на равнине пятном собственной тени, космодромная глыба шла над
поверхностью Планара на полуторакилометровой высоте, заметно забирая
влево. Впереди - гряда невысоких холмов, а все, что за нею, сгущалось в
золотисто-оранжевую полосу.
использовать остальные часы обнуленного времени для осмотра плоского
феномена. Программа-минимум: промчаться над блином Планара по его диаметру
с остановкой в геометрическом центре дневной стороны и то же самое
попытаться сделать на обратной, ночной. Программу-максимум планировать
пока не стоит. Он уже чувствовал, что здесь одним тревером не обойтись,
разведка блинообразного уникума потребует двух, а возможно, и трех
дополнительных посещений. После отпуска, разумеется.
усталых искателей жемчуга. В сумеречном безмолвии опасных глубин ныряльщик
за драгоценными раковинами, наверное, тоже бодрил себя предвкушением
эйфории на берегу, и берег тот для него был не просто прогретой, утыканной
пальмами твердью, но праздником света, красок, запахов, безмятежности,
неги. Ну и, конечно, любви...
попятную, все так же забирая влево. Пора было сниматься с точки и начинать
перелет по диаметру. Он медлил. Почему-то ему расхотелось прямо сейчас
вылетать на диаметр. Теперь ему захотелось прежде всего взглянуть на
обратную сторону Планара - ночную. Программу ничего не стоит
откорректировать или даже начать с конца. В свободном поиске дальнодей
сродни свободному художнику - сам себе господин и указчик.
уволакивая свою тень с голой равнины в направлении "береговой" кромки. Он
решил позволить себе прокатиться на даровом носителе до того места в
окрестностях Планара, откуда уже можно будет стартовать для осмотра ночной
стороны, а по дороге туда - спокойно понаблюдать, поразмышлять.
не значащий вывод: такого объекта, как ПБА-18, в условиях нормального
пространства существовать не должно. И если плоская эта штуковина все-таки
существует - что подтверждается солидным объемом наблюдательных данных, -
значит, нопр искажен здесь сразу двумя аномалиями - топологической и
гравитационной. В ничем особенно не примечательной области нопра,
озаренной оранжевым карликом, матушка-Природа ухитрилась устроить сразу
две экстравагантные шутки. Вполне хватило бы и одной.
свое положение в чреве челнока: теперь пилот был обращен лицом в ту
сторону, куда, ускоряя ход, отступала глыба-носитель, а в результате
каждый из лучей сута получил новый статус: передним (ведущим) стал бывший
левый луч, правым - бывший ведущий. Который из четырех лучей сута
направлен вперед - для полета совершенно безразлично, было бы удобно
пилоту.
кромки Планара и выбрался к блуждающим обломкам в "прибрежной" зоне
Каменного Пояса. Мысль пилота побудила сут выпрямить лучи и нырнуть в
украшенный звездами сопредельный с кромкой Планара океан космического
вакуума. Там, в глубинах ночного неба ПБА-18, сияла, радуя глаз, очень
ровная цепочка из четырех крупных звезд.
чистый кристалл хризолита, звезду. На крейсерской скорости сут уже почти
пересек воображаемую плоскость, центральную область которой занимал блин
Планара, как вдруг произошло что-то странное: будто лопнуло перед глазами
звездное пространство и в прореху уставился пилоту в лицо пылающий арками
протуберанцев оранжевый зрак.
не сразу поверил, что впереди светит Пянж. Тот самый Пянж, который только
что светил со стороны затылка!..
Пянжа, удаляясь от воображаемой плоскости, а на альфу Жезла был направлен
теперь задний луч сута!.. Вспомнилось изумление Олу Фада при "штурме"
Зердема. Тот же эффект неожиданной и, главное, инерционно неощутимой смены
курса на прямо противоположный. Эффект курсового реверса.
направлению). Быстрое торможение. Просто так сдаваться он не собирался,
хотя уже чувствовал, что попытки прорваться на "ту сторону" методом
лобовой атаки обречены. Пришлось перенацелить ориент-систему с альфы Жезла
на альфу другого созвездия - он назвал его Крюк. Идея состояла в том,
чтобы пронзить воображаемую плоскость планарной ориентации под острым
углом. Во время разгона он обратил внимание, что Пянж светит слева. Почти
по левому траверзу.
