Чтение 81–й страницы книги ~Графиня Де Шарни~

- А король не только не думает больше о бегстве, но четвертого числа
этого месяца присоединился к Национальному собранию и поклялся в верности
Конституции.

На губах Фавра мелькнула улыбка.

- Вы не верите? - спросил барон.

- Я этого не говорю, - отвечал Фавра.

- Итак, вы сами видите, маркиз, что не стоит рассчитывать ни на его
высочество, ни на короля...

- Переходите к делу, господин барон.

- Вы предстанете перед судом...

- Я уже имел честь это слышать от вас.

- Вы будете осуждены!..

- Возможно.

- На смерть!..

- Вероятно.

Фавра поклонился с видом человека, готового принять любой удар.

- Знаете ли вы, дорогой маркиз, какая вас ждет смерть?..

- Разве смерть бывает разная, дорогой барон?

- Еще бы! Существует кол, четвертование, шнурок, колесо, веревка,
топор.., вернее, все это было еще неделю назад! Сегодня же, как вы говорите,
существует только одна смерть: виселица!

- Виселица?!

- Да. Национальное собрание, провозгласившее равенство перед королем,
решило, что было бы справедливо провозгласить равенство и перед лицом
смерти! Теперь и благородные, и смерды выходят из этого мира через одни и те
же врата: их вешают, маркиз!

- Так, так! - обронил Фавра.

- Если вас осудят на смерть, вы будете повешены...И это весьма прискорбно
для дворянина, которому смерть не страшна - в этом я совершенно уверен, - но
которому все же претит виселица.

- Вот как?! Господин барон, неужели вы пришли только за тем, чтобы
сообщить мне это приятное известие? - спросил Фавра. - Или у вас есть для
меня еще более любопытные новости?

- Я пришел вам сообщить, что все готово для вашего побега; еще я хочу вам
сказать, что если вы пожелаете, то через десять минут вы будете за пределами
этой тюрьмы, а через двадцать четыре часа - за пределами Франции.

Фавра на минуту задумался; казалось, предложение барона ничуть его не
взволновало. Затем он обратился к своему собеседнику с вопросом:

- Это предложение исходит от короля или от его высочества?

- Нет, сударь, это мое предложение. Фавра взглянул на барона.

- Ваше? - переспросил он. - А почему ваше?

- Потому, что я испытываю к вам симпатию, маркиз.

- Какую же симпатию вы можете ко мне испытывать, сударь? - молвил Фавра.
- Вы меня видели всего два раза.

- Довольно однажды увидеть человека, чтобы узнать его, дорогой маркиз.
Настоящие дворяне встречаются редко, я хотел бы сохранить одного из них, не
скажу для Франции, но для человечества.

- У вас нет других причин?

- Достаточно того, сударь, что, согласившись одолжить вам два миллиона и
выдав вам эти деньги, я ускорил развитие вашего заговора, который сегодня
раскрыт, и, следовательно, сам того не желая, я подтолкнул вас к смерти.

Фавра усмехнулся.

- Ежели это единственное ваше преступление, можете спать спокойно, -
проговорил Фавра. - Я вас прощаю.

- Как?! - вскричал барон. - Неужели вы отказываетесь бежать?..

Фавра протянул ему руку.

- Я благодарю вас от всего сердца, барон, - отвечал он. - Благодарю вас
от имени моей жены и моих детей, однако я отказываюсь...

- Вы, может быть, думаете, что я принял недостаточные меры, маркиз, и вы
боитесь, что неудачная попытка к бегству может усугубить ваше тяжелое
положение?

- Я полагаю, сударь, что вы - человек осмотрительный и, я бы даже сказал,
отважный, раз вы пришли лично предложить мне побег; но повторяю: я не хочу
бежать!

- Вы, верно, опасаетесь, сударь, что, будучи вынуждены покинуть Францию,
вы оставите жену и детей в нищете Я это предвидел, сударь: я оставлю вам
этот бумажник, в нем сто тысяч франков в банковских билетах.

Фавра бросил на барона восхищенный взгляд.

Покачав головой, он возразил:

- Не в этом дело, сударь. Если бы в мои намерения входил побег, я покинул
бы Францию, положившись лишь на ваше слово, и вам не пришлось бы передавать
мне этот бумажник. Но еще раз вам повторяю: мое решение принято, я не хочу
бежать.

Барон взглянул на отказывавшегося маркиза так, словно усомнился в том,
что тот в здравом уме.

- Вас это удивляет, сударь, - с необыкновенным спокойствием вымолвил
Фавра, - и вы про себя пытаетесь понять, не осмеливаясь спросить у меня,
почему я решил идти до конца и умереть, если это понадобится, какая бы
смерть меня ни ожидала.

