упрямое чувство, но оно тут же было погашено волной щемящей нежности к
матери. Он импульсивно потянулся к ней и, взяв за руку, бережно
поцеловал узкую прохладную ладонь.
наслаждение от примирений, - сказала она.
нашел в себе силы ответить:
скользнула к нему за спину и замерла, положив руки на плечи сына. Он
готов был поклясться, что это движение не продиктовано расчетливостью,
дабы опять иметь над ним власть. Просто она вновь стала матерью и
охраняла свое дитя, и огонек, разгорающийся сейчас в них обоих, не мог
погасить никакой ветер.
узников к помосту, над которым развевалось два флага: красный -
имперский, и темно-желтый - с гербом лорда Ан-саваара. Охранники
прокладывали себе путь древками копий. Головы пленников были наголо
острижены и только потому выделялись в общей толчее. Они монотонно
покачивались в такт движению и замерли на секунду, когда один из
мятежников оступился. Толпа молчала. В Эндросе появление узников на
городской площади вызвало бы оглушительную бурю криков, завываний и
свиста, здесь же воцарилась мертвая тишина. Угрожающая. Так, подумал
Эсториан, замирает юл-кошка перед прыжком.
ножен мечи, на крышах домов появились лучники. Осмелившийся затеять
какую-нибудь свалку с целью освобождения мятежников тут же был бы
поражен копьем, клинком или стрелой.
асанианин с добродушным, резко сужающимся книзу бараньим лицом, он не
уступал в росте Эсториану. Раскладывая на грубо сколоченных козлах свои
хлысты, многохвостые плети и прутья, он неторопливо, как плотник доски,
оглядывал узников, словно прикидывая, как с каждым из них в отдельности
поступить. Его, казалось, нисколько не смущал ропот в их рядах,
переходящий в явственно различимые всхлипывания и причитания. Похоже,
мятежники решили, что милосердие императора было показным и сейчас он
велит запороть их всех до смерти.
поддержали тупым концом копья и толкнули в общую кучу. Палач выбрал
плеть, огладил ее и повернулся к императору. Не поднимая глаз, он
отвесил грозному властелину и его окружению глубокий поклон.
вскинул вверх руку с горящим диском. Солнечные лучи ударили в него и
отразились ослепительной вспышкой. Толпа вздрогнула. Губы Эсториана
раздвинулись, приобнажая зубы. Эта гримаса не напоминала улыбку. Она
должна была вселить в сердца собравшихся здесь людей трепет и внушить
им, что перед ними император, чья воля неоспорима и непреклонна.
Кажется, ему удалось добиться ожидаемого эффекта, с горечью
констатировал он.
***
и падает кнут. Одни наказуемые тихо скулили, другие громко рыдали и
выли, умоляя о пощаде. Желудок его сжался в судорожно подрагивающий
комок, челюсти свело так, что лицевые мускулы онемели. Юл-котенок,
пискнув от страха, запустил острые коготки в его бедро. Эта боль
принесла ему некоторое облегчение.
с каждым осужденным, который нуждался в поддержке. Любовь и строгость
ходят рука об руку, часто повторял он. Зато никто из тех, кто
подвергался даже самым суровым наказаниям, не упрекал своего императора
в излишней жестокости или бездушии.
гладить и бить. И не имел права прекратить экзекуцию. Глупцы должны быть
наказаны в назидание себе и подобным им глупцам.
трясущийся от недостатка наркотика в крови. Он вел себя смело и нагло,
оттолкнул стражников и сам протянул руки палачу, чтобы тот привязал его
к лоснящемуся от крови столбу. Он оглянулся, ища глазами врага. Эсториан
встретил ненавидящий взгляд желтых глаз и вложил в свой ответный взор
энергию подавления. Мятежник вздрогнул и повернулся к столбу. Его
обнаженная спина оказалась неожиданно узкой, с выпирающими ребрами и
позвонками, острыми, как у тощей ощипанной птицы. Не ежась, не дергаясь,
не извиваясь, он спокойно стоял, выпрямив плечи в ожидании первого удара
палача.
