увеличивал скорость, и старая "Волга" жалобно стенала, вытягивая железные
суставы и сухожилия, готовые порваться и лопнуть.
сердцевиной. Белосельцев опасался потерять управление, боялся крутого
поворота, неосторожного пешехода, ночной зеленоглазой кошки. Они вынеслись
на пустырь, и сквозь брызги Белосельцев узнал гараж Николая Николаевича и
черный мутный разлив реки, без огней, без отражений, в ветряной злой
пустоте, откуда вдруг глянуло на него измученное лицо пророка, который
безмолвно о чем-то просил, за кого-то молил. Но не было времени понять, что
значило его появление, зачем убегающий джип вылетел на черный пустырь.
обезьяной. Джип резко прибавил скорость, словно включил турбины. Оторвался
от Белосельцева, уменьшаясь, сливаясь с мокрой дорогой, фонарями,
светофорами. И вдруг пропал, будто взлетел в мутное небо и скрылся за
пеленой дождя. Белосельцев растерянно вел машину по пустой трассе,
возвращался, сворачивал в проулки, пытаясь среди белесых домов, черных
палисадников и дворов разглядеть злополучный джип. Остановился, переводя
дух, слыша, как тихо, жалобно ноет машина, словно в ней тренькало
металлическое насекомое.
вели, морочили, от чего-то отвлекали, посадили на блесну, тянули в нужную
сторону, а потом оборвали леску и умчались, и оставшееся жало крючка звенит
в машине. Его появления в Печатниках ждали, за ним следили. Быть может, с
момента, когда он катил по проспекту, над ним в темноте летел ангел с
трубой, передавая Гречишникову информацию о приближении "объекта". Или на
въезде в Печатники, когда кинулась ему наперерез пьяная парочка и женщина с
бутылкой была агентом Гречишникова, тут же сообщила ему о продвижении
"объекта". Или ловивший попутку кавказец, махнувший рукой, дождался, когда
"Волга" проедет, и по мобильнику позвонил Гречишникову, сообщая о маршруте
"объекта".
деревянной западне среди заросшего глухого двора. О Сереге молило измученное
лицо Николая Николаевича. "Сереженька, еду к тебе!.. Господи!.. Царица
Небесная!.." Он гнал по району, страшась потеряться, не найти среди
одинаковых, уныло-однообразных строений известково-белый дом. Но показались
дорожные рытвины, окруженные дощатыми щитами, покосившийся знак дорожных
работ. Белосельцев свернул к дому. Узнал узкий, заставленный сонными
машинами проулок. Два-три непогашенных, мутно-желтых окна светились на
фасаде. Черные вершины деревьев завивались и хлюпали от дождя и ветра.
Смутно различалась детская площадка, уставленная теремками, песочницами,
лесенками. Белосельцев оставил машину. Пересек двор с лавками. Шагнул через
дощатую песочницу, где его привыкшие к темноте глаза разглядели построенный
из песка городок, размытые дождем куличики и фигурки.
дела?.. Как обстановка?..
строения, ожидая, моля, чтобы навстречу ему встало гибкое худое тело
подростка, блеснули его глаза.
взглядом Белосельцев с ужасом увидел тонкую голую шею и на ней глубокий
черный разрез, почти отделивший голову, с липким языком крови.
остывала, казалась прохладнее мокрой руки Белосельцева. Запрокинутая голова
была с полуоткрытым, беспомощным ртом, с распушенными волосами. Упавший
картуз лежал тут же. Белосельцеву стало жутко. Это он был повинен в его
смерти. Он в своем легкомыслии, помрачении оставил отрока на заклание. Всю
жизнь, что он прожил, он сеял вокруг себя смерть. Нужно было вставать, идти
в ближайшее отделение милиции. Рассказать угрюмому неверящему дежурному о
смерти подростка, о погоне, о заговоре, об Ахмете, у которого, возможно,
хранится взрывчатка. Слушать недоверчивые, грубоватые вопросы оперативника.
Садиться в патрульную машину, чтобы снова сюда вернуться.
Направился к машине, напрямик, через песочницу. И в мокрую доску, чмокая,
отколупнув белую щепку, вонзилась пуля бесшумного выстрела. Белосельцев
кувыркнулся, уклоняясь от незримого снайпера, который из тьмы деревьев
помещал в инфракрасный прицел зеленоватое очертание его тела. Сминая
песочные куличи, он забился под дощатый борт песочницы, заслоняясь холодной
доской, гасившей инфракрасное излучение. Второго выстрела не последовало, но
во тьме, среди древесных стволов, мелькнула тень. Выскользнула в проулок под
тусклый свет фонаря. Человек убегал, оглядываясь, опасаясь погони.
снайперской винтовки - либо он кинул ее на мокрую землю, либо выстрел был
сделан из пистолета с глушителем. Убегавший мог отстреливаться. В ярости, в
слепоте, не страшась этих выстрелов, видя в беглеце убийцу Сереги,
Белосельцев побежал ему вслед.
