ращаться к ее родственнице" и устроил ее в семействе Грегори, людей
честных и очень ему преданных, которым она тем более могла довериться,
что они были из ее же клана и рода. У них она тайно жила до тех пор, по-
ка все не созрело окончательно, после чего они помогли ей вызволить отца
из тюрьмы, а когда его выпустили, она снова тайно вернулась к ним. Так
Престонгрэндж обрел свое оружие и воспользовался им; при этом ни словеч-
ка не просочилось наружу о его знакомстве с дочерью Джемса Мора. Разуме-
ется, шепотом передавались кое-какие слухи о побеге этого человека,
пользовавшегося дурной славой; но правительство прибегло к подчеркнутой
строгости, одного из надзирателей высекли, лейтенант гвардии (мой бедный
друг Дункансби) был разжалован в рядовые, а что до Катрионы, то все муж-
чины были очень рады, что ее вину обошли молчанием.
- говорила она, когда я начинал настаивать, - не хочу, чтобы Кэтрин уз-
нала, какой у вас твердый лоб". Выносить это было тем труднее, что она,
как я знал, виделась с моей маленькой подружкой чуть ли не каждый день и
рассказывала ей обо мне всякий раз, как я (по ее выражению) "был умни-
ком". Наконец она соблаговолила пожаловать меня, как она сказала, своей
милостью, которая мне скорей показалась насмешкой. Право, она была на-
дежным, можно сказать, неукротимым другом всякому, кого любила, а среди
них первое место занимала одна дряхлая болезненная аристократка, почти
слепая и очень остроумная, которая жила на верхнем этаже дома, стоявшего
в узком переулке, держала в клетке целый выводок коноплянок и с утра до
ночи принимала гостей. Мисс Грант любила водить меня туда и заставляла
развлекать старуху рассказами о моих злоключениях; мисс Тибби Рэмси (так
ее звали) была со мной необычайно ласкова и рассказала мне немало полез-
ного о людях старой Шотландии и о делах минувших лет. Надо сказать, что
из ее окна - так узок был переулок, всего каких-нибудь три шага в шири-
ну, - можно было заглянуть в решетчатое окошко, через которое освещалась
лестница в доме напротив.
мисс Рэмси. Помню, мне показалось, что эта дама рассеянна и чем-то оза-
бочена. Да и самому мне вдруг стало не по себе, потому что окно, вопреки
обыкновению, было открыто, а день выдался холодный. И вдруг до меня до-
летел голос мисс Грант.
вам привела!
лок тонул в прозрачной тени, где все было отчетливо видно на фоне черных
от копоти стен; и в зарешеченном оконце я увидел два улыбающихся лица -
мисс Грант и Катрионы.
всем блеске, как та девушка в Лаймкилнсе. Пускай полюбуется, что я суме-
ла из вас сделать, когда взялась за это всерьез!
платье; вероятно, не менее строгому осмотру подверглась и Катриона. Мисс
Грант, такая веселая и умная, удивительно много внимания уделяла одежде.
после чего ее сразу увели от окна.
назад к мисс Рэмси, крича, чтобы она дала мне ключ, но с таким же успе-
хом я мог бы взывать на скале к развалинам замка. Она сказала, что дала
слово, и мне надо быть умником. Взломать дверь было невозможно, даже ес-
ли пренебречь всеми приличиями; не мог я и выпрыгнуть в окно, так как
оно было на высоте седьмого этажа. Мне оставалось лишь, вытянув шею,
глядеть из окна и ждать, пока они снова покажутся на лестнице. Я только
и увидел две головки, забавно сидевшие на юбках, словно на подушечках
для булавок. Катриона даже не взглянула вверх на прощание; сделать это
ей не позволила (как я узнал после) мисс Грант, сказав, что люди выгля-
дят особенно непривлекательно, когда на них смотрят сверху вниз.
жестокости.
скромностью. - А я вот очень довольна. Вы выглядели лучше, чем я опаса-
лась. Когда вы появились в окне - только смотрите, не зазнавайтесь! - у
вас был вид блестящего молодого человека. Но не забывайте, Катриона не
могла видеть, какой у вас твердый лоб, - добавила она, как бы стараясь
меня ободрить.
тверже, чем у других.
притчами, как иудейский пророк.
