впоследствии открыть тот путь, которого так и не нашла в детстве?
том, что, если бы лежала она, спокойно и не борясь со смертью, на постели,
овеянной воспоминаниями об их любимом мальчике, он был бы растроган и сказал
бы ей: "Милая Флоренс, живи для меня, и мы будем любить друг друга, как
могли бы любить, и будем счастливы, как могли быть счастливы все эти годы!"
Если бы услышала она эти слова и заключила его в свои объятия, она, казалось
ей, ответила бы с улыбкой: "Слишком, поздно, но знаю одно: это было бы для
меня самым большим счастьем, милый папа!" - и ушла бы от него с
благословением на устах.
представлялась потоком, стремящимся к покою, в страну, где близкие, ушедшие
ранее, ждут ее, взявшись за руки; и часто, глядя на темную реку, журчавшую у
ее ног, она думала с боязливым недоумением - но не с ужасом - о той реке, о
которой так часто говорил ей брат, реке, которая его уносила.
примерно через неделю после этой встречи, сэр Барнет и его супруга задумали
как-то днем прогуляться по проселочным дорогам и предложили Флоренс пойти с
ними. Флоренс охотно согласилась, и леди Скетлс, разумеется, выгнала на
прогулку юного Барнета. Ибо ничто так не восхищало леди Скетлс, как
созерцание старшего ее сына рука об руку с Флоренс.
случаях частенько выражал свое мнение вслух - впрочем, неопределенно,
намекая на "каких-то девчонок". Но так как нелегко было смутить кроткий нрав
Флоренс, обычно она через несколько минут примиряла юного джентльмена с его
судьбой; они дружески продолжали прогулку, а леди Скетлс и сэр Барнет
следовали за ними, весьма довольные и ублаготворенные.
удалось заглушить сетования Скетлса-младшего на его участь, когда мимо
проехал джентльмен верхом, посмотрел на них пристально, затем остановил
лошадь, повернул ее и поехал им навстречу, держа в руке шляпу.
вернулся и маленькое общество остановилось, он поклонился ей, а затем уже
приветствовал сэра Барнета и его супругу. Флоренс не могла припомнить,
видела ли она его когда-нибудь, но вот он приблизился, и она невольно
вздрогнула и отшатнулась.
определить, что именно, - заставило ее отшатнуться, словно ее укололи.
самой вкрадчивой улыбкой. Когда Флоренс наклонила голову, он добавил:
меня не только по фамилии.
своему хозяину и хозяйке, которые приняли его очень любезно.
что завтра утром я еду к мистеру Домби, в Лемингтон, и если мисс Домби
пожелает доверить мне какое-нибудь поручение, нужно ли говорить, как буду я
счастлив?
предложил вернуться домой и просил мистера Каркера зайти к ним и пообедать -
прямо в костюме для верховой езды. К несчастью, мистер Каркер был уже
приглашен на обед, но если мисс Домби пожелает послать письмо, ничто не
доставит ему большего удовольствия, чем проводить их домой и, в качестве
верного ее раба, ждать, сколько ей будет угодно. Когда он говорил это с
самой широкой своей улыбкой и наклонялся к ней очень близко, поглаживая шею
своей лошади, Флоренс, встретив его взгляд, скорее угадала, чем услышала,
как он сказал: "О корабле нет никаких известий!"
он эти слова, ибо как будто он их не произносил, но каким-то удивительным
образом показал в своей улыбке, Флоренс слабым голосом ответила, что очень
ему признательна, но писать не будет; ей не о чем писать.
зубами, человек.
