Чтение 82–й страницы книги ~Анж Питу~

который обращался к нему по имени.

Наконец, он видел похороны Фулона.

Немногие в ту эпоху снискали такую ненависть, как Фулон; только один
человек и мог с ним соперничать: его зять г-н Бертье де Савиньи.

После взятия Бастилии гнев народный обрушился на них.

Фулон был казнен, а Бертье сбежал.

Всеобщую неприязнь к Фулону довершило то, что после отставки Неккера он
согласился занять место "добродетельного женевца", как называли Неккера, и
три дня занимал пост министра финансов.

Поэтому на его похоронах так весело пели и плясали.

У кого-то даже появилась мысль вынуть труп и" Гроба и повесить; но Бийо,
взобравшись на каменную тумбу, произнес речь об уважении к покойникам, и
катафалк продолжал свой путь.

Что касается Питу, он перешел в разряд героев.

Питу стал другом г-на Эли и г-та Юллена, которые удостаивали его чести
исполнять их поручения.

Кроме того, он был доверенным лицом Бийо, Бийо, который, как мы уже
сказали, был отмечен Лафайетом и которому за его могучие плечи и геркулесовы
кулаки Лафайет доверял иногда охрану своей безопасности.

После путешествия короля в Париж Жильбер, который благодаря Неккеру
познакомился с главами Национального собрания и городской управы, неустанно
пестовал юную революцию.

Теперь ему было решительно не до Бийо и Питу, и они, оставшись без
призора, со всем пылом устремились на собрания, где третье сословие
обсуждало вопросы высокой политики.

Наконец однажды, после того как Бийо битых три часа излагал выборщикам
свои мнения о наилучших способах снабжения Парижа продовольствием и, устав
от собственных речей, но в глубине души радуясь, что говорил как настоящий
трибун, с наслаждением отдыхал под монотонный гул чужих выступлений, которые
старался не слушать, прибежал Питу, ужом проскользнул в зал заседаний Ратуши
и взволнованным голосом, обыкновенно ему вовсе не свойственным, воскликнул:

- О, господин Бийо! Дорогой господин Бийо!

- Ну что там еще?

- Важная новость!

- Хорошая новость?

- Потрясающая новость.

- Какая же?

- Вы ведь знаете, я пошел в клуб Добродетельных, что у заставы Фонтенбло.

- И что же?

- Так вот! Там говорили совершенно невероятные вещи.

- Какие?

- Оказывается, этот негодяи Фулон только притворился мертвецом и сделал
вид, что его похоронили.

- Как притворился мертвецом? Как сделал вид, что его похоронили? Он, черт
возьми, в самом деле мертв, я сам видел, как его хоронили.

- А вот и нет, господин Бийо, он живехонек.

- Живехонек?

- Как мы с вами.

- Ты сошел с ума!

- Дорогой господин Бийо, я не сошел с ума. Изменник Фулон, враг народа,
пиявка, сосущая кровь Франции, грабитель, не умер.

- Но я же говорю тебе, что он умер от апоплексического удара, я повторяю
тебе, что был на его похоронах и даже не дал вытащить его из гроба и
повесить.

- А я его только что видел живым!

- Ты?

- Вот как вас вижу, господин Бийо. Похоже, умер кто-то из его слуг, и
негодяй велел похоронить его как дворянина. О, все открылось; он это сделал,
боясь мести народа.

- Расскажи все по порядку, Питу.

- Давайте-ка выйдем в коридор, господин Бийо, там нам будет вольготнее.

Они вышли из зала и дошли до вестибюля.

- Прежде всего, - сказал Питу, - надо узнать, здесь ли господин Байи?

- Будь спокоен, он здесь.

- Хорошо. Итак, я был в клубе Добродетельных людей, где слушал речь
одного патриота. И знаете, он говорил по-французски с ошибками! Сразу видно,
что он не был учеником аббата Фортье.

- Продолжай, - сказал Бийо, - ты прекрасно знаешь, что можно быть
патриотом и не уметь ни читать, ни писать.

- Это верно, - согласился Питу. - И тут вдруг вбежал запыхавшийся человек
с криком: "Победа, победа! Фулон не умер, Фулон жив: я его видел, я его
нашел". Все отнеслись к этому, как вы, папаша Бийо, никто не хотел верить.
Одни говорили: "Как, Фулон?" Другие говорили: "Полноте! - Помилуйте". Третьи
говорили: "Ну, раз уж ты такой прыткий, нашел бы заодно и его зятя Бертье".

