чтобы распознать их; и если ими была обманута Жанна, то это доказывает, что
и они, в свою очередь, могли быть обмануты, ибо их проницательность и
суждения ни в коей мере не были глубже, чем у нее.
задерживал ответ Университета, я долго останавливаться не буду. Университет
признал, что со стороны Жанны было кощунством утверждать, будто являвшиеся
ей святые говорили по-французски, а не по-английски и в политическом
отношении питали симпатии к французам. Я полагаю, докторов богословия
тревожила следующая предпосылка: они постановили, что "голосами" являются
Сатана и два других дьявола, но в то же время ими также было признано, что
эти самые "голоса" не могли поддерживать французскую сторону, следовательно,
они должны были стоять за англичан. А раз они за англичан, то их надо
считать ангелами, а не дьяволами. Получается путаница. А ведь Университет,
считающий себя умнейшим и эрудированнейшим органом в мире, в интересах
собственной репутации должен был рассуждать, по возможности, логично;
поэтому он и бился изо дня в день над разрешением неразрешимого, стремясь
отыскать хотя бы видимость здравого смысла своим доказательствам, что в
пункте первом речь идет о голосах дьяволов, а в пункте десятом - о голосах
ангелов. Но, в конце концов, он вынужден был отказаться от дальнейших
поисков. Таким образом, и по сей день решение Университета двусмысленно:
пункт первый трактует о дьяволах, а пункт десятый - об ангелах; примирить
эти противоречия невозможно.
письмо к Кошону, полное самых щедрых похвал. Университет с благодарностью
отмечал его исключительное усердие в преследовании женщины, "которая своим
ядом отравила умы истинно верующих всего западного мира", и в награду за это
сулил ему "венец бессмертной славы в небесах". Только и всего - венец в
небесах?! Это что-то уж очень ненадежное, что-то вроде векселя без
передаточной надписи. И хотя бы слово об архиепископстве Руанском, ради
которого Кошон погубил свою душу! Венец в небесах! Это звучало иронически
после всех его тяжких трудов. Что он будет делать на небесах? Там у него не
найдется знакомых...
чтобы обсудить вопрос о дальнейшей судьбе Жанны. Некоторые настаивали на
немедленной передаче преступницы в руки светских властей для наказания,
большинство же считало целесообразным попытаться еще раз подействовать на
нее "отеческим внушением".
барьеру. Пьер Морис, каноник из Руана, обратился к подсудимой с речью, в
которой убеждал ее спасти свою жизнь и душу, отказаться от своих заблуждений
и отдать себя в руки церкви. Заканчивая речь, он строго предупредил: если
она будет упорствовать, гибель души ее несомненна, а гибель тела весьма
вероятна. "Отеческое внушение" не подействовало. Жанна сказала:
поджечь его, более того, даже пылая в огне, - и тогда бы я не сказала ничего
иного, а лишь то, что говорила раньше на суде, и осталась бы верна своим
словам до последнего дыхания.
понимал: беда неминуема! Потом Кошон, суровый и торжественный, обратился к
Пьеру Морису:
ответил:
Уведите обвиняемую!
и ошибся, - глаза мои были мутны от слез.
по равнине во главе войска в серебряном сверкающем шлеме с белыми перьями, в
серебристой епанче, развевающейся на ветру, с высоко поднятым мечом; видел,
как она трижды бросалась в атаку на лагерь бургундцев и захватила его;
видел, как она повернула вправо и, пришпорив коня, помчалась прямо на
резервы герцога; видел, как она врезалась в гущу врагов в той последней
атаке, из которой ей не суждено было вернуться. И вот опять наступила
годовщина этого рокового дня - и, смотрите, что она принесла!