углом. Опять, увы, разрыв пространственного занавеса, и прямо по курсу -
оранжевый зрак с арками переплетенных, точно кровеносные сосуды,
протуберанцев. Итак, вход под углом - то же самое, что и при лобовой
атаке: выход курсом прямо на Пянж. Не так, как было у Олу Фада при
"штурме" Зердема: там угол входа в невидимую плоскость был строго равен
углу выхода из нее (зеркальный эффект). Что ж, Планар - это вам не Зердем.
Совершенно разные объекты.
тайны побуждала вернуться к первоначальной программе-минимум. Вернее - к
первой ее половине: пройтись по диаметру дневной стороны.
всхолмленной равнине чуть впереди летящего челнока. Высота полета была без
малого пятьдесят метров, но отчего-то казалось, будто сут сглаживает
брюхом спины холмов или - лучше сказать - извилистых валов. Вялый узор
извилистых валов местами слабо напоминал извилины коры человеческого
мозга. Он улыбнулся забавному сравнению. Ничего более занятного на
освещенной Пянжем каменистой равнине он пока обнаружить не мог.
подчиненный его желаниям сут невольно увеличил скорость.
цвета, которые с большой натяжкой можно было бы назвать цепочкой гор.
Жалкие морщины, рубцы... Очень похоже на засохшую кору старого дуба... Он
назвал новооткрытую "горную область" Кавказом, решив для себя, что потом
непременно тут побывает, и продолжил полет по диаметру. И лишь через
тысячу километров встретил первую систему глубоких каньонообразных трещин
- риллей. Этой системе он дал название Дельта Первая. В большинстве своем
рилли соблюдали относительную прямолинейность, но все тянулись в одном
направлении. Здесь, видать, поработали силы мощного растяжения... Дальше -
снова равнина. Степь широкая... Слишком широкая... Где-то здесь надо
выбрать место для запланированной посадки.
ожидал. Можно остановиться на этом участке безрадостно плоской равнины,
можно сесть на другом - ничего не изменится. Важно соблюсти ритуал.
Посадка в центре Планара должна быть чем-то вроде водружения флага на
планетарном полюсе, вот и все. Он приятно ошибся.
определиться по центру, пилот заметил далеко впереди на равнине
продолговатую депрессию, и вопрос о месте посадки решился сам собой. На
худой конец в качестве предлога для посадки может сгодиться любая занятная
яма...
некоторой даже правильностью геометрической формы, вероятно, это было
просто случайное совмещение двух близкорасположенных друг к другу провалов
- круглого и прямоугольного. Круглый провал - глубокий кратер
двухкилометрового диаметра, прямоугольный (тоже, видимо, глубокий) -
каньон километровой ширины и длиной чуть больше трех километров. Каньон -
остаток бывших здесь когда-то риллей, а кратер - след взрыва крупного
метеорита, очень точно угодившего в торцевой конец каньона, - должно быть,
именно так образовалась эта депрессия...
каньона клубилась какая-то темная муть, подкрашенная в верхних слоях
рыжеватым светом Пянжа. Испарения? Извержение? Вряд ли...
клубилась, оказывается, мелкодисперсная фракция минерального крошева -
пыль. В составе пыли: силикаты, окислы меди, ртути, серы, железа.
По-прежнему - аномально высокое содержание осмия... Взрыв произошел совсем
недавно? Да, похоже, Планар приветствовал прибытие первого дальнодея
метеоритно-артиллерийским салютом.
бугре у провала - как раз против стыка кратера и каньона.
массажирующих тело электроразрядов. Долгое время его мышцами, нервами и
всеми органами чувств были лювер и сут. Электромассаж постепенно вернул
ему ощущение собственного тела.
рефлекс (дыхание было делом невозможным еще многие часы - вплоть до минуты
возвращения на орбиту финиша у Новастры). Специфическим усилием воли
заставил тело покрыться зеркальной испариной - от макушки до пят. Как и
всегда - неприятное, изнуряющее усилие... Он дал себе пятиминутный отдых,
затем постепенно и тщательно, от сустава к суставу, на всех подвижных
сочленениях тела нарастил толщину слоя зеркальной субстанции. Особенно был
озабочен, чтобы зеркальной плазмы досталось в избытке на защитный слой для
ладоней и голых стоп. Ощутив на ступнях нечто вроде тяжести прилипшей
жидкой ртути, опять дал себе небольшой отдых.
Лукьяненко Сергей
Сертаков Виталий
Березин Федор
Корнев Павел
Корнев Павел
Лукьяненко Сергей