раскачивался из стороны в сторону, издавая жалобные стоны.
только одно: неторопливо разделывать тела пребывающих в блаженном восторге
жертв... Он не удосужился даже разжать свои болтающиеся клешни, и кровавые мазки
то и дело настигали Лабастьера. А тот все колол и рубил, испытывая злобное
наслаждение от того, что каждый его укол отдается в теле танга болезненным
подергиванием...
Затем он просто издох. Щупальца с клешнями плетьми обвисли по сторонам клоаки.
Ножки-стебельки почти полностью втянулись в переставшее подрагивать тело.
прямо в холодную мокреть.
врага: зрелище было не слишком приятным. Но он ничего не мог поделать с собой...
В свете первых лучей солнца стало видно, что розовато-серое тело танга испещрено
сетью бледно-голубых вен. Внезапно Лабастьер подумал, что сейчас эта тварь более
всего напоминает мертвый фаллос, отрубленный от тела старого великана.
страшный звук. Сперва он подумал, что это крик какого-то животного. Но вскоре
понял: нет, это кричат бабочки. И этот их многоголосый вой боли и ненависти
адресован ему - королю, лишившему их всех счастья и смысла жизни.
опасность миновала, нервное перенапряжение дало о себе знать самым неожиданным
образом: внезапно его колени подогнулись, и он мягко соскользнул в золотистый
обморочный туман.
Безмятежной (доступ ограничен).
подружились. И основой этой дружбы служит то, что оба они одинаково любопытны,
шкодливы и вечно голодны.
королевском-то дворце всегда можно найти, чем полакомиться, а от того, что
организм юных бабочек еще продолжает интенсивно наращивать мышечные ткани, а
находить и добывать пищу самим намного интереснее, нежели получать ее от
прислуги с разрешения родителей.
лестнице в погреб, что расположен под полом кухни королевского дворца. Улучив
момент, когда взрослые покинули кухню, они влетели в окно и прошмыгнули сюда
никем не замеченные. Они еще ни разу не были тут, но обоняние их обмануть не
может. Запахи категорически свидетельствуют о том, что, кроме всего прочего, тут
хранится самое вкусное, что только можно себе представить, - сушеный нектар
цветов урмеллы.
является совокупностью пугающих и сладостных загадок. Шаг вниз, еще шаг...
Становится все темнее... Миг слепоты, и дневное зрение заменяется ночным. А в
этом, еще непривычном зеленоватом свете, мир становится еще более таинственным и
опасным. Шаг, еще шаг...
горизонтального хода. Касаясь ладонями стенки, они двигаются вперед, а перед
внутренним взором Лабастьера почему-то возникает картинка, которая довольно
часто встает перед ним. Особенно когда он оказывается в темноте. Это - его самое
первое в жизни воспоминание.
и махаон-церемониймейстер Жайер - внимательно разглядывают его. По щекам Суолии
текут слезы. "Он так похож на отца... Как будто бы тот вернулся..."
НЕКТО прямо внутри него обрадованно здоровается с ним и сулит будущую встречу.
Но не словами, а как бы ощущениями, ведь слов он пока что и не понял бы...
Правильнее даже сказать так: Лабастьер отчетливо помнит ощущения радости
знакомства и надежды на встречу в будущем, которые возникли в его голове, но
пришли как будто бы откуда-то извне, в самый первый миг его осознания себя.
недолгую боль в мочке уха. И НЕКТО навсегда исчезает из его разума. "Вот так", -
говорит Дент-Заар, улыбнувшись. "Традиция исполнена!" - торжественно
провозглашает Жайер. "Да, - добавляет Дент-Заар, - отныне этот юный самец - наш
новый король. Во всяком случае, до тех пор, пока не объявится его отец..."
узнал значительно позже, но сама картинка прочно врезалась в его память.
есть небольшое окошечко, и Лабастьер просовывает туда руку, пытаясь что-нибудь
нащупать... Но этого ему не удается. А запах нектара становится почти осязаемым.