- Бертье! - вскричал Бийо.

- Да, Бертье де Савиньи, вы ведь его знаете, это наш Компьенский
интендант, друг господина Изидора де Шарни.

- Конечно, тот, который всегда так груб со всеми и так любезен с Катрин.

- Он самый, - ответил Питу, - ужасный обирала, еще одна пиявка, сосущая
кровь французского народа, изверг рода человеческого, "позор цивилизованного
мира", как говорит добродетельный Лустало.

- Дальше, дальше! - требовал Бийо.

- Ваша правда, - сказал Питу, - ad eventum festina, что означает, дорогой
господин Бийо: торопись к развязке. Так вот, я продолжаю: этот человек
вбегает в клуб Добродетельных и кричит: "Я нашел Фулона, я его нашел!"
Поднялся страшный шум.

- Он ошибся! - прервал твердолобый Бийо.

- - Он не ошибся, я сам видел Фулона.

- - Ты сам видел, своими глазами?

- Своими глазами. Имейте терпение.

- Я терплю, но во мне все так и кипит.

- Да я и сам тут аж взмок... Я же вам толкую, что он только притворился
мертвым, а вместо него похоронили слугу. По счастью, вмешалось Провидение.

- Так уж и Провидение! - презрительно произнес вольтерьянец Бийо.

- Я хотел сказать, народ, - покорно уточнил Питу. - Этот достойный
гражданин, этот запыхавшийся патриот, сообщивший новость, видел негодяя в
Вири, где он скрывался, и узнал его.

- Неужели!

- Узнав Фулона, он его выдал, и мерзавца сразу арестовали.

- А как имя храброго патриота, у которого достало смелости совершить этот
поступок?

- Выдать Фулона?

- Да.

- Его зовут Сен-Жан.

- Сен-Жан; но ведь это имя лакея?

- Да, он тоже лакей этого негодяя Фулона. Так ему и надо, этому
аристократу! Незачем было заводить лакеев!

- Ты, я смотрю, нынче в ударе! - удивился Бийо и придвинулся к Питу
поближе.

- Вы очень добры, господин Бийо. Итак, Фулона выдали и арестовали: его
отправили в Париж, доносчик бежал впереди, чтобы сообщить новость и получить
награду, так что Фулон добрался до заставы позже него.

- Там ты его и видел?

- Да, ну и вид у него был! Вместо галстука ему надели на шею ожерелье из
крапивы.

- Послушай, а почему из крапивы?

- Потому что, по слухам, этот негодяй сказал, что хлеб для порядочных
людей, сено для лошадей, а для народа хороша и крапива.

- Он так сказал, несчастный?

- Да, тысяча чертей, он именно так и сказал, господин Бийо.

- Вон как ты нынче ругаешься!

- Да чего уж там! - бросил Питу небрежно. - Ведь мы солдаты! Одним
словом, Фулон остаток пути шел пешком, и его всю дорогу колотили по спине и
по голове.

- Так-так! - сказал Бийо уже с меньшим воодушевлением.

- Это было очень забавно, - продолжал Питу, - правда, не всем удавалось
его ударить, потому что за ним шло тысяч десять человек, не меньше.

- А что было потом? - спросил Бийо в раздумье.

- Потом его отвели к президенту Сен-Марсельского округа, хорошему
человеку, знаете его?

- Да, господин Аклок.

- Аклок? Он самый, и он приказал отвести его в Ратушу, потому что не
знал, что с ним делать; так что вы его скоро увидите.

- Но почему об этом сообщаешь ты, а не достославный Сен-Жан?

- Да потому что у меня ноги гораздо длиннее, чем у него. Он вышел раньше
меня, но я его догнал и перегнал. Я хотел вас предупредить, чтобы вы
предупредили господина Байи.

- Тебе везет, Питу.

- - Завтра мне повезет еще больше.

- Откуда ты знаешь?

- Потому что тот же самый Сен-Жан, который выдал господина Фулона, обещал
поймать и сбежавшего господина Бертье.

- Так он знает, где тот скрывается?

- Да, похоже, этот Сен-Жан был их доверенным лицом и получил от тестя и
зятя, которые хотели его подкупить, немало денег.

- И он взял эти деньги?

- Конечно: от денег аристократа никогда не стоит отказываться; но он
сказал: "Настоящий патриот не продает нацию за деньги!"

- Да, - пробормотал Бийо, - он предает своих хозяев, только и всего,
Знаешь, Питу, мне кажется, он большая каналья, этот твой Сен-Жан.