смотрелось отлично. Будто мы с ней опять на Гавайях. Довольно долго перед
нами ехал сельскохозяйственный грузовик со свиньями. Десятки пар красных
свинячьих глаз пялились через прутья клетки на наш "мазерати". Свиньи не
понимали разницы разницы между "субару" и "мазерати". Свинье неведомо само
понятие дифференциации. И жирафу неведомо. И морскому угрю.
- Ну и как тебе Гавайи? - спросил я Юки.
Она пожала плечами.
- С матерью помирились?
Она пожала плечами.
- А ты отлично выглядишь. И загар тебе очень идет. Очаровательна, как кофе
со сливками. Только крылышек за спиной не хватает, да чайной ложечки в
кулаке. Фея Кафэ-О-Лэ... Будь ты еще и на вкус как "кафэ-о-лэ" - с тобой
не смогли бы тягаться ни "мокка", ни бразильский, ни колумбийский, ни
"килиманджаро". Мир перешел бы на сплошной "кафэ-о-лэ". "Кафэ-о-лэ"
околдовал бы все человечество. Вот какой у тебя обалденный загар.
Я просто из кожи вон лез, расточая ей комплименты. Никаких результатов -
она только пожимала плечами. А может, результаты были, но отрицательные?
Может, моя искренность уже принимала какие-то извращенные формы?
- У тебя месячные, или что?
Она пожала плечами.
Я тоже пожал плечами.
- Хочу домой, - заявила Юки. - Разворачивайся, поехали обратно.
- Мы с тобой на скоростном шоссе. Даже у Ники Лауды"Известный автогонщик
"Формулы-1"" не получилось бы здесь развернуться.
- А ты съедь где-нибудь.
Я посмотрел на нее. Она и правда выглядела очень вялой. Глаза
безжизненные, взгляд рассеянный. Лицо, не будь загорелым, наверняка
побледнело бы.
- Может, остановимся где-нибудь, и ты отдохнешь? - предложил я.
- Не надо. Я не устала. Просто хочу обратно в Токио. И как можно скорее, -
сказала Юки.
Я съехал с шоссе на повороте к Иокогаме, и мы вернулись в Токио. Юки
захотела побыть немного на улице. Я поставил машину на стоянку недалеко от
ее дома, и мы присели рядом на скамейке в саду храма Нoги.
- Извини меня, - сказала Юки на удивление искренне. - Мне было очень
плохо. Просто ужасно. Но я не хотела об этом говорить, поэтому терпела до
последнего.
- Зачем же специально терпеть? Ерунда, не напрягайся. У молодых девушек
такое часто бывает. Я привык.
- Да я тебе не об этом говорю! - рассвирепела она. - Это вообще ни при
чем! Причина совсем другая. Мне стало дурно из-за этой машины. От того,
что я в ней ехала.
- Но что конкретно тебе не нравится в "мазерати"? - спросил я. - В
принципе, совсем не плохая машина. Отличные характеристики, уютный салон.
Конечно, сам бы я такую себе не купил - не по карману...
- "Мазерати"... - повторила Юки сама для себя. - Да нет, марка тут ни при
чем. Совсем ни при чем. Дело именно в этой машине. Внутри у нее - какая-то
очень неприятная атмосфера. Как бы сказать... Вот - давит она на меня.
Так, что плохо становится. Воздуха в груди не хватает, в животе что-то
странное, чужое. Как будто я ватой изнутри набитая. Тебе в этой машине
никогда так не казалось?
- Да нет, пожалуй... - пожал я плечами. - Я в ней все никак не освоюсь -
есть такое дело. Но это, видимо, потому, что я к "субару" слишком привык.
Когда резко пересаживаешься на другую машину, всегда поначалу трудновато.
Так сказать, на сенсорном уровне. Но чтобы давило - такого нет... Но ты
ведь не об этом, верно?
Она замотала головой.
- Совсем-совсем не об этом. Очень особенное чувство.
- То самое? Которое тебя иногда посещает? Это тво"... - Я хотел сказать
"наитие", но осекся. Нет, здесь явно что-то другое. Как бы назвать?
Психоиндукцией? Как ни думай - словами не выразить. Только пошлость
какая-то получается.
- Оно самое. Которое меня посещает, - тихо ответила Юки.
- И что же ты чувствуешь от этой машины? - спросил я.
Юки снова пожала плечами.
- Если бы я могла это описать... Но не могу. Четкой картинки в голове не
всплывает. Какой-то непрозрачный сгусток воздуха. Тяжелый и
отвратительный. Обволакивает меня и давит. Что-то страшное... То, чего
нельзя. - Положив ладошки на колени, Юки старательно подыскивала слова. -
Я не знаю, как точнее сказать. То, чего нельзя никогда. Что-то совсем
неправильное. Перекошенное. Там, внутри, очень трудно дышать. Воздух
слишком тяжелый. Как будто запаяли в свинцовый ящик и бросили в море, и ты
тонешь, тонешь... Я сперва решила, что мне почудилось - ну, просто
навертела страхов у себя в голове, - и потому терпела какое-то время. А
оно все хуже и хуже... Я больше в эту машину не сяду. Забери обратно свою
"субару".
- Мазерати, проклятый Небом... - сказал я загробным голосом.
