Чтение 81–й страницы книги ~Отель~

И он увидел огонек злорадного торжества в глазах герцогини.

После многочисленных вопросов и поздравлений пресс-конференция
Кройдонов наконец подошла к концу.

Как только дверь президентских апартаментов закрылась за последним из
гостей, герцог дал волю накипевшим чувствам:

- О господи, все пропало! Ничего тут не поделаешь...

- Замолчите! - Герцогиня Кройдонская оглядела опустевшую гостиную. -
Не здесь. Я не доверяю этому отелю, как и всему, что с ним ев язано.

- Тогда где же? Ради бога, скажите - где?

- Выйдем на улицу. Там нас не смогут подслушать. Но и там держитесь,
пожалуйста, посдержаннее.

Герцогиня распахнула дверь в спальню, где сидели бедлингтон-терьеры.
Собаки стремительно бросились к герцогине и, пока она застегивала поводки,
радостно повизгивали в предвкушении прогулки. Секретарь услужливо
распахнул дверь прихожей перед рвавшимися наружу псами.

В лифте герцог открыл было рот, но герцогиня тут же покачала головой.
И лишь когда они оказались на улице и отошли достаточно далеко от отеля,
где не было и прохожих, которые могли бы случайно услышать их разговор,
она шепнула:

- Так что же?

- Говорю вам, это безумие! - Голос герцога звенел от напряжения. -
Все и так уже плохо. А мы на первую неприятность наслоили еще бог знает
что. Вы только представьте себе, что будет теперь, когда правда всплывет
наружу!

- Да, я это себе представляю. Если она всплывет...

- Ну, а совесть и тому подобное? От этого ведь не уйдешь, - продолжал
герцог.

- А почему бы и нет?.

- Потому что это невозможно. Немыслимо. Мы сейчас в худшем положении,
чем прежде. А теперь еще... - Он умолк, задохнувшись.

- Мы не в худшем положении. Сейчас оно у нас лучше, чем раньше.
Позвольте напомнить вам о назначении в Вашингтон.

- Неужели вы серьезно думаете, что у нас есть хоть малейший шанс
попасть туда?

- Все шансы на свете.

Увлекаемые терьерами, они прошли по авеню Сент-Чарльз до более
оживленной и залитой светом широкой Канал-стрит. Свернув на юго-восток, к
реке, они очутились в толпе пешеходов и стали рассматривать нарядные
витрины магазинов.

- Хотя мне это и противно, но я должна иметь точное представление о
том, что было, - понизив голос, сказала герцогиня. - Прежде всего об этой
женщине, с которой вы были на Ирландском канале. Вы туда ездили вместе, на
нашей машине?

- Нет. Она приехала сама, на такси, - ответил герцог, залившись
краской. - Встретились мы уже внутри. Я намеревался потом...

- Ваши намерения меня не интересуют. Значит, эта особа могла
полагать, что и вы приехали туда на такси.

- Возможно. Я об этом как-то не задумывался.

- Когда я приехала туда - тоже на такси, что в случае необходимости
может быть установлено, - то заметила "ягуар" не сразу: вы
предусмотрительно поставили машину подальше от этого отвратительного
заведения. Швейцар у дверей тоже не стоял.

- Я намеренно оставил машину в стороне. По-видимому, я решил, что
тогда вы, может быть, ни о чем и не узнаете.

- Значит, свидетелей, видевших вас за рулем нашей машины в ночь на
понедельник, не было.

- Да, но не забывайте о гостиничном гараже. Ведь кто-нибудь мог нас
заметить, когда мы въезжали туда.

- Нет! Я помню, что вы только въехали в гараж и сразу вышли из
машины, оставив ее у входа, как мы часто делаем. Мы никого не видели. И
никто не видел нас.

- Ну, а когда машина выезжала?

- Вы-то ведь не выезжали. Во всяком случае, из гостиничного гаража. В
понедельник утром машина была на открытой стоянке рядом с отелем.

- Совершенно верно, - сказал герцог. - Именно там я и сел в машину в
понедельник вечером.

- Мы, конечно, скажем, - как бы размышляя вслух, продолжала
герцогиня, - что поставили машину в гараж в понедельник утром. Записи об
этом в книге, конечно, не найдут, но это еще ничего не доказывает. Словом,
мы не видели машины с полудня понедельника.

Они продолжали идти. Герцог молчал. Потом он взял у жены сворку.
Почувствовав новую руку, терьеры с еще большей энергией устремились
вперед.

- Просто удивительно, как все складывается одно к одному, - через
некоторое время заметил герцог.

- Удивляться тут нечему. Все ведь было продумано. И с самого начала
развивалось по плану. А теперь...

