Чтение 81–й страницы книги ~Санго из Чегема книга3~

свадьбе. Попробуем вас на обжираловке и на опиваловке.

-- Это мы можем, -- сказал Объедало, облизываясь.

-- Горло пересохло, пить хочется, -- добавил Опивало.

И тут братья-великаны зарезали двух быков, развели огонь посреди двора,
целиком зажарили быков на огромных вертелах, вынесли столы и поставили на
них зажаренных быков. По одну сторону сели хозяева, по другую -- гости.
Одного быка разделали и разделили всем поровну, а другого оставили про
запас. Только все приступили к еде, как Объедало, дожевывая свою порцию,
подсел ко второму быку. Отрезая ножом огромные ломти мяса от туши быка, он
за час целиком его съел, и лишь начисто обглоданный скелет быка остался на
столе. Взглянув на великанов сквозь ребра обглоданного быка, Объедало
сказал:

-- Ку-ку! Не будет ли добавки?

-- Добавки?! -- удивились великаны и стали переглядываться.

-- С обжираловкой у вас все в порядке, -- объявил старший великан, --
посмотрим, как у вас с опиваловкой.

Два брата великана вынесли из винного подвала тридцативедерную амфору с
вином, прислонили ее к столу и сказали:

-- Пробуйте, вино будем пить по вашему выбору. Это красное. Не
понравится -- вынесем амфору с белым вином.

Опивало подошел к амфоре и подмигнул Силачу:

-- Подсоби-ка, браток!

Силач приподнял амфору, осторожно наклонил ее и начал вливать вино в
разинутый рот Опивалы. Минут через пятнадцать, к великому изумлению
великанов, Силач запрокинул амфору, и последняя струйка вылилась в рот
Опивалы. Силач откатил опустевшую амфору, а Опивало, утираясь, посмотрел на
великанов и сказал:

-- Ну что? Красное вино неплохое. Попробуем теперь белое.

-- Тридцативедерную амфору на пробу?! -- воскликнул старший великан. --
Нет, у них с опиваловкой обстоит еще лучше, чем с обжираловкой.

-- Протестую, -- вскинулся Объедало, -- обжираловка ни в чем не
уступает опиваловке.

Братья-великаны заметно погрустнели и стали о чем-то перешептываться.
Друзья Джамхуха окончательно взбодрились.

-- Если что не так, -- громко сказал Силач, -- считайте, друзья, что
пятерых великанов я рядком уложил посреди двора. Ты, кажется, спешил, --
напомнил он старшему брату великанов, -- не пора ли тебе уходить?

-- Я откладываю свои дела, -- мрачно ответил тот. Он услал куда-то
одного из своих братьев, и тот через некоторое время возвратился с древней
старухой.

Старший великан представил ее друзьям.

-- Это старуха по прозвищу Страусиная Нога, -- сказал он. -- Сейчас мы
проверим вас на проворство. Пусть ваш Скороход побежит наперегонки с нашей
старухой.

-- Но где же мы будем бежать? -- засмеялся Скороход, добродушно глядя
на старуху.

-- Вот южные ворота, -- сказал старший великан, -- до самого моря здесь
открытое место. Двадцать тысяч шагов туда и столько же обратно.

-- Нехорошо, -- возразил Джамхух, -- старую женщину заставлять бегать,
как девчонку.

-- Это не ваша забота, -- ответил старший великан, и все пошли к южным
воротам.

-- Прямо-таки мне жалко эту старушенцию, -- сказал чувствительный
Скороход, когда они вышли за ворота. -- Она похожа на мою бабушку, а я
должен с ней бежать наперегонки.

По знаку старшего великана старуха Страусиная Нога и Скороход побежали.
Безобразно вскидывая мускулистые ноги, старуха мчалась за Скороходом, при
этом, к удивлению друзей Джамхуха, не очень от него отставала. Правда,
Скороход то и дело оборачивался, не в силах скрыть улыбки при виде столь
престарелой, но все еще очень бодрой соперницы. Вскоре бегуны скрылись из
глаз, и оставшиеся, поглядывая на солнце, стали их дожидаться. Но они что-то
слишком долго не возвращались.

А между тем вот что случилось с бегунами. Скороход, добежав до моря,
сел на песок в ожидании старухи. Наконец она прискакала, уселась возле
Скорохода и, тяжело дыша, проговорила:

-- Уморилась я, сынок, пожалей меня. Все равно ты проворней. Давай
лучше посидим на теплом песочке, и я поищу у тебя в волосах. А потом побежим
назад.

-- Хорошо, Страусиная Нога, -- сказал Скороход, -- недаром я заметил,
что ты похожа на мою бабушку. В детстве я так любил полежать на коленях у
бабушки, а она в это время искала у меня в волосах. Но бедная моя бабушка
умерла...

-- Вот и полежи, -- ласково промурлыкала Страусиная Нога, придвигаясь к
нему поближе, -- а я поищу у тебя в волосах.

