кто был дорог ему и оставался в хорошем, звездном мироздании. Вздохнул и
решительно двинулся вперед, чтобы утонуть во мраке.
глядевшими на Черное Пространство людьми Заставы.
таков способ передвижения людей Космической стадии.
минуту человек обернулся, за спиной уже не было звезд. Нигде не было
ничего, кроме тьмы.
Наоборот, передвигаться в ней было легко. Хотя не возникало уверенности в
том, что ты действительно передвигаешься: во мраке не существовало никаких
ориентиров, по которым можно было бы судить о скорости и направлении
движения.
тебя мгла безостановочно проносится мимо, мчится без звука, без ветерка...
что оно, наверное, является нормальным; потому что ничего не происходило -
только мчалась куда-то мгла.
монолитная мгла понемногу стала - не то, чтобы исчезать, нет, она
оставалась столь же непроницаемой, и все же начала как-то расслаиваться.
Вернее, во мраке стали выделяться какие-то различимые структуры. Они были
так же беспросветны и как будто ничем не отграничивались от окружающего
мрака; и тем не менее, откуда-то появилась полная уверенность в том, что
они действительно существуют.
пространство мрака. Во всяком случае, так ему казалось.
неощутимо обтекая человека.
молчании. Наверное, человек в Планетарной стадии существования ничего не
услышал бы даже при полном напряжении слуха. Нет, ни звуки то были -
скорее, если можно так сказать, изображения звуков в сознании, проекция
звуков на экране человеческого воображения.
себе какую-то информацию.
языки и наречия - неотъемлемое свойство Планетарного человека, но уже в
Космической стадии бытия потребность в них исчезает, поскольку на самом
деле в мироздании существует единый язык, как существует и единая истина.
неожиданным впечатлениям. Труднее было разделить воспринимаемое на
отдельные слова - как трудно перевести на язык слов музыку. Однако
человек, углубившийся во мрак, еще не привык обходиться без слов, и такой
перевод для самого себя представлялся ему необходимым.
раскладываться на отдельные части речи. Впрочем, за это трудно ручаться:
со временем здесь было как-то не так. Логически рассуждая, оно должно было
существовать и тут: вряд ли движение возможно без времени, не так ли?
Однако порою нам кажется совершенно реальным то, чего быть, казалось бы,
вообще не может; и наоборот, то, что несомненно существует, представляется
нам невероятным. По-видимому, время здесь если и было, то какое-то не
такое, не привычное по планетарному бытию.
так - поступали от тех самых структур, что проносились мимо человека,
вкрапленные в массу мрака. Потом у человека сформировалось понятие
интонации. То есть, она почувствовала, что ее о чем-то спрашивают.
женщина.
и женщин продолжается и за пределами Планетарной стадии. Но это всего лишь
заблуждение. Ибо корни этого разделения, которое многие полагают лишь узко
функциональным, на самом деле столь же изначальны, как и существование
материи в форме вещества и энергии и как существование материи вообще - и
всеобъемлющего духа.
поскольку наша задача - лишь описывать факты.
без малейшего колебания, назвал бы ее одним из имен, под которыми она
выступала в его жизни. Можно с уверенностью сказать, что прозвучало бы
последнее из тех имен, что она принимала, а именно, то, под которым знали
ее на планете, где завершилась первая стадия ее бытия.
темноту эту пронизывали вопросы, обращенные к ней. Впрочем, вопросы ли? На
самом деле то был один и тот же вопрос - только конкретное содержание его
менялось.
что должна была помнить, - и помнила, конечно. Они ехали вдвоем на машине,
шоссе бежало сквозь лес; обогнали запряженную лошадью телегу, ездок сидел
к ним спиной, свесив ноги. Но не он был интересен, а совсем еще маленький
жеребенок, легко бежавший рядом - шоколадного цвета, блестящий, красивый.
"Коник! - закричала тогда она. - Ой, коник!" Она никогда раньше не видела
жеребят - на Ферме их, естественно, не было; Ульдемир засмеялся, телега
свернула с магистрали направо - и все скрылось. Конечно, она помнила.
расслабляющий. Она сидела на крыльце, обнимая дочку - совсем еще
маленькую, уже засыпающую. Закат отражался от сосновых стволов тяжелым
золотым светом. Ульдемир был рядом, в двух шагах, и смотрел на них обеих
так, словно кроме них в мире ничего не существовало и не должно было
существовать. И она вдруг испытала странное ощущение достаточности всего,
что в тот миг было; ощущение счастья.
остановилась, как бы боясь движением прогнать возникающие картины ее
планетарной жизни - быть может, навсегда спугнуть. Как и в тот вечер на
крыльце, сейчас пропало желание двигаться, казалось, так и нужно проводить
все необъятное время, которое еще было впереди: в неподвижном просмотре
той жизни, в которой - пусть не всегда, конечно, но все же бывало так
неповторимо хорошо.
сковать. Сделать безопасной. Может быть, оно ничего плохого не имело в
виду, это пространство, называемое почему-то мертвым. Может быть, оно для
того и существовало - чтобы останавливать, успокаивать, усыплять.
очередного воспоминания. Нет, не насовсем отказаться; когда все неурядицы
закончатся, она, быть может, вернется сюда, чтобы вспоминать, вспоминать
без конца. Если, конечно, это пространство к тому времени еще сохранится.
Но не сейчас. Она пожелала покинуть мрак. И вскоре впереди забрезжили
звезды.
далеко не так.
всем, что она видела, пережила и передумала.
мысль, что, пока она будет разговаривать с Мастером и Фермером, в звездном
скоплении, на восемнадцати обитаемых планетах и в пространстве,
разделяющем их, множество людей, успевших использовать лишь малую часть
времени, которым они были наделены, погибнут - чтобы оставшаяся часть их
времени была использована для расширения мрака и приближения конца.
долей того могущества, какое было необходимо, чтобы помешать уже назревшим
там событиям совершиться.
ненужной. То есть существом, в решениях которого чувства играли не
меньшую, а порой и куда большую роль.
можно было бы вмешаться в происходящее, а не туда, где за ним можно будет
лишь наблюдать со стороны.
дальнейшем они уже не играют в его существовании такой роли, хотя никогда
не исчезают бесследно. Просто впоследствии меняется отношение к ним.
специальные каналы, как не нужны дороги, чтобы пересечь поросшую пахучими
травами и яркими цветами поляну.
собой) и наметила точку, из которой можно было бы хорошо видеть Ассарт -
прежде, чем высадиться на него.