- А теперь вместо меня вы хотите отправить в тюрьму другого.

- Нет!

- На это я не способен. Даже по отношению к нему, - покачав головой,
сказал герцог.

- Ему ничего не будет, могу вас заверить.

- Почему вы так в этом уверены?

- Да потому, что полиции придется еще доказать, что именно Огилви
сидел за рулем, когда произошел этот несчастный случай. Сделать это они не
в состоянии, как не в состоянии обвинить и вас. Ну, разве не ясно? Они
могут знать, что кто-то из вас виновен. Они даже могут подозревать кого-то
одного. Но одних подозрений мало. Нужны доказательства.

- Знаете, - с восхищением проговорил герцог, - временами вы меня
просто потрясаете!

- Я всего лишь практична. А уж если быть практичной, то нельзя
забывать еще кое о чем. Мы дали этому человеку, Огилви, десять тысяч
долларов. Должны мы хоть что-то за это получить.

- А кстати, - сказал герцог, - где остальные пятнадцать тысяч?

- Деньги по-прежнему находятся в чемоданчике, который стоит у меня в
спальне. Мы возьмем их с собой, когда будем уезжать отсюда. Мне уже ясно,
что здесь возвращать их в банк нельзя: это может привлечь внимание.

- Вы действительно все предвидите.

- Этого не скажешь о записке. Когда я представила, что она у них в
руках... Да это же надо головы не иметь, чтобы написать такое...

- Но не могли же вы все предусмотреть.

Дойдя до конца ярко освещенного участка Канал-стрит, они повернули
назад и направились к центру города.

- Дьявольски умно придумано! - воскликнул герцог Кройдонский. Он
ничего не пил после полудня, поэтому сейчас голос у него был не такой
хриплый, как в последние дни. - Дьявольски умно, гениально. Но кто знает,
может, все и сойдет.

- Эта женщина лжет, - сказал капитан Йоллес. - Но уличить ее будет
крайне трудно, а может, нам и вообще это не удастся. - Он, не переставая,
медленно расхаживал по кабинету Питера Макдермотта из угла в угол. Питер и
оба полицейских пришли сюда после позорного отступления из президентских
апартаментов. Йоллес все расхаживал и рассуждал вслух - двое других
молчали.

- Муж может расколоться, - сказал второй детектив. - Если бы нам
удалось потолковать с ним наедине.

- На это нет никакой надежды, - покачав головой, заметил Йоллес. -
Во-первых, она слишком умна, чтобы дать нам такую возможность. А вовторых,
учитывая, что это за персоны, действовать с ними надо очень осторожно -
все равно как шагать по яичной скорлупе. - Он посмотрел на Питера. -
Да-да, не удивляйтесь, одно дело полиции вести расследование по поводу
бедняка и совсем другое - по поводу человека богатого и влиятельного.

Питер кивнул, хотя и весьма равнодушно. Он уже выполнил то, что
требовал долг и совесть, а остальное - дело полиции. Однако любопытство
побудило его все же спросить:

- А эта записка, которую герцогиня написала в гараж?..

- Будь она в наших руках, - сказал второй полицейский, - было бы за
что зацепиться.

- Но разве не достаточно показаний ночного дежурного и Огилви, что
такая записка существовала?

- Герцогиня стала бы утверждать, что это подделка, которую состряпал
сам Огилви, - ответил Йоллес. И секунду помедлив, добавил: - Говорите,
записка была написана на гербовой бумаге. Можно взглянуть, на какой?

Питер вышел из кабинета и, открыв ящик с канцелярскими
принадлежностями, взял несколько нужных листков. Это была добротная
бумага, бледно-голубая, с водяными знаками и выдавленным на ней названием
отеля. Под ним были рельефно оттиснуты слова: "Президентские апартаменты".

- Ишь какая нарядная, - заметил второй детектив.

- Сколько человек имеет к этому доступ? - спросил Йоллес.

- В общем-то несколько человек, - ответил Питер. - Но думаю, что,
если кому-нибудь постороннему захотелось бы взять такую бумагу, он без
труда мог бы ее получить.

- Значит, моя версия отпадает, - буркнул Моллес.

- Есть, правда, одна возможность найти записку, - сказал вдруг Питер.
И сразу оживился при мысли об этом.

- Какая же?

- Я помню, вы задали мне вопрос о том, что делают с мусором, когда
его увозят - ну, например, из гаража, и я еще сказал, что тогда уже нет
никакой возможности что-либо найти. И я действительно так считал... Мне
казалось просто невозможным отыскать какой-то клочок бумаги. Да к тому же
и сама по себе записка не представлялась мне такси уж важной.