Чтение 82–й страницы книги ~Доставить живым или мертвым~

от чужого "Шквала"...У нас всюду торпеды такого класса...

До селе хранивший молчание Рушайло, которому не удалось выспаться из-за
того, что пришлось участвовать в ревизии, которую накануне с прокуратурой
проводили в квадрате Е-9, проговорил:

-- Тогда возникает другой вопрос, а где же та торпеда, которая прошла
мимо подлодки? Где-то она должна же была проявиться?

Сергеев улыбнулся, но ничего не сказал.

-- Странная в этом смысле вырисовывается ситуация, -- сказал Патрушев.
-- По нашим оперативным данным, в районе учений околачивались две
американские подлодки и так совпало, что одна из них после взрыва
ошвартовалась в норвежских верфях.

Вмешался Куроедов:

-- Это, конечно, шутка, американские лодки хоть действительно
находились поблизости, однако не были причиной катастрофы. На второй день мы
провели в районе гибели К-41 мониторинг, и никаких следов присутствия или
столкновения с внешним объектом не обнаружили. Более того, характер
разрушений однозначно указывает на взрыв внутри крейсера...

-- А это значит...-- полуспросил, полуутвердил Иванов.

-- А это, мои дорогие товарищи, значит только одно: все живое, что было
в момент взрыва на лодке, в течение нескольких мгновений превратилось в
ничто...-- главком ВМФ взял лежащий на краю стола рулон бумаги и развернул
его. Это был план "Курска"...-- Вот смотрите...Первый отсек, который так и
называется торпедный, что о многом говорит...Но кроме торпед здесь еще
находились крылатые ракеты "гранит"...

-- Надеюсь, ядерных ракет там не было? -- слишком оптимистично произнес
Касьянов, хотя ему как никому другому было известно -- "Курск" не та
территория, на которую распространяется мораторий на запрещение ядерного
оружия.

-- Михаил Михайлович, об этом пока не будем говорить...-- Куроедов
поднял от схемы подлодки голову и тихо произнес: -- Возможно, и не было,
потому что это были учения, но утверждать на сто процентов я тоже не могу...

Сидевший рядом с Касьяновым вице-премьер Илья Клебанов не мог
отделаться от ощущения, что присутствует на похоронах. И он спросил о том,
что свербело, не давало покоя с той самой минуты, когда пришло известие о
гибели лодки. По дикой случайности, на "Курске" проходил службу его родной
племянник мичман Соловьев..."

-- Есть хоть какая-то надежда, что кто-то из экипажа жив? -- спросил
он, с замиранием сердца ожидая ответа.

Приговор произнес Куроедов:

-- Чтобы вы поняли, объясняю...В первом отсеке находилось шестнадцать
торпед, а это в сумме 1600 килограммов тротила и примерно столько же, а
может, и больше, ракет...Взрыв такой мощности мгновенно разрушил второй
отсек управления, и третий так называемый выдвижной отсек, четвертый жилой,
и пятый и пятый бис...И всюду были люди. Поэтому...как бы горько нам ни было
это осознавать, я вынужден констатировать, что жизни на подлодке больше
нет...Мы пытались прослушивать и вначале что-то вроде стука изнутри
исходило, но это могли быть лопающиеся светильники или какие-то другие
шумы...Не будем забывать, в отсеках гигантское давление...

-- Значит, все 118 человек экипажа погибли? -- как бы подвел черту
Касьянов.

-- К величайшему нашему сожалению, -- Куроедов свернул в рулон план
"Курска". -- К нашему великому сожалению. Хотя по теории вероятности...Но
пока я могу констатировать только одну непреложную истину: на крейсере
находились лучшие люди флота и это была наша лучшая лодка...

Никто не обратил внимание на поднявшегося с места Клебанова -- он вышел
на крыльцо, ему не хватало воздуха и сердце стучало отбойным молотком.

Вернувшийся за стол Клебанов был бледен и не очень ему удавалось
спокойствие, хотя в правительстве этот человек славился чрезвычайной
уравновешаностью. Волошин понял, что вице-премьер подавлен, и он сам был
подавлен услышанным и потому спросил у Касьянова:

-- Спасательные работы будут проводится?

-- Конечно, будут. Даже если там остался один человек, такие работы
будем проводить. Это наш долг, другое дело, что руководство ВМФ должно
разобраться в причине случившегося и сделать серьезные выводы.

-- Я не снимаю с себя ответственности и готов сейчас же подать в
отставку.

Однако этот пионерский порыв Куроедова не нашел отклика. Слово взял
Сергей Иванов.

-- Не будем драматизировать...Разумеется, это ужасно, что гордость
военно-морского флота погибла не в сражении, а по причине нашей халатности.
И с этим еще надо будет разбираться. Но я хочу сказать о другом, о тех, кто
уже никогда не пройдет по земле, не обнимет своих близких...Это печально,
печально и то, что в чеченской кампании мы потеряли более пяти тысяч молодых
жизней. На одной только 778-й высоте были уничтожены восемьдесят
десантников, тридцать семь омоновцев погибли в Веденском ущелье и так
далее...И есть только одно утешение, что эти жертвы не напрасны...