укорачивалась и удлинялась. Было видно, как расплескиваются у него под
ногами лужи. Он был скор, молод, одет в расстегнутую черную куртку, сильно
двигал локтями. Белосельцев начинал задыхаться. Сердце стало огромным и
рыхлым. Слюна прокисла. Он отставал. Запаленно дыша, продолжал погоню.
известняковый карьер, дома. Вдоль мусорных ящиков, цветников, припаркованных
лимузинов. Белосельцев понимал, что вот-вот его потеряет. Но человек вдруг
резко нырнул в подъезд, хлопнув дверью. Ожидая за этой дверью выстрела в
упор или удара ножом, заслоняя локтями живот и сердце, Белосельцев влетел
следом на замусоренную площадку с тусклой лампочкой, с рядами жестяных
почтовых ящиков, под которыми были мусор, бутылки, нечистоты. Лифт не
работал. Пластмассовая кнопка, прожженная и оплавленная, была черной. Вверх
по лестнице удалялись шаги бегущего. Белосельцев, страшась сердечного
приступа, цепляясь за перила, не скачками, а медленными шагами, одолевал
этажи, вверх, мимо неопрятных квартир, ободранных дверей, изрисованных и
исчерканных стен.
железные перекладины, пролез на чердак. Увидел в черноте слуховое окно с
синим квадратом ночного неба. Вылез с трудом на крышу, в ветер, в дождь,
оглядываясь на плоской кровле, утыканной вентиляционными трубами и
антеннами. Пытался разглядеть человека, но видел соседние крыши, близкие
вершины деревьев и мерцающий на далекой насыпи пунктир электрички. Страшный
удар сзади оглушил его, и, падая, он успел отрешенно подумать: "Сереженька,
прости меня?"
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
на запястьях, привязаны к какой-то металлической шаткой трубе, проходившей
вверх, вдоль спины и затылка. Дул холодный порывистый ветер, брызгая мелким
дождем. Москва, удаленная, туманилась сквозь дождь млечным заревом, и в этом
зареве, далеко, загоралась и гасла багровая реклама. Близко, у крыши,
волновались, как водоросли, смятые ветром вершины деревьев. Сквозь них
размыто белели дома. На соседнем фасаде разбросанно, невпопад желтело
несколько непогашенных окон. В сырой темноте по насыпи шла электричка,
состоящая из золотых нанизанных бусинок. Следя за этими бегущими каплями
света, он вел глаза вдоль кромки крыши, наблюдая, как электричка
просачивается сквозь телевизионные антенны и вентиляционные трубы. Пропала,
стала втягиваться в непрозрачную темноту, словно кто-то гасил огни головных
вагонов. Когда они вновь показались по другую сторону непрозрачной преграды,
Белосельцев понял, что этой преградой является человек в берете, с поднятым
воротником, стоящий к нему спиной.
идиллический Псков. Ты здесь не нужен. Ты должен был отдохнуть, просветлеть,
исполниться благодати, а потом вернуться для новых свершений. А ты
заупрямился, возгордился. Возжелал спасти мир, уберечь его от конца. А ведь
конец-то мира задуман Богом. Ты против Бога идешь. С Богом задумал тягаться?
- Гречишников со смехом повернулся к Белосельцеву, шагнул к нему, и стали
видны под беретом его оранжевые круглые глаза, став частью мерцаний
огромного мглистого города.
твердого воздуха, спросил Белосельцев. - Мясники?
задания, то свидетель, пусть даже случайный, должен быть уничтожен. Древний
закон разведки. Ты жив, потому что я оказался рядом. К твоей голове уже был
приставлен ствол с глушителем, но я подоспел. Тебя бы нашли здесь, на крыше,
через несколько дней по необычному скоплению ворон. Конечно, если б было
кому искать? - Гречишников рассматривал его с симпатией, как живую
собственность.
наблюдение. Мы вели тебя от самого дома, от Пушкинской площади, когда, после
звонка мальчишки, ты торопился и не сразу завел машину. Мы следовали за
тобой, и нам было видно, как на Таганке ты встал не в свой ряд и чуть было
не промахнулся и не попал на Волгоградский проспект. Было смешно наблюдать,
как ты ставишь машину под деревьями, недалеко от ресторана. Дама с собачкой,
которая прошла мимо, сообщила номер твоей машины, и мы знали, что ты на
месте. С этим шустрым парнишкой-молодогвардейцем вы засели в кустах, будто
играете в военную игру "Зарница", и я подумал, что ты слишком долго работал
в аналитическом центре и забыл элементарные уроки конспирации. Когда ты
дважды прошествовал, как детектив из кино, мимо портье, которого мы нарядили
в колониальный костюм Ливингстона, ты был уже у нас на крючке. Погнался за
Березин Федор
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Куликов Роман
Корнев Павел