поставить. Он принялся считать шаги, несколько раз доходил до сотни,
сбивался... Когда появилось желание начать ругаться вслух, впереди
послышались голоса. Тропа стала шире, потом резко кончилась, и они вышли на
обширную пустошь, посреди которой возвышалась небольшая грудка камней, из
которых и бил источник.
в землю кувшины; внимательный молодой м'сэйм в одной набедренной повязке
бродил, высоко задирая ноги и осторожно переступая через желоба, отворял и
закрывал заслонки, пускающие воду то в одну, то в другую емкость. Слева -
полукругом - располагались густо зеленеющие грядки, над которыми возились
рослые мужики, не иначе как по отбору; справа две загородки образовывали
проход, по которому подводили на водопой тех мелких безрогих скотинок,
которых Харр приметил в степи еще вчера.
им укажут, откуда воду брать. Наконец указали, и опять же никто не подгонял,
можно было бы просидеть и еще сколь угодно. Но подкоряжник направился в
обратный путь, чуть покачивая полными бадейками, и Харр двинулся следом,
успев прихватить по дороге две приглянувшиеся ему рогульки. Путь обратно,
как он и ожидал, оказался не таким приятным, и Харр, пройдя примерно его
половину, окликнул своего проводника:
коромысло.
прихваченные колья с разветвлениями на концах.
здесь никто не проявлял никакой выдумки, просто делали свою работу от зари
до зари, и вся недолга.
по трудам праведным, - неладно это.
делается...
- О суетном за работой болтать грех, а о божественном только навершие
ведают.
нашему нельзя гневаться на ближнего.
клали...
нее так и несло лицемерием.
году - узел на опояске. Однако засиделись мы. Нам еще одну ходку делать, с
бурдюками для питья.
впечатывая шаг в плотную степную землю. Харр решил малость поотстать, чтобы
перед глазами не мелькали его грязные пятки. А с бурдюками он постарается
пойти первым.
каменистый холм, шагавший впереди водонос задержал шаг и как-то неуверенно
оглянулся на своего спутника:
описание животного мира родимой Тихри.
этих уступах - мясо жилистое, молоко поганое, а ходить в упряжи или под
седлом, как послушные рогаты, их и вовсе не заставишь.
косо не глянул, и это Харру снова понравилось. Днем здесь, как он понял, не
кормили - чать, не господские хоромы, - но он в своих странствиях привык
насыщаться только дважды, на вечерней и на утренней зорях. Водонос поднялся
первым, но Харр все-таки подхватил бурдюки с коромыслом и сумел проскочить
на тропу раньше напарника. Темп задал себе непомерно скорый, так что
подкоряжник остался далеко за спиной. Его не окликнули - стало быть, ничего
противоречащего уставу здешнему он себе не позволил. Он придержал шаг и
прислушался к собственным мыслям.
умиротворенное спокойствие, какое только может преисполнить довольного
жизнью человека, одиноко бредущего под чуть подернутым перистыми облаками
нежарким небом. До источника он доберется с большим упреждением, отмоется в
проточной воде, рубаху сполоснет... Что еще? Эта душевная тишь снизошла на
него как-то исподволь и совершенно нежданно, он наперед знал, что долго ей
не продержаться, но пока был рад ей несказанно...
отравил ему вечернюю трапезу, и, когда владелец узелкового пояса опустился
на свое место остывшую кашу доедать, Харр не выдержал:
не явился, то откуда вам ведомо, что он должен прийти? Ведь только
божественное слово непреложно, а слова человеческие могут быть и лживы.
глотательные движения, словно не давая гневным словам сорваться с губ.
Наконец его прорвало:
запретно сомнение, что приход Неявленного отдаляет... отдаляя, оставляет
место неверию... где неверие, там сомнение... а кто сомневается, тот
любопытствует, что греховно, ибо порождает сомнение...
вечерние проповеди он повторял уже столько раз, что заучил их наизусть, не
давая своим мозгам никаких поводов для шевеления. Харру стало жаль старика.
любопытство влечет за собой сомнение, а сомнение, в свою очередь, порождает
любопытство. Получается порочный круг, а кто в круг себя замкнул, тот этим
кругом от бога отгородился. Верно?
тут не с кем...
поднявшего было коромысло.
с бадьями, поживи при грядах, а то на водопое. Я веление сие уж и напарнику
твоему наказал. Ступай.
лицами посветлее. Может, и найдется достойный собеседник. Прощаясь с
водоносом, не сдержал радости, пошутил:
при чистой воде. А вы еще талдычите: мол, любопытство - грех. Думаю, и
Неявленный ваш не с равнодушием на нас взирает - любопытно ему, в какой мир
прийти собрался...
радуйся: верный знак, что быть тебе в неугодниках.
загородки плел, то кашу в земляных ямах томил, то по степи колоски-дички
собирал, последнее понравилось ему более всего: прямо на земле то и дело
попадались птичьи гнезда, и ему едва ли не каждый день удавалось
полакомиться свежими яйцами. Его самого поражала умиротворенная бездумность,
охватившая его, отрешенность от всего прошлого и беззаботное приятие любого
будущего. Не раздражали даже вечерние проповеди здешнего навершего - был он,
как видно, много умнее предыдущего и, начав свой речитатив, как положено,
при первом же касании солнечного диска о степную кромку, делал основательный
перерыв на ужин и снова возвращался к благочестивым назиданиям только тогда,
когда угасал последний луч. Ночевали под открытым небом, подстелив под себя
шкурки пушистых безрогих скотинок, неведомых на Тихри и именуемых здесь
"агни". По ночам поднимались из травы едва мерцающие пирли, спокойные,
серебристо-голубые, точно вобравшие в себя звездный свет. Ни о каком
Неявленном Харр не думал, но чувствовал, что его душу лелеет тот же мир и
согласие с окружающей его степью, что и его однокорытников.
машинально схватил подвернувшийся под ногу камень и точным броском подшиб
добычу. Не пропадать же - ощипал, вырыл ямку, наломал толстых сухих стеблей.
До источника было далече, соседний холм - здоровенный, с каким-то торчком на
вершине - едва виднелся вдали. Птичка запеклась на славу, и Харр, в
состоянии тихого невинного блаженства обсосав косточки, старательно зарыл и
следы пиршества, и золу от костерка. И немало изумился, когда наутро
беззлобно покачивающий головой наверший отослал его к дальнему холму -
отнести бадейки со скисшим агнячьим молоком, по всей видимости, на предмет
изготовления сыра.
покопчено навсегда.
окончательной: громадный холм был центральным поселением м'сэймов, так
сказать, их столицей. Обложенный спальным навесом только с одной стороны, с
другой он был окружен многочисленными хозяйственными пристройками,
сложенными из слоистого камня. В отличие от других холмов, он густо порос
мелколиственным плотным кустарником, кое-где приоткрывающим следы старинной
Володихин Дмитрий
Мурич Виктор
Свержин Владимир
Соломатина Татьяна
Журавлев Владимир
Каменистый Артем