельзя обрадован. - Да это наш плут
Шико! Беглец, бродяга, висельник Шико!

- Ну, ну, что ты говоришь, сын мой! - сказал Шико, бесцеремонно
усаживаясь с ногами в покрытых пылью сапогах в огромное, вышитое золотыми
геральдическими лилиями кресло, где уже сидел Генрих III. - Значит, мы
забыли наше возвращеньице из Польши, когда мы играли роль оленя, а магнаты
исполняли партии гончих. Ату, ату его!

- Ну вот, вернулось мое горе, - сказал Генрих, - отныне придется
выслушивать только одни колкости. А мне так спокойно жилось эти три недели.

- Ба! - воскликнул Шико. - Вечно ты жалуешься. Ты похож на своих
подданных, черт меня побери! Посмотрим, чем ты занимался в мое отсутствие,
мой милый Генрих! И каких новых глупостей наделал, управляя нашим прекрасным
Французским королевством!

- Господин Шико!

- Гм! А наши народы все еще показывают тебе язык?

- Бездельник!

- Не повесили ли кого-нибудь из этих маленьких завитых господинчиков? Ах,
извините, господин де Келюс, я вас не заметил.

- Шико, мы поссоримся.

- И наконец, остались ли какие-нибудь деньги в наших сундуках или в
сундуках у евреев? Деньги были бы весьма кстати, нам обязательно нужно
поразвлечься, клянусь святым чревом! Жизнь невыносимо скучна.

И Шико жадно набросился на подрумяненные ломтики мясного паштета,
лежавшие на блюде.

Король рассмеялся, все подобные сцены неизменно заканчивались королевским
смехом.

- Расскажи, - попросил он, - где ты был и что ты делал за время столь
долгого отсутствия?

- Я, - ответил Шико, - составлял проект маленькой процессии в трех
действиях.

Действие первое: кающиеся, одетые только в рубашки и штаны, поднимаются
из Лувра на Монпарнас, по пути таская друг друга за волосы и обмениваясь
тумаками.

Действие второе: те же самые кающиеся, оголившись до пояса, спускаются с
Монмартра к аббатству святой Женевьевы, по пути усердно бичуя себя четками
из терновых игл.

Действие третье: наконец, те же самые кающиеся, совсем нагишом,
возвращаются из аббатства святой Женевьевы в Лувр, по пути ревностно
рассекая друг у друга плечи ударами плеток, хлыстов или бичей.

Поначалу я еще задумал ввести, как неожиданную перипетию, прохождение
процессии по Гревской площади, где палачи сожгут кающихся, всех - от первого
до последнего. Однако потом сообразил, что всевышний, наверное, сохранил
там, у себя, наверху, малость содомской серы и немного гоморрской смолы и не
захотел лишать его удовольствия лично заняться поджариванием грешников.

Итак, господа, в ожидании сего великого дня давайте развлекаться.

- Погоди, расскажи сначала, чем ты занимался, - сказал король. - Знаешь
ли ты, что я приказал разыскивать тебя во всех притонах Парижа?

- А Лувр ты хорошенько обыскал?

- Должно быть, какой-то распутник держал тебя взаперти, мой друг.

- Это невозможно, Генрих, ведь ты собрал у себя в Лувре всех распутников
королевства.

- Значит, я ошибаюсь?

- Э, бог мой! Конечно, ошибаешься. Впрочем, как всегда и во всем.

- В конце концов выяснится, что ты отбывал покаяние.

- Вот именно. Я ударился было в религию, хотелось посмотреть, что это
такое, и, ей-богу, сыт ею по горло. Хватит с меня монахов. Фи! Грязные
скоты.