Маршалу Сергееву тоже было нехорошо. Накануне, в два часа ночи, у него
так расшалилось сердце, что пришлось вызывать неотложку. Давление...И слушая
Иванова, он вновь почувствовал перебои в груди и напряженку в висках.. Но
куда денешься, надо терпеть, впрягся -- тащи... А Иванов между тем продолжал
-- тихо, вкрадчиво, словно боялся быть подслушанным.

-- Жертвы, где бы они ни имели место, это всегда горе, беда...И,
наверное, будет не мудро гибель подлодки каким-то образом выделять, хотя
понятно, смерть экипажа ужасна, но...Но выделяя эту трагедию, мы как бы
умаляем все те человеческие драмы, которые принес терроризм. Я понимаю, что
об этом должен знать президент, но можем ли мы его сейчас нагружать этой
бедой?

-- Нет, не можем, -- категоричность в голосе Патрушева не вызывала
сомнения. -- Он достаточно хлебнул за эти три дня, пусть приходит в себя.

-- Но ситуация требует вмешательства президента...хотя бы в части
соболезнования... присутствия при спасательных работах, -- голос Клебанова
дрожал, но эта деталь никого не удивила. -- Что скажет то же НТВ, если
президент самоустраниться, что скажет думская оппозиция? Это нешуточный
вопрос...И я не понимаю товарища Патрушева, который говорит, что пусть
президент приходит в себя... От чего он должен приходить в себя? Я к
Владимиру Владимировичу отношусь, как и вы, с большой симпатией, но ситуация
такова...

Касьянов поднял руку, давая своему заместителю понять, чтобы тот не
нервничал. Он, разумеется, не мог рассказать Клебанову всю подоплеку
сложившейся обстановки. Но он был с ним согласен: президент должен
выступить, сделать заявление и не через средства массовой информации, а
лично, по телевидению...

Иванов, в очередной раз пригладив на голове хохолок, безапелляционным
тоном заявил:

-- Этот вопрос мы муссировать не будем. Достаточно хорошо зная Путина,
могу со всей ответственностью заявить, что он в разыгрывании слезливого
сериала участвовать не станет. Я имею в виду его возможную поездку в
Северодвинск, на корабль "Петр Великий", участие президента в митингах,
общение с близкими погибших моряков и так далее... Да, в уме мы можем себя
тешить надеждой, что на лодке кто-то уцелел, но это ведь иллюзия...И
заставлять президента делать благостный вид, какое-то дикое рвение, будто он
участвует в спасении еще оставшихся в живых моряков, это ли не ханжество.
Такую медвежью услугу мы ему оказывать не можем...Да он и не в состоянии
после всего перенесенного активно участвовать в...-- Иванов на мгновение
стушевался, -- в такого рода мероприятиях...-- Хотя с языка у него срывалось
другое слово -- "цирк"..

-- Значит, будем создавать видимость спасения? -- неопределенно бросил
маршал Сергеев.

И так же уравновешенно, с олимпийским спокойствием Иванов парировал
реплику:

-- Да, будем, но не вмешивая сюда президента. Не спорю, расходы на
проведение спасательных работ будут велики, но не больше того, что может
потерять страна и ее престиж. А ее престиж -- это многомиллионные
инвестиции, это контракты с Россией на поставку современного вооружения и
так далее...Я думаю, игра стоит свеч.

Возражений не последовало.

Черту разговору подвел Волошин.

-- Я абсолютно с этим согласен. Президента нельзя втравливать в не до
конца ясную ситуацию. Однако кто-то должен ему доложить о случившемся...

-- Сделаем так, -- Касьянов поднялся из-за стола и подошел к окну. -- Я
беру на себя прессу и все такое, а вы Александр Стальевич, как только
представится возможность, обрисуйте Владимиру Владимировичу обстановку. И
поменьше мрачных тонов: что случилось, то случилось.... А я позвоню ему и
скажу, что правительство вместе со специалистами ВМФ предпринимает все меры
к спасению экипажа, о чем, кстати, я расскажу и СМИ... Что родственникам
будет выплачена денежная компенсация, оказано самое пристальное внимание ну
и так далее...А когда президент оклемается окончательно, мы с ним обсудим
все остальное...

Куроедов в знак согласия кивал головой, Сергеев тоже выражал полную
солидарность со словами премьер-министра и лишь Иванов, отстраненным
взглядом изучал висевшую на противоположной стене картину -- сочинский
пейзаж с пальмами. Но в этой отстраненной созерцательности внимательный
наблюдатель мог бы заметить предельное напряжение, свойственное очень
педантичным и энергичным людям. И только Рушайло, с непроницаемым лицом,
водил "шариком" по листу бумаги -- он рисовал серп и молот, а под ними
крупными печатными буквами изображал слово "СССР". Это у него давняя
привычка и кроме этого символа ушедшей эпохи его рука ничего другого
изобразить не могла. Но и он, переживший не одну смерть среди своих
спецназовцев, тяжело сносил случившееся, и мысли его то и дело
перекидывались то в просторы Баренцева моря, под водами которого, в стальной