вделанные оконца с отверстием короба. Роберту вспомнилось, что он уже в
Провансе осматривал экземпляр подобного этому устройства, о котором
объяснялось, что оно способно оживлять свет, основываясь на действии тени.
большую лампу, которая на стороне, противоположенной носку, имела вместо
рукояти закругленное зеркало особого выгиба. Когда зажгли фитиль, зеркало
стало метать сияющие лучи вовнутрь трубки, короткой подзорной трубы,
конечной линзой которой являлось вделанное в ребро короба окно. Из этой
машины, стоило Каспару закрыть свой короб, лучи пронизывали стеклышко в
планке, затем расширялись веером и высвечивали на стене разноцветные
картины, и Роберту показались они оживленными, до такой степени все было
ярко и подробно.
прикован к скале в океане и побиваем волнами. От этого виденья Роберт никак
не мог отвести взгляда и оно будто слилось с другими образами, которые
возбуждал к жизни Каспар, двигая линейку перед окном, и движение было
настолько живо - сон внутри сновиденья, - что он не мог отграничить того,
что ему рассказывали, от того, что видел.
корабля сошел Феррант, который теперь вызволял заключенного. Все было
понятно. В ходе плавания Феррант обнаружил прикованного-соответственно
распространенной легенде - посреди океана Иуду, в наказание за его
злодейство.
как будто из уст отца Каспара. - С тех пор как я тут утесняем, с девяти
часов сегодняшнего утра, я все надеюсь, что смогу исправить содеянное
мною... Я благодарен, брат..."
твое греходеяние совершилось в тридцать третий год по рождении Спасителя, а
следовательно тысячу шестьсот десять лет тому..."
лет вашего людского времени прошло с тех пор, как меня посадили на эту
скалу. Но не исполнилось еще и не исполнится никогда даже одного дня по
моему исчислению. Ты не ведаешь, что, вплыв в море, окружающее этот мой
остров, ты попал в другой универсум, который живет рядом с вашим и внутри
него, и тут у нас Солнце, обращаясь около Земли, уподоблено желвецу, который
каждый шаг проползает медленнее, чем предыдущий. Так, уподобляясь черепахе,
в этом моем мире первый мой день соответствовал двум дням вашим, потом стал
равняться трем, потом все более долгому сроку, каждый раз более долгому, и
так до нынешнего времени; имея тысячу шестьсот десять ваших лет, я внутри
своего дня все еще на девятом вечернем часу. Вскоре время мое потечет еще
медлительнее, я буду вечно проживать девятый час тридцать третьего года по
счислению от Вифлеемского сочельника..."
вечном переживании Страстной пятницы, ежедневно и ежечасно существуя в час
страсти человека, которого предал я. В первый день моей кары, между тем как
для других близился закат, а потом сошла ночь, а потом занялся рассвет
Святой субботы, в моем мире миновал только атом атома мига девятого часа той
приснопамятной пятницы. Затем замедлился еще и еще бег Солнца, и для вас
Христос воскрес, а я остался вдалеке от воскресенья. Ныне для вас пролетели
столетия и столетия, а я отошел на какую-то кроху от первой минуты..."
через десять тысяч или более лет, для тебя начнется суббота..."
остановится страдание из-за той смерти, которая вызвана мной, но я утрачу
возможность, какую имею сейчас, сделать так, чтоб случившееся не случилось".
меридиан. За той линией и в моем и в твоем универсуме - наканунный день.
Если я, ныне освобожденный, мог бы переступить эту линию, я бы оказался в
Страстном четверге, потому что наголовник, который у меня накинут,
повелевает моему Солнцу сопровождать меня подобно тени, и где бы я ни
оказывался, там время исчисляется в соответствии со мной. Я мог бы успеть и
в Иерусалим, путешествуя в этом длиннейшем четверге, и прибыть туда скорее,
чем совершится мое душепродавство. И отвратить от Учителя его участь".
совершится Искупление и мир останется поныне во власти первородного греха".
тогда мне быть? Оставлю свои деяния в том виде, в каком содеял, и буду
проклят. Предупрежу свою ошибку, и воспрепятствую промыслу Господню и обрету
проклятие. Что же, где-то было с самого начала прописано, будто я обречен на
обречение?"
