журналы, вышедшие до появления оборотня, он обнаружил там то же самое! Как
это могло случиться? - спрашивал он себя. Почему общество не
разваливалось, не рассыпалось в прах? Почему власть, породившая столько
идиотизма, причинившая столько бед и не давшая народу ничего, кроме
бесправия, существует? На чем же она держится?
которое он занимает в обществе, - стало быть, деньги. Он - подзащитный
золота, он заранее оправдан, ибо приговор ему пишут на зеленой бумажке в
один кларк. Смешно говорить о злодеяниях Фойта, если сравнить их с
коварством Грейчера. Но так же смешно обвинять Грейчера, если думать обо
всем том, что безбоязненно и уверенно творится на глазах миллионов людей.
Ведь те же самые воротилы, в толпе которых сегодня скрывается Грейчер со
своими часами, уже давно живут по этим часам, живут задолго до их
изобретения! Несчастный Лансэре открыл и без того известный закон:
многоликость, или, лучше сказать, безликость, куда страшнее уэллсовского
невидимки!
обманул тогда, в разговоре на вилле "Красные листья", а позже - в таверне
"Ее прекрасные зеленые глаза", беднягу Таратуру, пообещав ему найти
профессора Грейчера. Он понял, что может не найти его, потому что
оборотень не один, потому что в каждой клетке мозга, управляющего страной,
сидит свой оборотень - человек с непроницаемым ворованным лицом.
славные и открытые, - они украдены, забраны, конфискованы вот у этих
людей, идущих по улице мимо окон гардовского кабинета. Украдены для того,
чтобы можно было с их помощью говорить прекраснодушные слова о единстве
нации, единстве помыслов и устремлений, единстве капиталов и интересов,
единстве богатого и власть имущего - с бедным и бесправным.
человека-оборотня, не понимая, что обманна вся система. И если тогда, в
универмаге "Бенкур и Кь", он еще мог найти Грейчера, то теперь это
действительно становилось невозможным. Там, наверху, если уж искать, легче
было найти как раз честного, умного, порядочного человека, разумные и
справедливые дела которого преследуют общее благоденствие и процветание.
Он был бы слишком заметен на общем фоне. Да, его бы обязательно сразу
заметили и не простили бы этой непохожести на остальных, не простили бы
ему индивидуального лица. Но Грейчера найти трудно, потому что нельзя
схватить оборотня в мире оборотней, нельзя по лицу найти человека там, где
у всех одно лицо, нельзя узнать его по поступкам, когда все действуют
одинаково...
запросом о своем муже Алина Фридель, жена парикмахера Пауля Фриделя. Что
ей отвечать?
раскрытии одного важного преступления ("это тоже правда"), а чтобы
успокоить ее, я попрошу его завтра позвонить ей по телефону... или даже
зайти на минуту домой ("это неправда"). - Гард повесил трубку. Потом снова
обернулся к телефону, набрал номер "Красных листьев". - Таратура? Это я,
привет. Нет, пока ничего нового... У меня к тебе просьба: позови-ка к
телефону Юма Рожери. Нет-нет, настоящего Юма, с лицом парикмахера...
Хэлло, Юм! У меня к вам просьба, старина. Надо сыграть одну чертовски
трудную роль. Я завтра пришлю машину, и вам придется съездить домой к
Фриделю, да... Жена очень беспокоится, и разговоры всякие ползут... Я
знаю, что это нелегко. Но, понимаете, это надо сделать. Спасибо, Юм! Я
ценю, что впервые за двадцать последних лет вы будете играть, не подписав
контракта... Спасибо, старина!
подумал Гард, вешая трубку. - Ведь на обмане долго не продержишься...
Впрочем, это уже устаревшая фраза. Ах, Грейчер, быть может, вы и не
знаете, что использованное вами чудовищное открытие позволило скромному
полицейскому комиссару сделать другое открытие, не менее чудовищное.
Спасибо, профессор..." И Гард пошел к шкафу, где стояла бутылка стерфорда.
12. МОЛОДЕЦ, ЭРНИ!
