абсолютную, как казалось бы, - власть над миром можно получить. Правило
причинности исключает вмешательство непосредственно в те или иные события -
и хлопцы тут же проиллюстрировали это таким примером: вы пытаетесь убить
своего дедушку, но безуспешно: вас поражает молния, сбивает извозчик, режет
пьяный хулиган, - зато можно возбудить или погасить колебания выбранных вами
линий. Гасить, видимо, легче; возможно, и точность при этом достигается
более высокая. Так, например, в бильярде: разбивая пирамиду, самый лучший
игрок не может быть уверен в исходе партии. Однако в середине игры даже
очень посредственный игрок, украв незаметно со стола нужный шар, может
предопределить выигрыш. В случае с царской семьей прекратить колебания линии
очень легко: достаточно подбросить исследователям неопровержимые
доказательства одной из версий. Этого не происходит, скорее, наоборот: чем
больше информации появляется, тем больше возрастает неопределенность, тем,
следовательно, выше амплитуда колебаний. Можно предположить, что где-то в
будущем эта линия, пересекаясь с какой-то другой, гасит колебания той, не
позволяя развиться резонансу - кризису. Это, конечно, чистые спекуляции. Но
в рамках этой же гипотезы получает объяснение, скажем, Сахалинский кризис.
Где-то в прошлом, относительно недавнем, были стабилизированы некоторые
проходящие через ту зону линии, несшие колебания, условно говоря, одного
знака. Другие линии, лишенные стабилизирующего противодействия, стали
колебаться в резонанс. Возник кризис, в который мы вкатились, как по
рельсам, по стабильным линиям... Зачем? Зачем им все это? О, это вопрос! Это
вопрос вопросов, который Тарантул и хотел задать, летя сюда вместе с
десантом... Допустим, они там, в будущем, страшные эстеты и в то же время
полные засранцы. Теребя прошлое, они строят для себя роскошный гармоничный
мир. Но, скорее всего, они просто бьются за свое существование, гасят пожар,
котор
становится сеть, сотканная из мировых линий, да и сами линии, сами эти нити
становятся тяжелее, что ли. Темп жизни нарастает, число
причинно-следственных связей в каждом отрезке нити увеличивается. Наверное,
там, в будущем, колебания гасятся с гораздо большим трудом, а резонансы
возникают чаще - и бывают куда более разрушительными... Почему бы не
предположить, что и мировая линия имеет некий предел прочности, и если ее
потрясти как следует...
быть, понял не совсем правильно... Шеф, мне хотелось бы погасить некоторые
колебания... м-м... в себе самом.
играет в свои ворота, я стал скармливать ему все, что попадало под руку.
Надо было сбить его с темпа, заставить нервничать, озираться...
"какая бомба?" Просто сказал: "нет".
рамках той программы. Программа сорвалась... Не удалось создать надежной
защиты. Рентгений излучает сильно, а слизистая кишечника очень
чувствительна. Агент с постоянным кровавым поносом - это, знаешь ли,
нонсенс.
засекли излучение.
представлю.
все длится и продолжается.
думал-то он об этом куда больше, чем я...
разговор. Они есть, они действуют - значит, мы должны знать о них все. По
возможности все. А зная - решать, что делать. Но - зная. Не гадать, как
сейчас... Может быть, мы будем помогать им. А может, истреблять, как псов.
Это решится само - потом. А сейчас - знать. Они лезут в нашу жизнь, играют
нами, как... как куклами... - Тарантул закашлялся. - Как оловянными
солдатиками. Это унизительно, наконец. Мы люди, и мы должны заставить их
считаться с собой...
в какой-то степени - их агенты? Независимо от своего желания?
процентов будем действовать в их интересах - но и в наших ведь тоже!
Представь - им вдруг станет невмоготу от того, что творится тут, и они
решат, скажем, отдать победу Сталину? Что получится?
бы принять душ и выспаться.
умер.
сидел все в той же позе: одна нога на столе, щекой опирается... о, нет,
переменил позу - не на ладонь, а на сжатый кулак. Он напоминал Атоса из
богато иллюстрированного, но очень древнего, без обложки и многих страниц,
"Виконта де Бражелона", который как-то приблудился ко мне и живет в моем
старом доме - вместе с другими старыми, странными и никому не нужными вещами
вроде черного репродуктора-тарелки, двух белых фарфоровых собачек,
фарфоровой же бутылки в форме рыбы, стоящей на хвосте, "Краткого курса
истории ВКП(6)" с карандашными пометками на полях, пачки перевязанных
ленточкой писем с ятями и твердыми знаками, подшивки журнала "Знание - сила"
за тридцать третий год без последнего номера... Домой, подумал я, домой. Без
Гвоздева. К черту Гвоздева. Домой.
потревожил, приподнял коросту. Я матюг-нулся, а Тарантул, вспорхнув,
закружился, засуетился вокруг меня, перевязывая, обмазывая с головы до ног
йодом, давая какие-то советы и что-то объясняя. Наконец он закончил малярные
работы, дал мне надеть, кряхтя и поеживаясь - это я, конечно, кряхтел и
поеживался, - комбинезон, потом почесал нос и спросил:
ответил:
вырезанным оранжевым диском. . Тени были густо-черные. После ночной
пиротехники, если не пройдут дожди или не подует ветер, такое непотребство
может продержаться не один день.
консульства - и углубились в переулки. Так, пытался я сообразить, а теперь -
налево... Ага, вот и скверик. В скверике биваком расположился егерский
батальон. Были натянуты навесы на легких козлах, на газонах стояли каре из
рюкзаков. Дымилась кухня. Десяток "барсов", уже на колесах, со скатанными
юбками и убранными винтами, выстроился в очередь к заправщику. Самих егерей
было немного, вряд ли больше роты: слонялись лениво и без очевидного дела,
лежали на траве или на раскатанных циновках, и только часовые истово несли
службу. Интересно, что среди темных комбинезонов я заметил песчаного цвета
гимнастерки солдат Русского территориального корпуса - надо полагать,
активно шло братание. Не видно было только гражданских, и это как-то
неприятно посасывало...
где нахожусь. Город был чужой, вымерший. Почему-то казалось, что дома