красноречивый взгляд, который заклинал его пощадить ее, если ему известно, -
а ему это было известно, - что всякое поручение от нее к отцу - дело
необычное, и тем более - такое поручение. Мистер Каркер улыбнулся, отвесил
низкий поклон и, выслушав просьбу сэра Барнета передать привет от него
самого и леди Скетлс, распрощался и уехал, произведя благоприятное
впечатление на эту достойную чету. Тогда у Флоренс начался такой озноб, что
сэр Барнет, вспомнив распространенное поверье, предположил, что кто-то
прошел по ее могиле. Мистер Каркер, сворачивая в тот момент за угол,
оглянулся, поклонился и скрылся из виду, словно ехал с этой целью прямо на
кладбище.
ГЛАВА XXV
следующее утро после того, как видел в окно лавки Соля Джилса, что-то
пишущего в гостиной, Мичмана на прилавке и Роба Точильщика, стелющего себе
постель под прилавком: пробило шесть часов, когда он приподнялся на локте и
окинул взором свою маленькую спальню. Должно быть, глаза капитана несли
тяжелую службу, если он, проснувшись, всегда раскрывал их так широко, как
раскрыл в то утро, и плохую получали они награду за свою бдительность, если
он всегда протирал их с таким же ожесточением. Но случай был из ряда вон
выходящий, ибо Роб Точильщик никогда еще не появлялся в дверях спальни
капитана Катля, а сейчас он стоял здесь, тяжело дыша и глядя на капитана,
разгоряченный и взлохмаченный, как будто только-только покинул постель, что
сильно повлияло как на выражение, так и на цвет его лица.
сорвался с постели и зажал ему рот рукой.
слова!
капитан вытолкал его потихоньку в соседнюю комнату, затем исчез и через
несколько секунд вернулся в синем костюме. Подняв руку в знак того, что
запрет еще не снят, капитан Катль подошел к буфету и налил себе рюмочку;
такую же рюмочку он протянул вестнику. После этого капитан поместился в
углу, спиной к стене, как бы предотвращая возможность быть поверженным на
спину сообщением, какое ему предстояло выслушать, осушил рюмку и, не спуская
глаз с вестника и побледнев так, как только мог побледнеть, предложил ему
"отчаливать".
меры предосторожности произвели сильное впечатление.
посмотрите-ка сюда!
оставаясь в своем углу, и внимательно поглядел на вестника.
глаза так же, как таращил их на ключи.
четверть шестого, я нашел это у себя на подушке. Дверь лавки не была заперта
ни на задвижку, ни на ключ, а мистер Джилс ушел.
своего угла на Роба, что тот попятился в другой угол, протягивая ключи и
пакет, с целью защитить себя от нападения.
пакете. Честное, благородное слово, капитан Катль, больше я ничего об этом
не знаю. Умереть мне на этом месте, если знаю! Ну, и си-тивация для парня,
который только что заполучил должность! - возопил злополучный Точильщик,
растирая себе лицо обшлагом. - Хозяин удрал вместе с его местом, и он же в
этом виноват!
взглядом капитана Катля, преисполненным туманных подозрений, угроз и
обвинений. Взяв протянутый ему пакет, капитан вскрыл его и прочел следующее:
с недоверчивым видом перевернул лист бумаги, - и завещание"... Где
завещание? - спросил капитан, тотчас предъявляя обвинение злосчастному
Точильщику. - Что ты с ним сделал, приятель?
в чем не повинного парня, капитан? Я не притрагивался к завещанию.
ответственность, и торжественно продолжал.
достоверных известий о моем дорогом Уолтере, который дорог и вам, Нэд, в
этом я уверен". - Капитан сделал паузу и с волнением покачал головой; затем,
дабы поддержать свое достоинство в этот напряженный момент, посмотрел
чрезвычайно сурово на Точильщика. - "Если вы никогда обо мне не услышите и
не увидите меня, Нэд, вспоминайте о старом друге так же, как он будет
вспоминать о вас до последней минуты - с любовью; и по крайней мере до тех
пор, пока не истечет указанный мною срок, сохраните для Уолтера домашний
Прозоров Александр
Афанасьев Роман
Посняков Андрей
Никитин Юрий
Афанасьев Роман
Орловский Гай Юлий