говорил отец Каспар, но голос его был для Роберта неузнаваем. Слабый свет,
проходящий через щель в стене, освещал только половину лица говорящего,
переиначивая форму его носа и странно разделяя бороду: одна ее сторона
казалась седой, а другая темной. Глаза настолько запали, что даже глаз,
остававшийся на свету, казался затененным. Только сейчас Роберт различил на
нем черную нашлепку.
представлял собою аббата де Морфи, - твой брат сумел изобрести шедевр своего
Гения. И он проделал путь, намеченный Иудой, воспрепятствовал совершению
Господних Страстей и не дозволил искупления грехов. Никто на свете не
искупится! Все будем жертвами единого первородного греха, все обречены
проклятью! Твой брат пребудет грешником, но не в большей степени, чем
остальные люди, что вполне извинимо!"
возможно обмануть Державца: не все извращения истины он постигает.
Достаточно было умертвить Иуду, что я тогда же и совершил на морском утесе,
облекся в его наголовник, отправил судно вперед себя к противоположному
берегу Острова, а сам прибыл сюда к тебе в обманном подобии, и не допустил
тебя как следует обучиться плаванию, чтобы ты не мог последовать за мной
туда, куда я вознамерился, и я использовал твою подмогу для создания
подводного колокола, чтоб я смог добраться до Острова". Говоря все это,
чтобы показать наголовник, он совлек с себя широкое платье и оказался в
наряде пирата, а потом столь же медленно отнял от лица бороду, стащил
накладной парик, и Роберту померещилось, будто он перед зеркалом.
противоположного берега Острова снова взял под командование свой корабль и
проплыл на нем весь мой бесконечный Страстной четверг до Иерусалима, и нашел
там четвергового Иуду, готовящегося предать, и повесил его на осине, и не
дал передать Сына Человечьего Стражникам Тьмы, я пробрался в Гефсиманский
сад с моими наемниками и похитил Нашего Господа, уберегши его от распятия! И
теперь ты, я, мы все проживаем в мире, который не был искуплен!"
что бывают рдяноцветные голубицы, потому что Спаситель, перед тем как взойти
на крест, облачился в тунику цвета алого? Тысячу и шестьсот и десять лет
Христос в заключении здесь на Острове, и отсюда стремится бежать в обличий
Голубицы Цвета Пламени, но он не в силах расстаться с этим местом, потому
что около Мальтийской Установки я оставил Иудин наголовник и, значит, там
постоянно длится один и тот же самый день. Сейчас для меня
единственное-уничтожить тебя, а затем жить счастливому во Вселенной, откуда
удалено раскаяние, где ад обеспечен всем, и там в аду, когда наступит мой
час, меня восприветствуют, как нового Люцифера!" - И он хохотнул, подступая
ближе к Роберту, чтоб совершить последнее из злодейств.
Христу свободу. Я еще не забыл шпажной науки, а тебя мой отец не учил
потаенным приемам!"
отвечал на это Феррант с грустной улыбкой. - Ты учил меня только ненавидеть.
Думаешь, ты меня сильно осчастливил, дав мне жизнь лишь ради того, чтобы я в
твоей Романной Стране олицетворил Подозрение? Покуда ты живешь и думаешь обо
мне то, что и я вынужден о себе думать, я не могу не презирать себя.
Следовательно, ты меня убьешь или я тебя, исход одинаков. Выйдем".
из нас должен перестать жить!"
смерти? Мы никогда не узнаем, потому что этого не знал и он сам. Но во снах
такое случается.
переломанной (в памятных обстоятельствах) пополам. Но он воскликнул, что
Господь ниспошлет ему силу в битве и что добрый фехтовальщик должен уметь
сражаться и со сломанным клинком.
последнего из их несогласий.
растянула от корабля до воздушной тверди алые нити, как будто кто-то
перерезал горловые вены скакунам Солнца. Природа разрешилась великим
торжеством громов и молний с дождепролитием, и небо и море ошеломляли слух
дуэлянтов, затуманивали им зренье, лупили мерзлой водой по рукам.
разворачивались фланконады, и совершались ретирады, и канаты использовались
для спасенья, чтобы, взвиваясь в лет, убежать от жала шпаги; воздух полнился
обидами, каждый удар сопровождался оскорблением, и наскоки мешались с
толчками и с воем ненастья, охватившего их.
Каргалов Вадим
Земляной Андрей
Свержин Владимир
Сертаков Виталий
Пехов Алексей
Шилова Юлия