Чтение 82–й страницы книги ~Сыновья и любовники~

очень хороша. Да, она великолепна. Видишь всю фигуру, словно обтянутую
легкой тканью. Пол смотрел на нее и прямо ощущал упругость и нежность
этого стройного тела. Он крепко сжал кулаки.

И ему предстояло весь вечер сидеть, касаясь ее прекрасной обнаженной
руки, смотреть на сильную шею, гордо поднятую над сильными плечами, на
грудь под зеленым шелком, на изгибы рук и ног под облегающим платьем.
Каким-то уголком души он опять ее возненавидел - зачем обрекает его на
муку этой близости. Но и любил ее, когда, вскинув голову, она смотрела
прямо перед собой, чуть надув губы, задумчивая, неподвижная, будто
покорилась судьбе, которая сильнее ее. Ничего она не могла с собой
поделать; она оказалась во власти чего-то, что важнее ее самой. Вечностью
веяло от нее, будто от задумчивого сфинкса, и Пол ощутил властное желание
ее поцеловать. Он уронил программку и низко нагнулся, чтобы, поднимая,
украдкой поцеловать Кларину ладонь и запястье. Как мучительна ее красота.
Она сидела не шевелясь. Лишь когда погас свет, чуть склонилась, подалась к
нему, и он тихонько гладил ее кисть, руку. Слабый запах духов исходил от
нее. Опять и опять накатывали раскаленные волны крови, каждая на миг
глушила его сознание.

Спектакль шел своим чередом. Пол видел его будто из дальней дали, будто
драма развертывалась неведомо где, но, кажется, где-то в глубинах его
существа. Он стал Клариными полными руками, ее шеей, ее вздымающейся
грудью. Кажется, это и есть он. Где-то там все еще играют актеры, и он
сливается с драмой. Сам по себе он не существует. Серые, а то черные глаза
Клары, ее грудь, что льнет к нему, ее рука, что он сжимает в своих руках,
- только это и есть на свете. И он мал, беспомощен, а она, облеченная
силой, возвышается над ним.

Лишь антракты, когда загорался свет, причиняли ему четко выраженную
боль. И хотелось куда-нибудь сбежать, пока снова не станет темно. Сбитый с
толку, он плутал в поисках выпивки. Потом огни гасли, и он опять
оказывался во власти странной безумной реальности, в которой слились Клара
и драма на сцене.

Спектакль продолжался. Пол был одержим желанием поцеловать крохотную
голубую венку, что примостилась в изгибе Клариного локтя. Он чувствовал
эту жилку. Кажется, пока он не прижался к ней губами, жизнь его
приостановилась. Поцеловать ее, непременно! Но кругом люди! И все-таки он
быстро наклонился и коснулся ее губами. Усы пощекотали нежную плоть. Клара
вздрогнула, отдернула руку.

Но вот спектакль кончился, зажгли свет, публика аплодировала, Пол
очнулся, глянул на часы. Его поезд уже ушел.

- Придется мне идти домой пешком! - сказал он.

Клара посмотрела на него.

- Уже так поздно? - спросила она.

Пол кивнул. Потом подал ей пальто.

- Люблю тебя! Ты так хороша в этом платье, - пробормотал он,
пригнувшись к ее плечу, среди шумной толчеи.

Она все молчала. Они вышли из театра. Пол увидел идущих мимо людей,
извозчиков, что поджидали седоков. Ему показалось, он встретился с
горящими ненавистью карими глазами. Но не узнал их. Они с Кларой
повернули, бессознательно направляясь к вокзалу.

Поезд уже ушел. Придется идти пешком десять миль.

- Не страшно, - сказал Пол. - Мне будет только приятно...

- А может, переночуешь у нас? - краснея, предложила Клара. - Я могу
лечь с мамой.

Пол посмотрел на нее. Глаза их встретились.

- А что скажет твоя мама? - спросил он.

- Она не будет против.

- Ты уверена?

- Конечно!

- Значит, я пойду к тебе?

- Если хочешь.

- Хорошо.

И они повернули в другую сторону. На первой же остановке сели в
трамвай. Свежий ветер дул им в лицо. Улицы были темны. Трамвай поспешал,
покачивался. Пол сидел, крепко зажав в руке Кларину руку.

- А твоя мама уже легла? - спросил он.

- Возможно. Надеюсь, что нет.

Единственные прохожие, они быстро шли по молчаливой темной улочке.
Клара юркнула в дом. Пол замешкался.

- Входи, - сказала она.

Пол мигом оказался на крыльце, и вот он уже в комнате. В двери напротив
появилась мать, большая, недружелюбная.

- Кого это ты привела? - спросила она.

- Это мистер Морел, он опоздал на поезд. Я подумала, мы можем приютить
его на ночь, не то ему придется отшагать десять миль.