Скороход разлегся на песочке, положив голову на колени старухе, и она
стала искать у него в волосах. Пригретый солнцем, под мерный шум волн
Скороход уснул. Этого-то Страусиной Ноге и надо было. Оказывается, под
фартуком у нее были припрятаны курица и зерна проса. Она достала пару
пригоршней и густо посыпала ими голову Скорохода. А потом вытащила курицу, и
та стала склевывать зерна с его головы. Старуха осторожно переложила голову
Скорохода на песок. Он себе спит, а курица поклевывает зерна у него в
голове, и ему во сне кажется, что это Страусиная Нога ищет у него в волосах.

И вот Страусиная Нога припустила назад, вскидывая свои безобразные
мускулистые ноги, а Скороход все спит, а старуха уже настолько приблизилась
к дому великанов, что ее стало хорошо видно, а Скороход все спит.

Великаны громкими, радостными криками начали приветствовать и
взбадривать ее.

-- Ну еще немного поднажми! -- орали они и свистели.

-- Слухач! -- воскликнул Джамхух. -- Послушай, что там случилось?

Слухач приник головой к земле.

-- Я слышу храп, который доносится с моря. Остроглаз, поставив
козырьком ладонь над глазами, сказал:

-- Да, он лежит на берегу, а курица что-то склевывает у него с головы.
А что -- не могу разобрать.

-- Дело за тобой! -- крикнул Джамхух, видя, что старуха уже совсем
приблизилась.

Остроглаз быстро вынул из колчана стрелу, приладил ее к тетиве, натянул
тетиву, тщательно прицелился и спустил стрелу. Стрела, просверкнув в
воздухе, долетела до моря и вонзилась в курицу. Курица забилась и ударами
крыльев по голове Скорохода разбудила его. Скороход вскочил, не понимая,
куда делась старуха, откуда взялась пронзенная стрелой курица и почему его
голова посыпана зернами проса. Он замотал головой, стряхивая зерна и остатки
сна. Тут он понял, что Страусиная Нога его обманула.

-- Хайт!!! -- вырвалось у него гневное абхазское восклицание. Он
сдернул с ног жернова, вскочил и с быстротой ветра помчался назад.

Через несколько мгновений он обогнал старуху и так разогнался, что чуть
не перелетел через ворота, но тут Силач схватил его на лету и, ставя на
землю, сказал:

-- Друзья, считайте, что пятеро уже рядком лежат посреди двора, а
остальные сбежали.

Вскоре, тяжело дыша, прибежала и старуха.

-- Молодец, Страусиная Нога, -- зло прошипел старший великан, -- на
таких состязаниях и второе место почетно.

-- Я сделала все, что могла, -- сказала старуха, с трудом переводя
дыхание.

-- Ах ты, старая обманщица! -- крикнул Скороход. -- Сейчас же пойди и
принеси мои жернова, раз мне из-за тебя пришлось их бросить.

Тут старуха стала ругаться, что Скороход не чтит абхазские обычаи, по
которым старого человека надо уважать, а не держать его на побегушках. Но
Сын Оленя вступился за Скорохода.

-- Абхазцы потому и чтут старость, -- сказал он, -- что старость, по
нашим понятиям, возраст мудрости, справедливости, несуетности. А старость,
сама не уважающая себя, не достойна уважения других. Раз ты суетилась и
обманывала нашего Скорохода, пользуясь его доверчивой чувствительностью,
посуетись еще немного и принеси его жернова.

Старуха посмотрела на братьев-великанов.

-- Ступай, ступай, -- сказал старший, -- раз ты ни на что другое не
пригодна.

И старуха Страусиная Нога, ворча, поплелась в сторону моря.

-- Где только вы ее выкопали? -- спросил Объедало.

-- Да здесь в лесу живет, -- морщась, сказал один из братьев, --
местная ведьма. Иногда помогает нам по хозяйству, иногда по ведьминским
делам. Но толку от нее мало, совсем из ума выжила.

Братья-великаны вместе с Джамхухом и его друзьями вошли во двор.

-- Ладно, -- сказал старший великан, кивая на длинный шест, стоявший
посреди двора, -- пусть теперь Джамхух напоследок покажет свою телесную
сноровку. Этот шест длиной в сто локтей. Если Джамхух влезет на вершину
шеста, держа на голове горшок, наполненный кипятком, а потом слезет с шеста,
не пролив ни капли, -- отдаем сестру.

Вскипятили воду, перелили ее в глиняный горшок и поднесли Джамхуху,
который, разувшись, стоял у шеста. Джамхух поплевал на руки, поставил на
голову поверх войлочной шапки горшок и осторожно стал карабкаться к вершине
шеста. А великаны сгрудились под шестом и, выставив ладони, ожидали, не
капнет ли сверху.

-- Сын Оленя, не облейся кипятком! -- крикнула снизу золотоголовая
Гунда. -- А то у моего мужа будет некрасивое лицо! Но с другой стороны, если
ты прольешь кипяток, то ведь не сможешь быть моим мужем? Ой, Джамхух, что-то
я запуталась. Объясни мне, в чем моя ошибка!

-- Милая Гунда, -- сказал Джамхух, продолжая осторожно карабкаться
наверх, -- ты, сама того не желая, отвлекаешь меня.