"В следующий раз, прежде чем спускаться сюда, они выкраду у придворного повара
ключ от двери, а сейчас надо подумать о том, как столь же незаметно выбраться
отсюда..."
мокрое и холодное хватает его ладонь Он испуганно дергает руку, но не тут-то
было: то огромное и страшное, что прячется в темноте за дверью, уже
крепко-накрепко держит ее.
дергает руку к себе... И тут же, вздрогнув открывает глаза. Оказывается, обморок
перешел в сон. А разбудил его жирный ядовитый лесной ракочервь, который тычется
ему в ладонь. Вот откуда это окончание сновидения.
Он сидит на каменном тротуаре, задницей в воде, неподалеку от туши убитого им
танга. Ощущение реальности и память происшедшего окончательно вернулись к нему,
сюда чарами. Кое-кто из этих представителей фауны был далеко небезопасен для
бабочек, но пока что им было не до Лабастьера. В воздухе беспорядочно болталось
несколько десятков шар-птиц и несметное количество разноцветных птиц-пузырей.
"Редкий зверь удостаивается на своих похоронах стольких гостей", - подумал
король с несколько неуместной иронией, точнее даже, с сарказмом.
как можно быстрее убираться отсюда, пока жители селения не отомстили ему за
смерть своего гнусного божества.
побежал туда, где оставил друга. Миновав пару кварталов, он вскоре без труда
нашел его.
ножны позаимствованную саблю.
насквозь промокший берет. Он поднял его. - Мы летели, меня подбили, я падал, -
нахмурившись, начал он вспоминать. - Потом был яркий свет... Нет! Не свет, а
волшебная игра красок, запахов... Как будто... - Он встрепенулся, ясно припомнив
ускользающую картину пережитого. - Я как будто бы родился заново в другом,
НАСТОЯЩЕМ, мире... - И тут улыбка сползла с его лица. - А потом был страх и была
боль, ужасна" боль!.. И вот я здесь... - Лаан внимательно посмотрел на короля: -
Это был сон?' Но у меня такое чувство, будто бы все наоборот, будто бы сон - это
то, что происходит со мной сейчас. И сон довольно неприятный. - Он повертел в
руках берет и бросил его обратно перед собой.
берет, выжал и сунул его себе за пояс. - Нам надо спешить. - Он подал Лаану
руку, помогая тому подняться.
крыло, переспросил Лаан, - но ведь танги давным-давно истреблены.
серьезной опасности, нас могут убить.
трудом поспевал за королем. У него затекли ноги, и он с трудом передвигал их. Но
вскоре выяснилось нечто более важное: молодого махаона напрочь покинул его
боевой дух. Он был растерян.
даже меня и убьют, мне наплевать на это.
себе. Соберись. Это приказ! - "Как же должны себя чувствовать жители селения, -
думал он при этом, - если Лаан, только раз испытавший на себе чары танга,
настолько выбит из колеи?"
взглядом уставился Лабастьеру через плечо. Тот, ожидая самых неприятных
сюрпризов, резко обернулся. Высоко поднимая ноги над поверхностью воды,
брезгливо потряхивая ими и затравленно глазея по сторонам, в их сторону плелся
сороконог. Это был Ласковый. Видно, его привязь была недостаточно крепкой, и он,
привлеченный мороком, порвал ее, чтобы тоже примчаться сюда.
животному. С первого взгляда было понятно, что бедняга падал, и возможно, не
раз: он был мокр, чешуйки были исцарапаны, а некоторые и обломаны. Однако седло
было на месте, упряжь цела и никаких обрывков привязи не наблюдалось. Но
обдумывать этот факт времени не было. Через миг Лабастьер подвел Ласкового к
Лаану:
Маркелов Олег
Конан-Дойль Артур
Прозоров Александр
Буркатовский Сергей
Свержин Владимир
Чернецов Андрей