многим. Мной, например. Твой друг миркан, дай ему волю, прикончил бы меня,
не задумываясь.
сородичей. И ты теперь удивляешься тому, что Айса желает тебе смерти?
меня любишь и ненавидишь.
здесь, выслушивая такое.
к полу. Руки ее обхватили его запястья, словно железные кандалы. Волосы
цвета воронового крыла упали ему на лицо. Она оказалась на удивление
сильной. И на мгновение у него промелькнула мысль: а не получит ли он
сейчас удар ножом под ребра? Но он чувствовал, как содрогается ее тело.
Она беззвучно смеялась, уткнувшись губами ему в шею. Пальцы ее отпустили
его запястья, и их руки сплелись.
руку, погладил ее по спине, дотянулся до бедер, чувствуя легкую дрожь ее
тела под своими пальцами. Положив руку ей на затылок, он прижал ее губы к
своим с такой силой, что цокнули зубы. А потом губы слились в поцелуе. Но
Ривен почувствовал, что ее губы кривятся в усмешке, и принялся неистово
целовать ее, чтобы стереть поцелуями эту усмешку. Они скатились с каменной
плиты у очага, словно враги, сцепившиеся в смертной схватке. Он швырнул ее
под себя. Ее ноги сжали его бедра. Лицо ее все еще искажалось беззвучным
смехом. В пляшущих отблесках пламени глаза ее горели, как глаза волчицы.
хищный оскал.
отвернулось, но ноги ее продолжали сжимать его бедра. Он ударил ее еще
раз. Кровь потекла из разбитой губы. Хватка ослабла. Не шевелясь, она
лежала под ним, и в глазах ее блестели внезапные слезы.
на щеках, стекали вниз и исчезали в черных волосах.
лицами. Он вытер кровь с ее губ, и теперь кровь ее высыхала у него на
руке.
знаю: ты станешь причиной моей смерти. - Тут она оттолкнула его. - А
теперь уходи. Оставь меня. Возвращайся к своим друзьям, а волчицу оставь в
покое.
припухшие губы. Полные слез глаза смеялись над ним. И он, не оглядываясь,
ушел.
поиск их завершится. Но каков будет этот конец, не знал никто. У Ривена,
правда, имелись кое-какие подозрения на этот счет - то самое предчувствие,
которое подсказало ему, что, прежде чем встретиться с гномами, им
предстоит еще одна встреча в горах, - но, как и в прошлый раз, он не мог
быть уверен в этом полностью. Странное, смутное чувство... похожее на
вырисовывающийся в сознании замысел книги, еще неясный и неоформившийся,
когда уже знаешь, куда должны повернуть события, но не имеешь еще
представления о том, как направить их ход. Знаешь и не знаешь. То самое
чувство, которое не покидало его с тех пор, как он впервые вошел в этот
мир в компании одного из своих героев. Так ему было назначено. С самого
рождения. Почему-то судьба именно так отметила его.
такое вообще может быть. Он верил в магию, потому что теперь все вокруг
было магией. Но ведь в том - его - мире ничего этого нет. И это делает его
бедным.
появились двое приземистых гномов: Хиваль и Тиоф. Они поклонились,
подметая бородами пол.
соседней комнаты. Она низко склонила голову, пряча лицо в тени капюшона.
Чтобы скрыть ссадины, дошло вдруг до Ривена. Он покраснел от стыда и
отвращения к себе. Он в жизни ни разу не ударил женщину. До сегодняшнего
дня.
горы, как показалось Ривену. Он почти явственно ощущал ужасающее давление
колоссальной массы камня над своей головой. Коридоры, по которым они шли,
были всего лишь щелками горной плоти. Одно движение плеча каменного
исполина, - и все они исчезнут. И он, Ривен, окажется погребенным в недрах
собственной истории.
словно улицы, переходам, через перекрестки и распутья, мимо зияющих
пропастей и уходящих в бесконечность стен. Они были здесь не одни. Во тьме
повсюду сияли огни - алые угольки глаз гномов двигались вместе с ними; по
проходам разносились гулкие звуки шагов, отзвуки разговоров, негромкий
смех, замогильные голоса, звучащие на неведомые лады. В темноте - перед
ними и вслед за ними - передвигались толпы. Казалось, все обитатели
Джхаара собираются, чтобы услышать историю, которая будет рассказана этим
вечером.
огромного, что токи воздуха перемещались в нем, как ветер. В этой
кромешной тьме ничего нельзя было разглядеть, кроме многочисленных искорок
глаз, мерцающих, как драгоценные камни богатого месторождения: сотни глаз.
Одни - совсем рядом, другие - так далеко, что свет их превращался в едва
различимое глазом мерцание. Шепот и шорох ног людской толпы сливался в
непрерывный гул. В темноте Ривен споткнулся, но Айса и Ратаган поддержали
его. Он протянул руку, чтобы найти Байклина, и снова чуть не упал.
Спотыкаясь и оступаясь на каждом шагу, они вслепую продвигались вперед.
Ратаган тихо чертыхался, когда задевал обо что-то ногой.
голубое сияние. Точно такое, какое Ривен уже видел однажды. Хиваль и Тиоф
молча указали на пол, и Ривен разглядел каменные скамьи, выбитые,
вероятно, в монолите скалы. Они сели, и свет погас. Им осталось лишь
вслушиваться в гулкую тьму, окружавшую их, ловить шаркающие звуки шагов
гномов, ощущать спинами холодный камень скамьи.
источника. Он струился как будто из ниоткуда, озаряя каменные стены, что
высокими сводами устремлялись ввысь, на недосягаемую высоту, -
безупречные, точно стены и своды собора, вот только пространство, которое
заключали они в себе, могло вместить десяток соборов.
углубление, окруженное скамьями, такими же, как и те, на которых расселись
люди. Здесь без труда поместилось бы тысяч пять человек и еще бы осталось
место. Ряд за рядом скамьи поднимались амфитеатром от центра зала к его
величественным стенам. В углублении теперь показались языки пламени; свет
и тень, сменяя друг друга, падали на бесчисленное множество гномов, что
сидели, не шелохнувшись. Рядом Ривен ощущал хриплое дыхание Байклина.
прошептал он, глядя на бородатые фигуры с горящими в сумраке глазами. В
воздухе струился сизый дымок от разожженных курительных трубок.
пламенем углубления в центре зала. Ростом он был выше большинства своих
сородичей, седая борода пострижена коротко, на груди его кожаной куртки
вышиты языки пламени, такие же точно, какие когда-то носил и Ривен: знак
Сказителя. Гном помедлил, оглядел зал, на мгновение задержав взгляд на
скамье, где сидел Ривен и возвышалась фигура Ратагана, такая громадная
среди гномов в пляшущем свете пламени.
Джхаара.
пальцы рук за широкий ремень, вперил свой взгляд в огонь, словно бы
погрузившись в глубокий транс. За спиной у него Ривен заметил в
колеблющемся свете задумчивое лицо Тормода.
камень, и опять - тьма. Недвижимой оставалась поверхность вод. Во тьму же
под ней не проникал ни один луч света.
трепетала некая интонация, что делала речь его мелодичной. Она лилась,
словно музыка, а слова истории Киргаерн превращал в поэму.
глаза. И взгляд его встретил тьму. То был Гном и имя его было Моди.
Маккарти Кормак
Афанасьев Роман
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Смоленский Вадим
Акунин Борис