- Эй, я не шучу. Тебе тоже на этой машине лучше не ездить, - сказала Юки
серьезно.
- Мазерати, беду приносящий... - добавил я. И рассмеялся. - Ладно. Я
понял, что ты не шутишь. По возможности, постараюсь ездить на ней пореже.
Или что - лучше сразу в море выбросить?
- Если можешь, - ответила она без тени шутки в глазах.
* * *
Мы провели на скамейке у храма час, пока Юки не оправилась от шока. Весь
этот час она сидела, закрыв глаза и подперев щеки ладонями. Я рассеянно
разглядывал людей, проходивших мимо - кто в храм, кто из храма. После
обеда синтоистский храм посещают разве что старики, мамаши с карапузами да
иностранцы с фотокамерами. Но и тех - по пальцам пересчитать. Иногда
заявлялись клерки из ближайших контор - садились на скамейки и отдыхали. В
черных костюмах, с пластиковыми "дипломатами" и стеклянным взглядом.
Каждый клерк сидел на скамейке десять-пятнадцать минут, а потом исчезал
непонятно куда. Что говорить, в это время дня все нормальные люди на
работе. А все нормальные дети - в школе...
- Что мать? - спросил я Юки. - С тобой приехала?
- Угу, - кивнула она. - Она сейчас в Хаконэ. Со своим одноруким. Разбирает
фотографии Гавайев и Катманду.
- А ты не поедешь в Хаконэ?
- Поеду как-нибудь. Когда настроение будет. Но пока здесь поживу. Все
равно в Хаконэ делать нечего.
- Вопрос из чистого любопытства, - сказал я. - Ты говоришь, в Хаконэ
делать нечего, поэтому ты в Токио. Ну, а что ты делаешь в Токио?
Юки пожала плечами.
- С тобой встречаюсь.
Между нами повисла тишина. Тишина, подобная мертвой петле: чем дальше, тем
рискованнее.
- Замечательно, - сказал я. - Просто священная заповедь какая-то. Святая и
праведная. "Живите и встречайтесь до гроба!.." Прямо не жизнь, а рай на
земле. Мы с тобой каждый день собираем розы всех цветов радуги, катаемся
на лодочке и плаваем в золотом пруду, а заодно купаем там нашу пушистую
каштановую собачку. Хотим есть - сверху папайя падает. Хотим музыку
слушать - только для нас прямо с неба поет Бой Джордж. Отлично. Не
придерешься. Вот только - какая жалость! - я-то скоро опять за работу
засяду. И развлекаться с тобой всю жизнь, увы, не смогу. Тем более, за
папины денежки.
С полминуты Юки глядела на меня, закусив губу. И затем ее прорвало:
- То, что ты не хочешь маминых и папиных денег - это я понимаю, не
беспокойся! Только не надо из-за этого так гадко со мной разговаривать.
Мне ведь тоже не по себе от того, что я таскаю тебя за собой туда-сюда.
Получается, ты живешь своей жизнью, а я тебя от нее отвлекаю и надоедаю
все время. Так что, по-моему, было бы нормально, если б ты... Ну...
- Что? Если бы я за это деньги получал?
- По крайней мере, мне так было бы спокойнее.
- Ты не понимаешь главного, - сказал я. - Что бы ни случилось - я не хочу
встречаться с тобой по обязанности. Я хочу встречаться с тобой как друг. И
не желаю, чтобы на твоей свадьбе я значился как "личный гувернант невесты,
когда ей было тринадцать". А все вокруг зубоскалили: "интере-е-сно, из
чего состояли его обязанности". Нет уж, увольте. То ли дело - "друг
невесты, когда ей было тринадцать". Совсем другой разговор.
- Какая дикая чушь! - воскликнула Юки, покраснев до ушей. - Никогда в
жизни свадьбу не закажу!
- Ну, и слава богу. Я сам терпеть не могу свадьбы. Все эти нудные речи,
которые надо выслушивать с умным видом. Все эти тортики, сырые и тяжелые,
как кирпичи, которые тебе всучивают в подарок на прощанье. Ненавижу.
Перевод времени на дерьмо. И сам женился без всякой свадьбы - еще чего не
хватало... А про гувернанта - это просто пример, который не стоит понимать
буквально. Все, что я хочу сказать, звучит очень просто. За деньги друзей
не купишь. И уж тем более - за чьи-то представительские расходы...
- Ты еще сказочку об этом напиши. Для самых маленьких.
- Замечательно! - рассмеялся я. - Нет, я в самом деле очень рад. Похоже,
ты начинаешь понимать, зачем нужны диалоги, и что в них самое важное. Еще
немного - и мы с тобой сможем стряпать отличные детские комиксы!
Юки пожала плечами.
- Послушай, - продолжал я, откашлявшись. - Давай серьезно. Хочешь общаться
со мной каждый день - общайся, какие проблемы. Черт с ней, с моей работой.
Толку от того, что я разгребаю сугробы, все равно никакого. Я согласен на
что угодно. Но при одном условии. Я не общаюсь с тобой за деньги. Поездка
на Гавайи - исключение, первое и последнее. Можно сказать, показательный
Семенова Мария
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Каменистый Артем
Посняков Андрей
Прозоров Александр