Глава XIX
преступлениях, перечисленных в "Двенадцати пунктах", и жизнь ее, наконец-то,
находилась в руках Кошона. Он мог сразу же отправить ее на костер. И, вы
думаете, этим кончилось дело? Думаете, он был доволен? Нисколько! Чего
стоило бы его архиепископство, если бы у народа сложилось мнение, что Жанну
д'Арк, Освободительницу Франции, несправедливо осудила и сожгла на костре
клика пристрастных церковников, угодливо склонивших голову перед английской
плетью? Это бы только возвеличило ее в глазах народа и окружило ореолом
мученицы. Ее дух восстал бы из пепла тысячекратно окрепшим и, как ураган,
смел бы английское владычество в море, а вместе с ним и злодея Кошона. Нет,
победа была еще неполной. Виновность Жанны требовалось подтвердить
вещественными доказательствами, которые убедили бы народ. Где же найти эти
убедительные доказательства? Только один человек во всем мире мог бы их дать
- сама Жанна д'Арк. Она сама должна осудить себя, причем публично, или, по
крайней мере, создать видимость этого.
были все средства и - никакого успеха. Как же заставить ее теперь? Грозили
пыткой, грозили костром, - что оставалось еще? Болезнь, смертельная
усталость, вид пылающего костра, огонь, огонь - вот что еще оставалось!
Изнуренная до предела, в отчаянии она могла проявить женскую слабость.
страшными пытками на дыбе им, вероятно, удалось бы исторгнуть из нее ложные
показания. Это был намек, который следовало запомнить, и его запомнили.
невыносимая боль, она отречется от своих показаний. И этот намек не забыли.
истощать ее силы, после чего запугать огнем. И когда она будет вне себя от
ужаса, ее можно будет заставить подписать нужный документ.
ей в этом на глазах у народа, а во время чтения к ней опять может вернуться
мужество, и тогда она откажется подписать его. Ну что ж, пусть даже так;
препятствие можно обойти. Ей могут прочесть какую-нибудь коротенькую
записку, не имеющую значения, а потом вместо нее незаметно подсунуть на
подпись заранее заготовленную покаянную исповедь.
своих убеждений хотя бы для виду, это спасало бы ее от смертной казни. Они
могли бы держать ее в церковной тюрьме, но не могли бы уничтожить физически.
А это никак не устраивало англичан, жаждавших ее смерти. Живая - она вселяла
в них ужас, будь-то в тюрьме или на свободе. Из двух тюрем она уже пыталась
бежать.
ей некоторые льготы, она же, в порядке взаимных уступок, должна будет
отказаться от мужской одежды. Конечно, своих обещаний он не выполнит и тем
самым поставит ее перед необходимостью нарушить данное ею слово. За
преступлением последует наказание, а костер к тому времени будет
приготовлен.
исполнение в определенной последовательности - и игра будет выиграна. И уже
заранее намечался день, когда обманутую девушку, невинную, благороднейшую
девушку поведут на казнь.
не был надломлен, он по-прежнему был бодр и могуч; но ее физические силы за
последние десять дней сильно ослабели, а ведь и сильный дух нуждается в
живительной поддержке здорового тела.
изложил его вам, но тогда мир этого не знал. Есть достаточные указания на
то, что Варвик и прочие представители английских властей, за исключением
самого высокого - кардинала Винчестерского, не были посвящены в этот
заговор, а также на то, что с французской стороны знали о плане лишь
Луазелер и Бопер. Иногда я даже сам сомневаюсь, что Луазелер и Бопер знали
решительно все. Впрочем, кому же об этом знать, как не этим двум.
жизни в покое, но если верить слухам того времени, то и в этой милости было
отказано бедной Жанне. Луазелера тайком провели к ней, и там, под видом
священника, друга, тайного сторонника французов и ненавистника англичан, он
провел несколько часов, убеждая ее совершить "благочестивый и угодный богу
поступок", а именно: подчиниться церкви, как и подобает доброй христианке;
тогда она вырвется из когтей лютых англичан и ее немедленно переведут в
церковную тюрьму, где к ней будут относиться с должным вниманием и приставят
надзирательницами женщин. Он знал, чем ее можно тронуть. Он знал, как
отвратительна ей была близость невежественных грубиянов из английской
охраны; он знал, что ее "голоса" смутно обещали ей что-то и это "что-то" она
истолковывала как освобождение, избавление, бегство, как возможность еще раз
броситься на защиту Франции и победоносно завершить великое дело, доверенное
ей небом. Было у них и другое соображение: если еще больше изнурить ее тело,
лишив его отдыха и сна, то под утро ее усталый дремлющий ум при виде костра
не сможет сопротивляться уговорам и запугиваниям, и она не заметит