- Да, сударь, должен признаться, что это так.

- Ну что же, я вам сейчас объясню. Я - роялист, но не такой, как господа,
эмигрирующие за границу или скрывающиеся в Париже; мое мнение основано не на
расчете; это культ, вера, религия. Король для меня - то же, что архиепископ
или Папа, то есть живое воплощение исповедуемой мной веры. Если я убегу, то
возникнет предположение, что мне помогли бежать либо король, либо его
высочество. Если они помогли мне бежать, значит, они - мои соучастники. А
сейчас отрекшийся от меня с трибуны принц и сделавший вид, что не знает
меня, король - вне Досягаемости. Религии гибнут тогда, барон, когда нет
мучеников. Так вот, я решил возвысить свою религию ценой своей жизни! Пусть
это послужит упреком прошлому и предупреждением грядущему!

- Но подумайте, маркиз, какая смерть вас ожидает!

- Чем безобразнее смерть, тем дороже жертва: Христос умер на кресте меж
двух разбойников.

- Я еще мог бы это понять, - заметил барон, - если бы ваша смерть могла
оказать на монархию такое же влияние, как смерть Христа на человечество. Но
короли совершают такие грехи, маркиз, что, боюсь, не только кровь одного
дворянина, но и кровь самого короля не сможет их искупить!

- Все во власти Божией, барон. Однако во времена нерешительности и
сомнения, когда многие манкируют своими обязанностями, я умру с чувством
исполненного долга.

- Да нет, сударь! - в нетерпении воскликнул барон. - Вы умрете, сожалея о
бесполезной смерти!

- Когда безоружный солдат не хочет бежать с поля боя, когда он ждет
конца, когда он без страха встречает смерть, он отлично понимает, что его
смерть бесполезна; но он понимает и то, что бежать стыдно, и предпочитает
умереть!..

- Маркиз, вы меня не убедили...

Он достал часы: они показывали три часа ночи.

- У нас есть еще час, - продолжал он. - Я сяду за этот стол и почитаю
полчаса. А вы в это время подумайте. Через полчаса вы дадите мне
окончательный ответ.

Подвинув стул, он сел за стол спиной к пленнику, раскрыл книгу и стал
читать - Доброй ночи, сударь! - молвил Фавра. Он отвернулся к стене, чтобы,
без сомнения, подумать обо всем без помех.

Барон несколько раз вынимал часы из жилетного кармана, волнуясь больше,
чем пленник. Когда полчаса истекли, он встал и подошел к постели.

Однако он ждал напрасно: Фавра не оборачивался. Барон наклонился и,
услышав ровное дыхание, догадался, что пленник спит.

- Ну что же, - сказал он сам себе, - я проиграл. Однако приговор еще не
был произнесен. Возможно, он еще надеется...

Не желая будить несчастного, которого через несколько дней ожидал долгий
и глубокий сон, он взял перо и написал на чистом листе бумаги:

"Когда приговор будет произнесен, когда маркиз де Фавра будет приговорен
к смерти, когда у него не останется надежды ни по отношению к судьям, ни к
его высочеству, ни к королю, то, ежели он изменит свое мнение, ему довольно
будет позвать тюремщика Луи и сказать ему:

"Я решился бежать!" - и ему будет в этом оказана помощь.

Когда маркиз де Фавра будет ехать в повозке на казнь, когда маркиз де
Фавра публично покается перед Собором Парижской Богоматери, когда маркиз де
Фавра пройдет босиком и со связанными руками то небольшое расстояние от
городской Ратуши, где он продиктует свое завещание, до виселицы на Гревской
площади, то и тогда еще он может произнести вслух эти слова: "Я хочу жить!"
- и он будет спасен.

Калиостро"

Засим посетитель взял лампу, еще раз подошел к пленника, дабы посмотреть,
не проснулся ли он, и, видя, что он по-прежнему спит, пошел, не переставая
оглядываться, к двери камеры, за которой неподвижно стоял тюремщик с
невозмутимым смирением посвященного, готового к любым жертвам ради великого
общего дела.

- Что я должен делать. Учитель? - спросил он - Оставайся в тюрьме и
исполняй все, что тебе прикажет маркиз де Фавра.

Тюремщик поклонился, взял лампу из рук Калиостро и почтительно двинулся
вперед, освещая путь своему повелителю.

Глава 16

ГЛАВА, В КОТОРОЙ СБЫВАЕТСЯ ПРЕДСКАЗАНИЕ КАЛИОСТРО