последний - исторг из него вой, который мог бы показаться жалобным, если
бы в нем не звучали визгливые ноты насмешки. Палач отшвырнул бич и
улыбнулся. Он хорошо проделал свою работу, теперь пришла пора отдыхать.
Правда, последний мятежник немножко подпортил картину. Наглый преступник
сумел устоять на ногах и сам добрел до своих вонючих сообщников, хотя на
спине его алели широкие рваные полосы, - бич не только рассекал кожу, но
местами вырывал мясо. Ничего, эти рубцы теперь заживут не скоро, а шрамы
от них не изгладятся до конца жизни упрямого дурака. Палач бьет легче,
когда люди кричат. У него тоже есть сердце.
Гвардейцы расслабились и чуть сдвинулись со своих мест. Им не очень
понравилось то, что он собирался сейчас проделать. Они даже, возможно,
будут протестовать. Что ж, тогда ему придется несколько осадить их.
Император волен делать все, что захочет, иначе кто будет его уважать? Он
должен сейчас подойти к этим несчастным и сказать им пару напутственных
слов, чтобы ободрить бедняг, а заодно показать жителям При'ная, что
значат императорские справедливость и милосердие, с которыми им никогда
не приходилось сталкиваться. Он не хотел признаться себе, что
единственной настоящей причиной, побуждающей его к выходящим из ряда вон
поступкам, является неодолимое желание очаровать всех и вся.
толпе. Эскорт двинулся вместе с ним. И гвардейцы, и оленейцы и мать, и
Айбуран, и маги. Они шествовали уверенно и молчаливо, не испрашивая на
то императорского согласия, они игнорировали его. Если император
вознамерился делать глупости, говорили глаза упрямцев, он будет их
делать под надежной охраной или не делать вообще.
шли, защищая его с боков и со спины, катя перед ним вал магической силы.
кончилось для них лучше, чем они могли ожидать. Все они были живы, хотя,
может быть, не вполне здоровы, но рубцы заживут, а проворные кузнецы уже
принялись сбивать с них оковы.
из гвардейцев оступился на скользких от снега камнях мостовой и
грохнулся бы оземь, если бы товарищи не поддержали его. Варьянец
выругался сквозь зубы, проклиная свою неловкость.
и не дергаться от каждого шороха. Преступники примерно наказаны, и зерна
мятежа уже не прорастут в них... к их несомненной пользе. Сегодня он
победил если не весь юг и, уж конечно, не весь Асаниан, то по крайней
мере При'най... Отчего же на душе так скверно?
колени. Справедливость и милосердие - прекрасный девиз, строгость и
любовь, любовь и строгость.
лестницу. Стража опешила, он усмехнулся, он опять натянул им нос. Юлия
вспрыгнула вслед за ним и, морща морду, колотила по доскам помоста
хвостом, припадая на все лапы. Бедная королева кошачьих семейств, она
ненавидела асанианские города. Юл-котенок взвыл, словно откликаясь на
материнские чувства.
по другому поводу. Он не сострадал и не боялся. Он устрашал.
сделалось легко.
бушевало облако, состоящее из когтей, зубов, шерсти и стали. Сталь?
ножей.
магов, малыш!
пространство скручивается вокруг него и ветер распадается на струйки
визга. Не только маги. Это Врата! Они испускают смерть! Они выскакивали
прямо из воздуха, ужасающие фигуры в белом, вооруженные длинными
сверкающими ножами. Они пели, и песня их прославляла смерть, забвение и
вечный покой. Глаза мрачных фигур были устремлены на него.
Юл-котенок сидел рядом, потирая лапкой окровавленные усы. Эсториан
подхватил маленького бойца на руки. Он не стал тратить время на то,
Посняков Андрей
Флинт Эрик
Маккарти Кормак
Пехов Алексей
Березин Федор
Каменистый Артем