прячет кулек обратно.
Подходит к матери, высыпает перед ней леденцы. Мама удивлена.
- Это нам выдавали в Орле, привез и забыл...
- Ну и ешь сам!
- Мамочка!..
- Ну хорошо, хорошо...
Вера Васильевна собирает конфеты со стола, будет ждать возвращения
Пети, разве может она съесть хоть что-нибудь без своих детей?
Теперь сбегать к Быстрову, сказать о спектакле...
Славушка стремглав мчится к волисполкому.
Дорогу ему преграждает Дмитрий Фомич, против обыкновения он не на
обычном месте, а со скучающим видом толчется в коридоре.
Однако он не успевает задержать Славушку, и тот влетает в комнату
президиума.
Степан Кузьмич на диване. Прямо против него стоит женщина, длинная,
худая, у нее миловидное лицо невероятной белизны, осыпанное, несмотря на
август, крупными рыжими веснушками, и в голубом платочке, из-под которого
смотрят большие голубые глаза, ей лет тридцать. Позади женщины двое детей,
девочка и мальчик, погодки, лет восьми-девяти, тоже очень беленькие, с
льняными шелковистыми волосами.
Степан Кузьмич не обращает внимания на Славу.
- Ну чего, чего тебе от меня? - неуверенно обращается он к женщине.
Женщина молчит.
- Пойми, ты требуешь от меня невозможного, - продолжает Степан Кузьмич.
Женщина молчит, и Славушка понимает, что ему нельзя здесь находиться.
- Извините, - шепотом произносит он, выходит...
И сразу натыкается на Дмитрия Фомича.
- Куда ты?! - запоздало говорит тот. - Туда нельзя...
Славушка растерянно смотрит на Дмитрия Фомича.
- Занят Степан Кузьмич, - бурчит Дмитрий Фомич. - С женой объясняется.
Славушка изумляется еще больше:
- С какой женой?
Дмитрий Фомич приглаживает ладонью усы.
- С какой, с какой... С самой обыкновенной.
- Но ведь Александра Семеновна...
- Со старой женой, с рагозинской!.. - Дмитрий Фомич с сожалением
смотрит на мальчика. - От Александры Семеновны, брат, только туман остался,
а эта живой человек, мириться пришла.
- Но это же невозможно, Дмитрий Фомич... - Славушка кинул взгляд на
закрытую дверь, из-за которой несся тихий говор. - После Александры
Семеновны...
- Все, брат, возможно, - снисходительно произносит Дмитрий Фомич. - Не
знаешь ты еще, парень, жизни.
- Нет, он не помирится, - уверенно говорит Славушка, поворачивается и
медленно идет прочь.
- Еще как помирится! - слышит он за своей спиной...
"Нет, нет, - думает Славушка, - это невозможно, Степан Кузьмич верен
памяти Александры Семеновны..."
Но все будет не так, как думается Славушке, а так, как говорит Дмитрий
Фомич.
59
Каждый занят своим делом: Павел Федорович с Надеждой режут для коров
резку, Федосей с помощью Пети налаживает плуг, Марья Софроновна варит вишни
на меду, запасается на зиму вареньем, Вера Васильевна пишет письмо
полузабытой московской знакомой...
А Славушка - Славушка за книжкой по истории юношеского движения.
Тут в комнату врывается Петя.
- Тебя Мишка спрашивает!
- Какой еще Мишка?
- Карпов, из Козловки. Говорит, поскорей...
- Пусть сюда идет.
- Да он не идет! Говорит, пусть Славка выйдет...
Не успел Слава сойти с крыльца, как к нему кинулся Мишка.
- Ой, Славка, идем скорее!
Он сегодня какой-то чудной, Мишка, всегда такой аккуратный, а тут
неподпоясанный, в посконных портах, босой.
- Идем в дом...
- Нельзя, нельзя!
Мишка торопится, увлекает Славу за собой, опускается на корточки,
вынуждая Славу поступить так же, скороговоркой роняет торопливые слова:
- Бегом я, через овраг, межами... Степана Кузьмича надо бы! Выжлецов,
что мельницу купил... Маменька моя пошла овцу искать, встрелась с
выжлецовской Донькой, молодайка его, та, грит, слав те господи, приехали
сегодня к мому из Куракина, хоть вздохнем, увезут седни ночью нашу оружию,
тогда пускай хоть сам черт приходит на мельницу, думают, он против власти, а
там оружия...
