согласии с жестоким обычаем предков, выход в самоубийстве. До сих пор к
нему прибегали лишь те несчастные, кого уже подозревали в разного рода
преступлениях против Республики-Протектората. Теперь отпадала
необходимость даже в формальном обвинении - с фарсом судебного
разбирательства было покончено. Повестки вроде той, что получила Цераленн,
ныне вручалась повсюду и в таких количествах, что обрекали Возвышенных как
класс на полное уничтожение.
застарелого страха и ненависти, но главным образом - чтобы присвоить их
богатства.
этого".
них ждать не приходится".
оплачен сторицей".
почувствовала, как кровь отхлынула от ее щек.
оставят в покое.
Почему вы так на меня смотрите? Скажем этим тварям то, что им хочется
слышать, и заживем без забот и хлопот. Я знаю, лгать - дурной тон, но они
не оставили нам выбора, верно? Это не мы придумали, значит, и не наша
вина. В любом случае совсем неважно, что мы им скажем, так что тут
плохого? Для меня это ясно как день.
- Слишком часто я списывала твои глупости, грубости и пошлости за счет
ограниченности незрелого ума. Я напоминала себе о том, что ты благородной
крови, и верила, что наследие предков исправит худшие из твоих
недостатков. Однако твои слова заставляют меня усомниться в этом. Я
вынуждена допустить, что ты появилась на свет обделенной неким важнейшим
достоинством.
начинки.
надлежит быть гордости, достоинству и чести.
чести! Целые горы! Не понимаю я вас, бабуля, истинное слово, не понимаю! Я
не хотела сказать ничего плохого. Почему вы так расшумелись из-за какой-то
чепухи?
забарабанила ногтями с зеленым маникюром по подлокотнику кресла. В ее
каштановых локонах тоже была зеленая прядь в тон маникюру. И прядь, и
ногти она красила в оттенок зеленого, соответствующий цвету кокарды,
которую закон обязывал носить не снимая всех бывших Возвышенных. Дома
Цераленн и Элистэ пренебрегали этим требованием. Аврелия свою кокарду
носила, но с трогательной непосредственностью обратила этот символ
унижения на пользу собственной красоте. Как ни странно, зеленый цвет был
ей к лицу - подчеркивал белизну кожи и блеск глаз. - Если уж я такая
плохая, прошу прощения. Но в конце концов, бабуля, сейчас именно вы
говорите о бегстве...
дело шло обо мне одной, я бы до конца осталась в этом доме. Но я в полной
мере насладилась жизнью, и то, что уместно и подобает мне, не подходит для
тебя и твоей кузины - вы только начинаете жить. Последние месяцы я
подвергала вас опасности, не давая покинуть сей город, но я не жалею об
этом, ибо бесстрашие перед лицом напастей - долг Возвышенных, и чем раньше
вы научитесь его исполнять, тем лучше. Долг этот, однако, не требует
безропотно принимать смерть, а именно это и ждет нас, если мы останемся.
служить его величеству.
герцог Феронт, ныне находящийся в эмиграции в Стрелле, теперь законный
король Вонара. Это казалось ей нереальным: она почти поверила, что в
стране больше никогда не будет настоящего короля. Возможно, поэтому при
мысли о предстоящем побеге у нее захватило дух. Вонар безнадежно
испакостили, он не скоро обретет прежний вид. На восстановление разумного
общественного порядка могут уйти годы, если не десятилетия. В нынешних
условиях бегство за границу представлялось самым привлекательным выходом,
и до нее внезапно дошло, как она сильно к нему стремится. Вот уже
несколько месяцев она жила под сенью страха, беспорядков и невзгод. Ей
хотелось ускользнуть от всего этого, хотелось покоя, изобилия,
безопасности. Ей хотелось снова очутиться в нормальном мире, а это
означало бегство - и новую жизнь в какой-нибудь другой стране с разумными
законами, где у власти Высокородные, как то определено самой природой. Да,
пришло время отправляться в дорогу.
не выпустят. Нам не пройти под воротами.
знала, о каком пути идет речь. Но на лице Аврелии читались непонимание и
недоверие.
тайный ход под городской стеной, - произнесла Цераленн. - Настал час
принять его предложение.
столько рассказывают, - во Мерей! Как романтично, как потрясающе, как
безумно элегантно! Подумать только, за все эти месяцы я так и не
догадалась! О Чары, каков хитрец ваш любовник, бабуля! Клянусь, мне и в
голову...
слыша или не желая слышать слова Аврелии. - Не сомневаюсь, что скоро
получу ответ с четким указанием того, когда и где он нас встретит. Можно
полагать, мы отправимся под покровом тьмы, так что у вас целый день на
сборы. Упакуйте саквояжи, оденьтесь во что-нибудь простое и теплое. Будьте
осторожны. Слугам лучше ни о чем не догадываться
Возвышенной, их уже опасно скомпрометировала, и мне не хотелось бы ставить
их в еще более трудное положение. Узнав о нашем предстоящем отбытии, они
наверняка будут просить взять их с собой, а я не желаю, чтобы они
подвергали себя риску по нашей милости. Им лучше остаться в Шеррине и
пребывать в честном неведении о нашей судьбе.
серф... была серфом Дерривалей, одной из наших замковых, поэтому я обязана
о ней заботиться.
себя держать и что говорить. Нельзя допустить, чтобы нас схватили в дороге
из-за случайно оброненной неосмотрительной фразы.
до Аренна, где нам предстоит попасть на борт корабля, плывущего в Стрелл.
Мерей, несомненно, все это для нас устроит.
выпятила нижнюю губу. - Нет, не понимаю, зачем нам бежать. Я не верю, что
канальи и в самом деле обойдутся с нами так круто. В конце концов мы не
сделали им ничего плохого. А жуткие истории, какие рассказывают, большей
частью наверняка просто выдумка. Я по-прежнему не вижу причин, почему нам
не отбарабанить их пустую Присягу. Что тут позорного? Пробормочем себе эту
идиотскую тарабарщину - пустые слова, которые в душе презираем, - кому от
этого вред? Зато нас оставят в покое, и можно будет не уезжать.
властным жестом.
собственной низости, - сказала как припечатала Цераленн, и таким ледяным
тоном, какого Элистэ от нее ни разу не слышала. Карие глаза пожилой дамы
источали холод, как северный гранит в морозы; она неподвижно застыла в
кресле. - Слушай внимательно, юница, быть может, что-нибудь и поймешь.
Никогда я так не стыдилась тебя, как в эту минуту. Ты позоришь свой род,
позоришь весь орден Возвышенных, мне горько, что ты одна из нас. Внемли
же. Если ты еще раз позволишь себе заговорить о принесении гнусной
экспроприационистской Присяги, я от тебя отрекусь, и не будет тебе моего
прощения. Я перестану с тобой разговаривать и считать тебя кровной
родственницей.
что я не шучу? Все. Можете идти.
украдкой оглянулась: бабушка сидела совершенно прямо, непреклонная и
несгибаемая. Аврелия продолжала плакать. Как только они закрыли за собой
Буркатовский Сергей
Орлов Алекс
Доценко Виктор
Афанасьев Роман
Никитин Юрий
Орлов Алекс