Миссис Рэдфорд хмыкнула.

- Твое дело! Раз ты его пригласила, будет гостем, я-то не против.
Хозяйка здесь ты!

- Если я вам не по душе, я могу и уйти, - сказал Пол.

- Не, не, еще чего! Заходите, располагайтесь! Вот только по вкусу ли
вам будет, что я ей на ужин сготовила.

Ужин состоял из тарелочки жареной картошки и кусочка бекона. Стол был
накрыт кое-как, на одного.

- Можете взять еще бекону, - продолжала миссис Рэдфорд. - А жареной
картошки больше нету.

- Мне неловко вас беспокоить, - сказал Пол.

- Еще извиняться вздумал! Это не по мне! Вы ведь приглашали ее в театр,
верно? - в вопросе слышалась насмешка.

- Ну и что? - неловко засмеялся Пол.

- Ну, так чего ж говорить про кусочек бекона! Снимайте пальто.

Большая, осанистая, она пыталась оценить, что же происходит. А тем
временем хозяйничала у буфета. Клара взяла у Пола пальто. В комнате горела
лампа, было очень тепло и уютно.

- Вот те на! - воскликнула миссис Рэдфорд. - И красавчики же вы оба,
скажу я вам! Чегой-то вы так вырядились?

- По правде говоря, мы и сами не знаем, - сказал Пол, чувствуя себя
мышью в лапах кошки.

- Нет места в нашем доме для этаких франтов, коли вы невесть чего об
себе вообразили, - съязвила она. И это был злой выпад.

Оба они, и Пол в смокинге и Клара в зеленом платье с обнаженными
плечами, порядком смутились. Оба чувствовали, что в этой кухонке им надо
быть друг для друга защитой.

- Нет, вы только гляньте, как расцвела! - продолжала миссис Рэдфорд,
показывая на Клару. - Чего она надумала, на кой это все?

Пол посмотрел на Клару. Она вспыхнула, даже шея пошла красными пятнами.
Не сразу он сказал:

- И ведь вам приятно видеть ее такую?

Они сейчас были в ее власти. Сердце его все время громко стучало, нервы
натянуты. Но он ей не поддастся.

- Это мне-то приятно! - крикнула старуха. - Чего ж приятного, коли она
ведет себя дура дурой!

- Я видал, иные люди ставят себя в положение и поглупее, - сказал он.
Теперь он защищал Клару.

- Вон что! Это когда ж? - ехидно отозвалась старуха.

- А когда они похожи на пугало, - отвечал Пол.

Большая, грозная, миссис Рэдфорд застыла на каминном коврике с вилкой в
руке и ответила не сразу.

- Обои дураки, и те и эти, - наконец сказала она и отвернулась к
жаровне.

- Нет, - упрямо возразил Пол. - Люди должны выглядеть как можно лучше.

- И по-вашему, вот это и значит выглядеть мило! - крикнула мать,
презрительно ткнув вилкой в сторону Клары. - Это... это похоже, будто она
толком и не одета!

- Да просто вам завидно, что сами не можете вот так щегольнуть, -
засмеялся Пол.

- Я-то! Да я с кем хочешь могла б пойти в вечернем наряде, была бы
охота! - последовал презрительный ответ.

- А чего ж не захотели? - задал он вполне уместный вопрос. - Или
ходили?

Миссис Рэдфорд молчала. Перевернула на сковороде бекон. У Пола
колотилось сердце, кажется, он всерьез ее обидел.

- Я-то! - наконец воскликнула миссис Рэдфорд. - Нет, не ходила я! И
когда в услужении была, раз увижу, какая из служанок пошла из дому с
голыми плечами, я уж знала, дешевка она, и на танцульку идет.

- А вы что, такая уж благонравная были, не до танцулек? - спросил Пол.

Клара сидела, не поднимая головы. Глаза Пола потемнели и недобро
блестели. Миссис Рэдфорд сняла с огня сковороду, стала выкладывать ему на
тарелку кусочки бекона.

- Вон этот ишь как славно поджарился! - сказала она.

- Зачем же класть мне самый лучший! - сказал Пол.

- А она сама взяла, что хотела, - был ответ.

В презрительном тоне миссис Рэдфорд послышалась снисходительность, и
Пол понял, она смягчилась.

- Все-таки возьми немножко, - предложил он Кларе.

Униженная, одинокая, она подняла на него серые глаза.

- Нет, спасибо! - сказала она.

- Ну почему ты не хочешь? - ласково настаивал он.

Кровь огнем полыхала в жилах. Миссис Рэдфорд опять села, большая,
внушительная, отчужденная. Пол оставил Клару, все внимание направил на
мать.

- Говорят, Саре Бернар пятьдесят, - сказал он.