Кройдонов наконец подошла к концу.
гостей, герцог дал волю накипевшим чувствам:
Не здесь. Я не доверяю этому отелю, как и всему, что с ним ев язано.
пожалуйста, посдержаннее.
Собаки стремительно бросились к герцогине и, пока она застегивала поводки,
радостно повизгивали в предвкушении прогулки. Секретарь услужливо
распахнул дверь прихожей перед рвавшимися наружу псами.
И лишь когда они оказались на улице и отошли достаточно далеко от отеля,
где не было и прохожих, которые могли бы случайно услышать их разговор,
она шепнула:
Все и так уже плохо. А мы на первую неприятность наслоили еще бог знает
что. Вы только представьте себе, что будет теперь, когда правда всплывет
наружу!
герцог.
чем прежде. А теперь еще... - Он умолк, задохнувшись.
Позвольте напомнить вам о назначении в Вашингтон.
попасть туда?
оживленной и залитой светом широкой Канал-стрит. Свернув на юго-восток, к
реке, они очутились в толпе пешеходов и стали рассматривать нарядные
витрины магазинов.
том, что было, - понизив голос, сказала герцогиня. - Прежде всего об этой
женщине, с которой вы были на Ирландском канале. Вы туда ездили вместе, на
нашей машине?
краской. - Встретились мы уже внутри. Я намеревался потом...
полагать, что и вы приехали туда на такси.
может быть установлено, - то заметила "ягуар" не сразу: вы
предусмотрительно поставили машину подальше от этого отвратительного
заведения. Швейцар у дверей тоже не стоял.
тогда вы, может быть, ни о чем и не узнаете.
понедельник, не было.
заметить, когда мы въезжали туда.
машины, оставив ее у входа, как мы часто делаем. Мы никого не видели. И
никто не видел нас.
понедельник утром машина была на открытой стоянке рядом с отелем.
понедельник вечером.
герцогиня, - что поставили машину в гараж в понедельник утром. Записи об
этом в книге, конечно, не найдут, но это еще ничего не доказывает. Словом,
мы не видели машины с полудня понедельника.
Почувствовав новую руку, терьеры с еще большей энергией устремились
вперед.
некоторое время заметил герцог.
развивалось по плану. А теперь...
сказал герцог.
сидел за рулем, когда произошел этот несчастный случай. Сделать это они не
в состоянии, как не в состоянии обвинить и вас. Ну, разве не ясно? Они
могут знать, что кто-то из вас виновен. Они даже могут подозревать кого-то
одного. Но одних подозрений мало. Нужны доказательства.
просто потрясаете!
забывать еще кое о чем. Мы дали этому человеку, Огилви, десять тысяч
долларов. Должны мы хоть что-то за это получить.
спальне. Мы возьмем их с собой, когда будем уезжать отсюда. Мне уже ясно,
что здесь возвращать их в банк нельзя: это может привлечь внимание.
руках... Да это же надо головы не иметь, чтобы написать такое...
назад и направились к центру города.
ничего не пил после полудня, поэтому сейчас голос у него был не такой
хриплый, как в последние дни. - Дьявольски умно, гениально. Но кто знает,
может, все и сойдет.
крайне трудно, а может, нам и вообще это не удастся. - Он, не переставая,
медленно расхаживал по кабинету Питера Макдермотта из угла в угол. Питер и
оба полицейских пришли сюда после позорного отступления из президентских
апартаментов. Йоллес все расхаживал и рассуждал вслух - двое других
молчали.
удалось потолковать с ним наедине.
Во-первых, она слишком умна, чтобы дать нам такую возможность. А вовторых,
учитывая, что это за персоны, действовать с ними надо очень осторожно -
все равно как шагать по яичной скорлупе. - Он посмотрел на Питера. -
Да-да, не удивляйтесь, одно дело полиции вести расследование по поводу
бедняка и совсем другое - по поводу человека богатого и влиятельного.
требовал долг и совесть, а остальное - дело полиции. Однако любопытство
побудило его все же спросить:
что зацепиться.
такая записка существовала?
сам Огилви, - ответил Йоллес. И секунду помедлив, добавил: - Говорите,
записка была написана на гербовой бумаге. Можно взглянуть, на какой?
принадлежностями, взял несколько нужных листков. Это была добротная
бумага, бледно-голубая, с водяными знаками и выдавленным на ней названием
отеля. Под ним были рельефно оттиснуты слова: "Президентские апартаменты".
если кому-нибудь постороннему захотелось бы взять такую бумагу, он без
труда мог бы ее получить.
И сразу оживился при мысли об этом.
его увозят - ну, например, из гаража, и я еще сказал, что тогда уже нет
никакой возможности что-либо найти. И я действительно так считал... Мне
казалось просто невозможным отыскать какой-то клочок бумаги. Да к тому же
и сама по себе записка не представлялась мне такси уж важной.