появилась первая дань гангстера: девятнадцать серебряных луковиц и сто
двадцать восемь серебряных портсигаров. Гард попросил Фойта "погулять"
где-нибудь немного, а сам внимательно осмотрел награбленное добро. Увы,
это были нормальные часы и нормальные портсигары. Они разноголосо
верещали, открываясь, а часы монотонно тикали, навевая на комиссара
невеселые мысли. Гард задумчиво щелкнул последнюю луковицу и стал ждать
Фойта.
кабинета. - Ищите дальше.
озабоченно сказал Фойт. - Если бы вы видели, комиссар, какую отбраковку
мне пришлось делать самому! Ребята перестарались и натащили Бог знает что!
же, я сам виноват. Прибежал к своим и на радостях говорю: "Так и так,
друзья, если у вас нет желания проводить подписку на обелиск над моей
могилой, надо пощупать самых жирных поросят в нашем хлеву! Добывайте часы
и портсигары, друзья мои, и работайте без прежнего страха, потому что у
нас есть сильный защитник!" Я имел в виду вас, господин комиссар. Ведь вы
наверняка выручите из беды моих мальчиков, если они невзначай попадутся?
Они, конечно, быстро раззвонили об этом по всей стране, хотя и не очень
поняли, в чем тут фокус...
Фойт. - И началось! Не очень хорошо разобравшись, они тащили мне все.
Около сотни кукушек, часы с боем, с музыкой, с движущимися человеческими
фигурами, - презанятная, скажу я вам, конструкция! Около полутора тысяч
портсигаров, среди которых два с крышками, открывающимися внутрь! Когда
все это свистит, кукарекает и играет, у нас в подвале начинается
сумасшедший дом, комиссар!
вспомнив, что он сидит все же в полицейском управлении. - Я просто не могу
запомнить все адреса.
часы с министерства военно-морского флота, я понял, что надо что-то
предпринять. К этому времени у меня стояли уже семьдесят четыре стенных
механизма с гирями, каждый величиной с тот самый саркофаг, который Микки
Раскер спер в позапрошлом году в Каире. Маятниковые часы я еле успевал
считать, просто валил их в кучу. А будильников!! Один мой друг с Запада
прислал сразу два грузовика будильников и эшелон портсигаров! Кстати,
хотите, я подарю вам будильник президента? Все-таки
достопримечательность...
собственные деньги. Мы уважаем президентов... Я отвлекся, комиссар. Так
вот, я почувствовал, что становлюсь крупным специалистом во всех этих
кукушках-погремушках, а я люблю свою профессию и не хотел бы
деквалифицироваться. Надо было что-то предпринимать. Тогда мы собрали
съезд карманников страны. Съехались человек двести руководителей, солидные
люди, ну, разумеется, делегация из-за рубежа...
так. На берегу ласкового, теплого моря. Для пленарных заседаний сняли
роскошный ресторан, докладчики...
карманников мира, о нем книги написаны. Сейчас он солидный человек,
взрослые дочери, купил себе имя, документы, ресторан... Ну что вы!
Милейший старик! Так вот, я выступил с отчетным докладом, объяснил
обстановку, представил полный список моего часового парка - замечу
попутно, что ни одни часы не пропали. К этому времени у меня уже были: два
хронометра с авианосца, затем какая-то хитрая тикалка, о которой мне
сказали, что она - часовой механизм нейтронной бомбы, и я хранил ее на
всякий случай в другом городе, и, наконец, какой-то ни на что не похожий
прибор без циферблата и без стрелок, хотя меня уверяли, что это часы.
Клянусь, комиссар, они даже не тикали! Их вытащили из какой-то шахты, в
которую никому не разрешалось входить, чтобы не испортить их ход,
поскольку они будто бы были самыми точными часами в мире! Вы же понимаете,
чего проще - украсть часы из шахты, когда в нее никто не заходит! О
портсигарах я даже не говорю. Если бы люди, у которых пропали портсигары,
с горя бросили курить, вся нация поздоровела бы, комиссар! Короче говоря,