каменного века встречалось в Гоби, и Окладников обратился к нам, уже
считавшимся знатоками тамошних мест. Мы с Рождественским показали
профессору кое-что из наших коллекций кремневых орудий, а когда я
рассказал о найденной нами недалеко от впадины Оши "мастерской",
Окладников пришел в восторг. Еще молодой и необычайно живой, профессор
нам понравился. Мы предложили ему ехать с нашей автоколонной до
Южногобийского аймака, взявшись показать оттуда дорогу к важнейшим
местам находок кремневых орудий. Окладников с радостью принял
предложение. Еще больше обрадовался его шофер, только что прибывший из
Москвы и опасавшийся неведомой для него Гоби.
"нормально" - ужасающий ливень с утра, выключившийся накануне, в
разгар укладки, электрический свет... В Мандал-Гоби был разгар
надома - праздника, и мы оставили там Прозоровского с Туванжабом и
"Козлом" для кинос(r)емок. Отсюда Туванжаб должен был вернуться в
Улан-Батор, так как истекал срок его отпуска в университете.
тягостная после прохладной погоды в Улан-Баторе. Зной нисколько не
смущал нашего нового спутника. Энергичный археолог на каждой остановке
бегал по равнине и находил все новые и новые каменные орудия древнего
человека. Мы, считавшие себя "стреляными воробьями", только диву
давались. Окончательно сразил нас Окладников, когда на всем ходу
остановил свою машину и поднял с дороги обломок каменного
топора - первого, найденного в Гоби.
спали птицы - преимущественно копытки. Быстро идущая машина налетала,
как буря, на несчастных птиц, перед радиатором взвивалось облако
крыльев и перьев, иногда птицы ударялись о радиатор или лобовое
стекло. Секунда - и безвестные жертвы оставались позади, а машина
мчалась и мчалась вперед без остановки. Иногда лисы метались на дороге
в свете фар, а глаза встречных зверей или скота загорались жуткими
огоньками. Неистово прыгали на светлой пыли длинноногие тушканчики...
время под спуск. За ограниченным светлым пятном фар - темнота и
почему-то видится спуск. При под(r)еме свет разливается вверх по склону,
и дорога производит впечатление ровной.
оставили "Кулана" для сопровождения "Козла" с Прозоровским, когда тот
придет из Средней Гоби. У "Дзерена" сгорели два генератора - старый и
только что поставленный запасной, оказавшийся с браком. Пронин храбро
пошел в Нэмэгэту без динамо, на одном аккумуляторе.
еще больше песка, чем в прошлом году. Заночевали в сухом русле, не
добравшись до сомона, на второй день пути. Ветер всю ночь заносил нас
мелким теплым песком, неумолчно шуршавшим по брезенту машин и спальных
мешков. Из щелей каменных скал к нам ползли мелкие серые скорпионы.
за руслом озарилась лучами раннего солнца. Сильно выгоревшая
растительность (в Южной Гоби в этом году была засуха - черный дзут, в
то время как мы мокли под дождями в Хангае и в Западной Гоби) казалась
совершенно желтой. У стоявших кольцом гор плавала голубая дымка. Я
ехал по хорошо знакомой дороге и думал, что повторные наблюдения,
многократные восприятия далеко не всегда ведут к изощрению,
детализации, тонкости прочувствованного или продуманного. Очень часто
виденное в третий, четвертый, пятый раз уже не вызывает внимания, не
находит отклика в душе и безразличной тенью проходит мимо. А в то же
время первое восприятие было остро, свежо и верно так, что повторение
не смогло ничего добавить. Подобная утомляемость восприятия должна
обязательно учитываться при обучении или анализе творчества ученого
или художника.
верблюды для подвозки воды на "Могилу Дракона" и вывозки накопанной
"добычи" из узких оврагов Цаган-улы, а также бараны. Я пошел смотреть
на отбор животных и в сотый раз поражался, как помнят и узнают скот
араты. Каждый узнает своих верблюдов, лошадей, овец и в тысячном
стаде, углядит издалека своего коня и в целом табуне. Такая память и
узнавание по совершенно неуловимым для нас признакам кажутся чудом. Я
пробовал отыскивать даже в небольшом стаде какую-нибудь только что
показанную мне овцу, но всегда оказывался беспомощным. Должно быть,
тысячелетний опыт и привычка многих поколений выработали у
монгольского народа эту поразительную способность... Ночью ветер
как-то особенно заунывно завыл в горах, обступивших сомон. Мне не
спалось - одолевали беспокойные мысли. Как выбрать наиболее верное
направление дальнейшей работы?
