хозяин, когда придет вор, то бодрствовал и не допустил его подкопать дом.
Но господин придет в час, которого вор не ожидает, и рассечет его, и
подвергнет одной участи с неверными. Тот раб, кто знал волю господина, и
не был готов, и не делал по воле его, бит будет много... Предупреди также
- венеты готовятся напасть на прасинов. Пусть созывают подданных на
ипподром.
приказал:
мастерских, в конюшнях. Ты слышал мою волю. Отбери людей из низших, пусть
идут. в город с радостной вестью о моей милости. И одних для известия о
злобе венетов к прасинам, других - о злобе прасинов к венетам. Как
Гермоген, ты дашь денег избранным тобой. Объяви о благоволении моем,
которое к ним проявится в меру верноподданных усилий.
распоряжение изготовить эдикт, призывающий на ипподром.
иконой Богоматери, чуть-чуть освещал спальню. Иоанн сел, служитель натянул
на ноги господина теплые сапожки, набросил на его плечи меховой плащ.
Очнувшись, Каппадокиец спросил:
изъяснялся служитель. - Собираются садиться на галеры.
подумал Иоанн. Он ревновал - время шло, но с минуты опалы Юстиниан не
прислал ему ни слова. Коллоподий приносил новости, но никто, кроме комеса
спафариев, не навещал бывшего сановника. Люди дела, Коллоподий и Иоанн
говорили лишь о деле, но не о возможных действиях Божественного.
Только узкие полоски света из потайных фонарей пересекались, как желтые
пальцы. Две лодки оттаскивали от причала длинную галеру. На ее место
подтягивали другую. Темные массы передвигались с таинственной
медлительностью. Тонкие лучи на миг выхватывали лицо, руку. Палатий
покидали не сановники, не солдаты. Плебс, охлос. Мелькнул вздутый на плече
рукав уличного разбойника, чудом попавшего в Палатий... Э! Чудес не
бывает.
имел аудитории. Он понял! С первого взгляда понял! На галеры грузили нечто
двуногое для отравы мятежников. Иоанн взглянул на небо. Берег и стены
укроют галеры, которые повернут по берегу Пропонтиды - направо, но потом
обязательно налево. После десятка стадиев работы гребцы введут галеры в
Золотой Рог.
и против ветра. На восточном краю Октогона загорелся храм святой Ирины, на
Халкопрачийской улице - храм Богоматери.
Премудростью, но тоже заключали в своих стенах много ценностей. Два новых
костра дополняли стены развалин и пожарищ, которые отделяли Палатий от
города. Мунд мог теперь ограничиться весьма скромным количеством
наблюдательных постов.
искатели объедков войны, сосватали готским наемникам трех
мастеров-серебряников, явившихся со всеми принадлежностями своего ремесла:
весами, щипцами, клещами, переносными наковальнями, тигельками,
раздувательными мехами.
колчаны.
такими провинциями, как Иллирия и Норик, взял двести фунтов и отдал их
своим ипаспистам. Остальное было поделено на доли по три фунта.
Драгоценные камни не дробят, их разыграли по жребиям.
признавали только кругленькие монеты. Вскоре появились менялы и скупщики -
смелые люди из тех, кто обычно таскался в обозах ромейских армий. Это была
настоящая профессия, постоянная, иногда чрезмерно рискованная, но
сверхприбыльная при удаче. Профессиональные мародеры доказали свою
храбрость, сумев пробраться через мятежный город и горящие развалины.
завтра попросту выронишь, если не сбудешь сегодня. Сделки же с золотом
задерживались. Мгновенно стакнувшись, менялы, серебряники и скупщики
предлагали по тридцать пять солидов за фунт вместо восьмидесяти двух
монет. Расчетливые солдаты заставили серебряников изготовлять браслеты и
ожерелья, конечно не имевшие ничего общего с женскими украшениями.
Браслеты делались в виде довольно толстых пластинок, которые загибались на
руке. Ожерелье изготовлялось из двух десятков длинных колец, загнутых, но,
как браслеты, не заклепанных, - солдатский способ хранить добычу.
Серебряники брали за изготовление браслета четыре солида, ожерелья - пять,
и каждый солдат пытался опередить товарища. Кучку герулов, тоже пожелавших
воспользоваться услугами мастеров, прогнали тычками. Обиженные вернулись с
подкреплением. Спор перешел в драку, с трудом укрощенную начальствующими.
Дело с добычей было не шуточное, каждый миг труба могла позвать в бой.
кровавили себе пальцы, обвешивали, стараясь зажать в кулак и бросить в
корзину с углем закопченный кусок золота. Их теснили, толкали, им
угрожали. Добровольные помощники раздували мехи с такой силой, что горячие
угли вылетали из горнов.
чужих; это был цеховой язык, необходимый для взаимных советов и
переговоров при посторонних. Менялы денег, торговцы пряностями, разносчики
товаров и другие общины-цехи тоже имели свои жаргоны.
сосуды. Мастера сговаривались. Сегодня они невероятно наживались. Не
бежать ли к персам, которые хорошо принимали византийских перебежчиков?
безжалостно сдавленную Властью. Префект города был их богом и хозяином,
сборщик налогов - архангелом и палачом. Им было запрещено вербоваться в
войска, менять свою работу на другую, выезжать из города. Нельзя было даже
принять обеты монашествующих, как ни стремилась бы душа отречься от мира.
Законы империи мнили себе государство в подобии идеального улья, где пчелы
собирают мед, а сами довольствуются отбросами.
серебряники изворачивались, лгали, крали, обманывали, обвешивали,
добавляли в сплавы излишнюю лигатуру. Все жили случаем, неуверенно, без
завтрашнего дня. Так вырабатывался в свободном человеке тип лукавого раба,
работника бесчестного, думающего лишь о себе, всеобщего врага.
черты его характера и деятельности, как выраженной в эпитафии, высеченной
для общего обозрения на саркофаге усопшего:
варваров, почем я знаю каких!
пользуются справедливостью, налоги малые, правители и судьи не берут
взяток.
на империю, чтобы их считали за своих.
варварам трудно пробраться. И как им объяснишь, что хочешь сделаться тоже
варваром...
застежки, разбитые ларцы, ризы с икон, поликандила, обивка перил, двери и
дверцы, налои, кресты, чаши, купели, алтари. Серебро стоило в двенадцать
раз дешевле золота. Владельцы-солдаты сейчас глядели на кощунственный лом
с презрением. Мастера понимали, что, когда с золотом будет покончено,
раздастся крик: "Дели серебро!" С жестким металлом труднее справляться,
чем с золотом, но опять предстоят барыши, барыши...
был закрыт багровой опухолью, висячие усы залеплены кровью, вывихнутая
рука вправлена, но распухла. Арий то дремал, то проклинал серебряников за
медлительность: вот он прикажет посадить кого-нибудь на кол для примера!
Наперсный крест пресвитера Евтихия прятался под железным нагрудником
победителя.
ипподрома. Рядами по три человека славяне вступили во дворец Дафне,