несчастная, могли это сделать? Зачем вам было подвергать меня такой пыт-
ке.
ничего не стоит... Вы видите ее когда захотите... Дайте мне хоть полча-
са.
продолжал требовать своего, прибегла к крайнему средству: стала перед-
разнивать мой голос, когда я выкрикнул имя Катрионы, и таким образом
несколько дней продержала меня в повиновении.
я о нем ничего не знал. Насколько мне теперь известно, Престонгрэндж и
его светлость верховный судья знали кое-что, но притворялись, будто ни-
чего не слышали; как бы то ни было, они держали дело в тайне, и публика
ничего не узнала; а когда настал срок, ненастный день 8 ноября, бедняга
Джемс из Глена под вой ветра и шум дождя был законным порядком повешен в
Леттерморе, близ Балахулиша.
ли до Джемса и, вероятно, будут гибнуть впредь (несмотря на всю нашу
мудрость) до скончания времен. И до скончания времен молодые люди, еще
не привыкшие к коварству жизни и людей, будут бороться, как боролся я, и
решаться на героические поступки, и подвергать себя опасности; а ход со-
бытий будет отбрасывать их прочь, неотвратимый, как армия на марше.
Джемса повесили; а я жил в доме Престонгрэнджа и испытывал к нему благо-
дарность за отеческое внимание. Его повесили. И подумать только - встре-
тив на улице мистера Саймона, я поспешил снять перед ним шляпу, как при-
мерный мальчик перед учителем. Его повесили, добившись этого хитростью и
жестокостью, а мир продолжал жить и ничуть не изменился; и негодяи, сос-
тавившие этот ужасный заговор, считались благопристойными, добрыми, поч-
тенными отцами семейства, ходили в церковь и причащались святых даров!
тикой: я увидел ее с изнанки, где она черна, как могила, и на всю жизнь
излечился от желания вновь принять в ней участие. Я мечтал пойти по
простому, тихому, мирному пути, держась подальше от опасностей и соблаз-
нов, грозящих запятнать мою совесть. Ведь оглядываясь назад, я видел,
что в конце концов ничего не достиг; столько было громких слов и благих
намерений, но все попусту.
предложили собрать вещи и ехать в Лейден. Престонгрэнджу я, разумеется,
не сказал ни слова: и так уж я слишком долго злоупотреблял его гостепри-
имством и ел за его столом. Но с его дочерью я был более откровенен и
сетовал на судьбу, жалуясь, что меня посылают за границу, и твердя, что,
если она не позволит попрощаться с Катрионой, я в последнюю минуту отка-
жусь ехать.
зан вам и что мне ведено вам повиноваться. Но признайтесь сами, ведь вы
слишком любите шутить, чтобы вам можно было до конца довериться.
сов утра. Корабль отплывает только в час. Не отпускайте шлюпку. И если
вас не удовлетворит мой прощальный привет, можете сойти на берег и сами
искать Кэтрин.
ваться этим.
подружились за это время, и она столько для меня сделала; я не спал всю
ночь, думая о том, как мы расстанемся, а также о чаевых, которые мне
предстояло раздать слугам. Я знал, что она считает меня слишком застен-
чивым, и хотел доказать ей, что это не так. Да и вообще теперь, когда я
испытывал к ней такую горячую и, надеюсь, взаимную привязанность, всякая
отчужденность могла бы показаться просто невежливой. Поэтому я собрался
с духом, заранее выбрал слова и, когда мы остались одни в последний раз,
смело попросил разрешения поцеловать ее на прощанье.
сказала она. - Я что-то не припоминаю, чтобы давала вам повод так истол-
ковать наше знакомство.
зать, как вдруг она обхватила меня за шею и подарила мне самый нежный
поцелуй на свете.
чтобы мы расстались, как чужие? И если я не могу в вашем присутствии и
на пять минут сохранить серьезность, это не мешает мне любить вас всем
сердцем. Только взгляну на вас, и вся я уже полна любовью и смехом! А
теперь, дабы завершить ваше образование, вот вам совет, который очень
скоро вам пригодится. Никогда не просите женщин. Они все равно ответят
"нет". Бог еще не создал девушки, которая устояла бы перед этим искуше-
Акунин Борис
Маккефри Энн
Афанасьев Роман
Березин Федор
Орлов Алекс
Афанасьев Роман