время - "час быка" (два часа ночи) - власти злых духов и черного
(злого) шаманства, по старинным монгольским суевериям. Странные
ноянсомонские горы громоздили вокруг свои гребнистые спины. В
глубочайшей темноте, затоплявшей ущелье, звонко шелестел по траве и
невидимым камням ветер. Сквозь скалистую расселину на юге горела
большая красная звезда - Антарес, и звездный Скорпион вздымал свои
сверкающие огоньками клешни. Высоко под звездами мчались длинные
полупрозрачные облака. Угрюмая местность не испугала, а даже как-то
подбодрила меня. Впервые я отчетливо понял, что успел полюбить эту
страну и теперь душа останется привязанной к ней. Теперь всегда дороги
Гоби будут стоять перед моим мысленным взором, и каждая местность
будет не просто впадиной, хребтом, сухим руслом, а участком огромного
поля научных вопросов, какое представляет собою Монгольская Гоби. Вот,
например, на западе, где скрыт во тьме срезанный кратер Ноян-Богдо, за
кручами хребтов Тоску и Алтан-улы, за песками Эхини-Цзулуганай,
находится море красноцветных пород, для полного исследования которых
понадобится не один год. А сколько подобных мест стало известно нам
теперь в Гоби!
сохранилась и только кое-где в руслах оказалась перемытой. Уже к трем
часам мы прошли Ойдул-худук, или бывший "Лукьян-сомон". Ничего не
напоминало о большом лагере, находившемся здесь в прошлом году. Ветер
развеял все следы экспедиции, кроме твердо накатанной дороги.
Продолжая наш путь на запад, мы прибыли к следующему колодцу,
Даацхудук ("Большой грязный колодец"), к пяти часам и тут встретили
полуторку с Эглоном и Лукьяновой, шедшую на Алтан-улу. Раздались
приветственные выстрелы, отчаянно залаяла собака, сопровождавшая
Эглона с Улан-Батора. Новости были самые приятные. Прежде всего
Новожилов сообщил с Наран-Булака ("Солнечного ключа"), вытекавшего из
белых песков в "Красной гряде", что им найдены целый череп, челюсть и
несколько костей какого-то неизвестного млекопитающего. Итак, значит,
"Красная гряда" уступила настойчивым поискам и появились первые
настоящие находки. На Цаган-уле Эглон, Малеев и Лукьянова копали
каждый в своем отдельном овраге. Первый добыл множество черепах, а оба
последние - каждый по скелету гигантского хищного динозавра. Нашлись и
остатки утконосых динозавров и мелких хищников. Малеев уже закончил
свою долю и перебрался на Алтан-улу, так как был назначен начальником
лагеря на "Могиле Дракона". Мы направились к Алтан-уле все вместе,
куда и прибыли к девяти часам вечера.
"Орлиного утеса", на краю сухого русла, где стояли в 1948 году, а на
три километра ниже, где наметили спуск для машин. Здесь и был
организован Главный, или Перевалочный, лагерь 1949 года.
Перевалочного лагеря и лагеря на "Могиле Дракона". Полуторку спустили
в сухое русло. На склоне русла была прокопана и выложена толстыми
досками под(r)емная дорога. Уклон оказался настолько крут, что машине
нечего было и думать подняться своим ходом. Но это нас не смутило.
Напротив дороги установили лебедку, и полуторку под одобрительные
крики вытащили наверх двое рабочих. Под(r)ем происходил медленно и
занимал двадцать пять минут. Для ускорения мы увеличили диаметр
барабана лебедки и стали вытаскивать машину с грузом за шестнадцать
минут. Отряд рабочих отправился в ущелье, расширил отмеченные заранее
повороты, срыл ступеньки, и полуторка пришла на "Могилу Дракона", к
восторгу находившихся там "отшельников". Скоро путь с "Могилы Дракона"
представлял собой накатанную фантастическую дорогу по узкому сухому
руслу с бесчисленными извилинами, тесными проходами под башнями и
гротами из выветрелого красного песчаника. По мере того как машина
углублялась все дальше в лабиринт горных ущелий, возникало странное
чувство - точно мы вторгались во что-то запретное для человека. И сама
"Могила Дракона" - усыпанная чудовищными костями площадка среди
оранжевых и палево-бледных уступов мертвого песчаника, нещадно
палимого солнцем, казалось, принадлежала той отдаленной эпохе, когда
только одни драконы и царствовали на земле.
доставлены по сухому руслу к Перевалочному лагерю, а там подняты
лебедкой вместе с машиной и перегружены на "ЗИСы" для доставки в
Улан-Батор.
"Кулан", а на следующее утро Эглон вместе с Прозоровским отправились
на Наран-Булак для пробных раскопок найденного Новожиловым места.
Самого Новожилова привезли оттуда в Перевалочный лагерь: беднягу
схватил свирепый прострел, и я взялся за его лечение.