- Откуда приехали?
- Да из Куракина, из Куракина, я ж объясняю...
- А за каким оружием?
- Ну, спрятано, значит, у Выжлецова...
Мальчики перебегают площадь, волисполком стоит во тьме черной
громадиной, за окном тусклый свет.
Быстров за столом, перед ним лампа, склонился над бумагами.
Шепотом:
- Степан Кузьмич...
После смерти Александры Семеновны Быстров даже злее стал на работу, до
поздней ночи на ногах, а вот, чтобы поговорить, пошутить, этого теперь с ним
не случается.
- Что у тебя? Я тут декреты для сельсоветов сочиняю...
- Степан Кузьмич, тут Карпов к вам...
- А что у него?
- Оружие увозят...
- Какое оружие? - Быстров встрепенулся. - Зови-ка его сюда.
Он расспросил Карпова за несколько минут, сразу все понял и все
объяснил ребятам: Выжлецов - неясная фигура, пришел с фронта, льнет к
кулакам, а Куракино, вся Куракинская волость, эсеровская цитадель, и там,
вероятно, собирают оружие, чтоб было с чем выступить против Советской
власти.
Погладил Карпова по волосам.
- Посидите здесь...
Оставил ребят в исполкоме, отсутствовал с четверть часа, позвал
мальчиков на улицу, у крыльца Григорий с двумя оседланными лошадьми.
- Садись! - Быстров, указал Карпову на Маруську, на которой не
разрешалось ездить никому, кроме ее владельца. - За пятнадцать минут домчит
тебя до твоей Козловки. На огородах слезешь и пойдешь домой, а коня отпусти,
только повод оберни вокруг шеи. Сама придет обратно. И чтоб все тебя видели,
чтоб ни у кого мысли, что ты здесь был. Узнают - могут убить. Понятно?
- Спасибо, Степан Кузьмич.
- Дура, - с невыразимой лаской промолвил тот. - Это тебе спасибо. Нам
тебя сохранить важно.
Подсадил Мишку на Маруську, шлепнул лошадь по боку, и она тут же
пропала в темноте.
Подошел к другой лошади, проверил подпругу.
- А теперь следом и я...
- Степан Кузьмич... - У Славушки задрожал голос. - Можно и мне...
Быстров резко обернулся:
- Не боишься?
- А вы?
- У меня должность такая... - Славушка не увидел, услышал, как Быстров
усмехнулся. - А впрочем... садись за спину, коли удержишься!
Он вскочил в седло, подождал, пока сзади взгромоздился Славушка, и
тронул поводья.
- Вернусь завтра, - на ходу бросил он Григорию и осторожно направил
коня вниз, к реке.
Над водой стлался туман, никто не попался им по пути, только где-то на
дальнем конце села повизгивала гармонь да лениво брехала собака.
Они пересекли Озерну и стали не спеша подниматься в гору.
- Карпов нас минут на двадцать опередит, - как бы про себя заметил
Быстров. - А тут и мы подоспеем... - Он на мгновение обернулся. - Однако
держись.
Подогнал коня, и Славушка крепче обхватил Быстрова.
Ехали молча. Было тихо. Лишь слышно, как дышит лошадь, размеренно и
тяжело, совсем непохоже на нервное и частое дыхание Маруськи.
- Это даже неплохо, что явимся вдвоем, - внезапно произнес Быстров,
отвечая себе на какую-то мысль.
И опять замолчал, свернул на проселок, еле видимый в темноте, и сказал
уже специально для Славушки:
- Урок классовой борьбы... - Помедлил и добавил: - Для тебя.
Они подъезжали к Козловке. Еще не поздно, а темно, над головами ни
звездочки, все небо застлали черные облака, в домах еще ужинали, и девки
только еще собирались в хоровод.
Быстров придержал коня посередь деревни, припоминая, где живет
Выжлецов, и затем уверенно направил к большой, просторной избе на кирпичном
фундаменте с раздавшимся крыльцом.
Они одновременно соскочили наземь. Быстров прикрутил повод к перилам,
взбежал на крыльцо и без стука дернул на себя дверь.
За столом чаевничали сам Выжлецов, его молодая жена, его мать и двое
Белоусов Валерий
Шилова Юлия
Березин Федор
Ковальчук Вера
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия