Чтение 82–й страницы книги ~Несекретные материалы~

- Тогда на Константина Яковлевича, воспитателя из шестого отряда, обрати
внимание. Холост, не пьет, не курит, во всех смыслах положительный. Ну,
беги оформляйся!

День прошел в хлопотах. Выдали зеленую форму и халат. Поселили в общежитии,
где, кроме меня, в комнате оказалась еще одна женщина, вручили талон на
питание...

Во вторник утром отсидела за столом положенные часы. Явился только один
"больной". Парень лет двадцати пяти с жалобой на головную боль. Я обслужила
его как могла. Померила давление, поглядела горло, поводила стетоскопом по
татуированной груди, потом дала таблетку анальгина и спросила:

- Кофе хотите?

Парень замер, потом уточнил:

- Это вы мне?

- Вам.

- Очень хочу.

Я налила кружечку "Нескафе", пододвинула коробку с рафинадом и пачку
печенья "Глаголики". "Больной" моментально опустошил кружку, схватил
несколько сдобных комочков и неожиданно спросил:

- Первый раз на зоне работаете?

Я кивнула.

- Оно и видно, - вздохнул уголовник, - кружечку еще одну заведите, для
десятого номера.

- Для кого?

- Вообще-то, конечно, сами должны предупреждать, - продолжал просвещать
меня мужик, - но есть такие падлы! Обязательно возьмите кружечку и напишите
на ней "# 10". Всем и понятно.

- Да зачем?

Парень вздохнул:

- Порядок такой, не могу же я с петухом из одной посуды хлебать! И кофе
тоже всем без разбору не давайте, баловство это.

Так и не поняв, при чем тут петухи, я вызвала охрану, закрыла медпункт и
пошла в 21-ю комнату.

- Ну чего еще? - недовольно спросило начальство.

- Должна снять пробу с обеда.

- Етит твою налево, - буркнул мужик, - зачем?

- Инструкция предписывает.

- Может, ну ее на фиг?

- Нет.

Меня с эскортом препроводили в столовую. По дороге спросила у охранника:

- Почему нельзя пить с петухом из одной кружки?

- Ни в коем разе, - испугался парнишка, - петух - опущенный, гомосексуалист
пассивный. Его вещи брать западно, тронул - сам таким же считаешься. У них
и посуда своя, "# 10".

В столовой работали заключенные, я пожевала перловую кашу, хлебнула "Суп из
капустного листа с рыбой" и с умным видом поставила в блокнотике крестик.
Ладно, завтра пойду проводить санитарную обработку бараков...

Через три дня я облазила весь лагерь. Развела в огромном бачке раствор
марганцовки и сделала из марли какое-то подобие кисти. Двое заключенных
таскали "дезинфекционный раствор", сзади плелся охранник. Я засовывала
"кисть" в бачок и кропила все подряд. Вечером, лежа без сна на продавленной
койке, подводила итог увиденному. В лагере шесть отрядов, в каждом около
ста человек. Отряд занимает громадную спальню, где на двухэтажных железных
кроватях проводят ночь заключенные. Еще им положена полка в тумбочке. Зеки
везде ходят строем - в столовую, баню, клуб. Гулять можно только в
небольшом пространстве, огражденном колючей проволокой. Это так называемая
локальная зона. У каждого подразделения она своя, и пообщаться с приятелем
из другого отряда практически невозможно.

В столовую сначала входят несколько человек, которые и разливают по
алюминиевым мискам баланду. Когда основная масса бодрым шагом вваливается в
обеденный зал с песней, на столах уже стоят миски с едой и лежит хлеб. На
обед дают два куска, к завтраку и ужину - по одному. Нечего и говорить, что
каждый отряд ест в определенное время и только в своем тесном коллективе.

Имеется штрафной изолятор - ШИЗО. Туда запихивают за незначительные
прегрешения примерно на пятнадцать суток. Более суровое наказание БУР -
барак усиленного режима, и совсем плохо в ПКТ - помещение камерного типа.
Словом, это тюрьма со всеми вытекающими прелестями. Во все места,
приспособленные для наказаний, харчи в огромных, отвратительного вида
бачках разносят 6аландеры.

Увидав в бараке шестого отряда мышь, я начала активную кампанию под
лозунгом "Грызуны - разносчики чумы" и принялась лазить по всем углам и
закоулкам зоны, щедро рассыпая повсюду абсолютно невинную смесь из соли,
сахарного песка и соды. Начальство только крякало при виде стараний столь
усердной медсестры, но сделать ничего не могло - я четко придерживалась
должностной инструкции.

В конце концов пришла к неутешительному выводу - ни в жилых бараках, ни в
ШИЗО, ни в БУР, ни в ПКТ Базиля нет. Не появлялся он и в мастерских
промзоны. Где же спрятали мужика?

Помог случай. Наблюдая, как работающий на кухне зек раскладывает в бачки
порции для ПКТ, обратила внимание, что он накладывает двенадцать половников
каши, но камер там только одиннадцать, хорошо помню, а лишней миски никому
не дадут.

После обеда, размахивая тетрадным листочком, кинулась к начальству. Толстый
капитан, увидав меня, просто побелел:

- Ну, что еще придумала?

- Смотрите, смотрите, - сунула я ему под нос бумажку.

- Ну таракан, только странны]й.

- Не таракан, а lupus individis [Набор несуществующих слов, похожих на
латынь].

- Кто? - окончательно обалдел капитан.

- Lupus individis, африканское насекомое из семьи тараканьих, обладает
редкой способностью к размножению, страшно ядовит! Укус вызывает тошноту,
рвоту, возможен даже смертельный исход, чревато эпидемией.

- Да ну? - удивилось начальство, на всякий случай отодвигаясь подальше. -
То-то гляжу, зеленый такой, чудной. Как он к нам попал?

- В ПКТ поймала, небось с продуктами передали, сейчас в посылках что хочешь
найти можно.

- В ПКТ передачи не носят, - сообщил капитан.

- А помните, позавчера батюшка приходил, ему еще Феликс Михайлович разрешил
там служить, так он всех печеньем угощал, импортным, в пачках.

- Непорядок, - нахмурился начальник, - просто безобразие... Ладно, чего
делать-то надо?

- Ничего особенного, - успокоила я его, - lupus individis дохнет от обычной
хлорки. Нужно обработать помещение, и порядок, только побыстрей, а то вдруг
размножится.