Чтение 82–й страницы книги ~Слово и дело~

живописью расцветал в Грише еще один могучий талант - фискальный! Такой пар-
нишка никогда не пропадет.

ГЛАВА ПЯТАЯ

День ото дня не легче! Нежданно-негаданно под самым боком России в разбое
и кровожадности вдруг выросла сильная и гигантская империя... Создал ее раз-
бойник - шах Надир!

Персия раскинула пределы свои по южным окраинам России, всех соседей ужа-
сая, все заполоняя и покоряя. Под саблей Надира оказались в рабстве Армения,
Азербайджан, Грузия, Дагестан, Афганистан, уже Грабили персы Бухару и Хиву...
Весною до Петербурга дошло известие, что Надир вторгся в Индию, предал ее
полному разграблению; он вступил в Дели, столипу Великих Моголов, вырезал там
всех жителей поголовно и уселся на "трон павлиний". Надир спешно вывозил в
Мешхед неслыханные богатства Индии, каких не имел еще ни один владыка ми-
ра<1>. А теперь, по слухам, разбойник готовит нападение на Астрахань, желая
покорить себе и народы калмыцкие, русской короне подвластные.

Индия, в которую так стремился покойный Кирилов - с дружбою, была предана
осквернению "побытом грабительским". Страшен шах Надир в ослеплении своем!
Если полчища его двинутся на Астрахань, России тех краев прикаспийских будет
не отстоять. Сколько уже Остерман отдал Надиру земель на Кавказе, желая зверя
задобрить, а все напрасно... Но сейчас, в чаянии похода армии к Дунаю, надо
упредить нападение на Балтике со стороны Швеции.

Никогда еще политика русская не была так запутана, так задергана, так бес-
сильна. Остерман и присные его довели ее до истощения, сами тыкались из сто-
роны в сторону, словно котята слепые. А издалека, из жасминовой тишины Верса-
ля, наблюдали за потугами Петербурга зоркие глаза кардинала Флери.

Россия видела угрозу себе уже с трех сторон:

Чудовище свирепо, мерзко,

Три головы подьемлет дерзко,

Тремя сверкает языками,

Яд изблевать уже готово!

Как никогда России нужна была победа ее армий...

Большие дороги Европы еще с давности сохранили такую ширину, какой хватало
рыцарю, чтобы проехать, держа копье поперек седла. Сейчас по ним скакали дра-
гуны и почтальоны с офицерами. На постоялых дворах они искали Синклера или
Ференца Ракоци, дабы их "анлевировать"... Русское самодержавие, чтобы выйти
из тупика в политике, прибегло к наглому разбою на больших дорогах!

Чума уже проникла за кордоны европейские. На карантинах проезжих осматри-
вали. Строго следили за постояльцами в гостиницах. Одинокий путник, одетый
неприметно, остановился в бреславльской гостинице "Золотая шпага", где его
сразу же навестил бреславльский обер-ампт - в гневе.

- Сударь, - спросил он, - известно ль вам, та) чума, сшибая шлагбаумы, уже
ворвалась в земли венгерские и польские? Но я не отыскал вашего имени в кон-
дуитах карантинных.

- А разве вы знаете мое имя? - усмехнулся путник.

- Так назовитесь.

- Извольте. Шведский барон Малькольм Синклер, рожденный от генерала коро-
левской службы и честной девицы Гамильтон.

- А может, вы чумной... откуда знать, барон?

Синклер протянул ему два паспорта сразу:

- Посмотрите, кем подписаны мои пасы.

Обер-ампт был поражен. Один паспорт был подписан лично королем Франции, а
другой - лично королем Швеции. Чума отступила от блеска таких имен, силезский
чиновник отступил от Синклера. Барон сел в карету и, в окружении почтальонов,
трубящих в рога, поехал дальше. Синклер ощутил за собой погоню еще в землях
голштинских, но там его не тронули. Силезия гораздо удобнее для нападения на
посла шведского, ибо она подвластна Габсбургам...

Еще не улеглась пыль за Синклером, как в гостиницу "Голубой олень" шумно
вломились три странных путника в плащах, за ними валили по лестницам драгуны
и почтальоны. Три офицера - капитан фон Кутлер, поручики Левицкий и Веселовс-
кий - неохотно показали обер-ампту свои паспорта... Боже мой! Теперь на пасах
стояла подпись самого австрийского императора Карла VI, и обер-ампт вконец
растерялся, он просил об одном:

- Только не задерживайтесь долго в Бреславле.

- Сейчас мы перекусим и поедем дальше...

Они стали пить водку, приставая с вопросами:

- Не проехал ли тут до нас такой майор Синклер?

Обер-ампт (наивная душа) охотно им ответил:

- Учтивый господин! Он только что покинул город.

Офицеры сразу вскочили из-за стола:

- Седлать коней! Быстро...

Драгунские кони в галопе стелились над дорогой.

Мчались час, два, три...

- Карета, кажется, там едет.

- Верно! Я слышу, как трубят рога.

- Вперед, драгуны! Обнажайте палаши...

Внутри кареты сидел, забившись в угол, Синклер.

- Стой! - кричали всадники, заглядывая в окна.

Место было пустынное. Вокруг росли кусты, в которых пели соловьи. Блеяли в
отдаленье овцы да играл на тростнике пастух.

Вид множества пистолетов не испугал Синклера:

- Если вы разбойники и ограбление путников служит вам промыслом для жизни,
то я... Я готов поделиться с вами содержимым своего кошелька. Но позвольте
мне следовать далее.

Кошелек его отвергли, у Синклера просили ключ:

- От этого вот сундука, что вы держите на коленях.

Майор отдал им ключ, а сундук они и сами забрали у него.

- Может, теперь его отпустим? - спросил Левицкий.

- Как бы не так! - огрызнулся Веселовский. - Отпусти его живым, так нам в
Петербурге головы поотрывают...

- Я вас отлично понял, господа, - произнес Синклер, побледнев. - Язык
русский мне знаком достаточно.

- Кончай его! - приказал фон Кутлер. - Руби!

В кустах затих соловей, и там раздался стон Синклера:

- О боже праведный... за что меня? За что?

Загремели выстрелы, из кустов выскочил Веселовский:

- Эй! Бросьте мне пистолет. Я расстрелял все пули.

Драгуны прикончили Синклера палашами. Кутлер разбил сундук об камни, ибо
не смог разгадать секрета его замка; обнаружил потаенное дно в крышке, извлек
наружу кожаную сумку с бумагами. Только сейчас он заметил, что почтальоны
Синклера еще стоят на коленях посреди дороги. Кутлер прицелился в них из двух
стволов.

- Нет! - закричал Левицкий, бросаясь грудью под пистолеты капитана. - Они
здесь ни при чем. Уж их-то мы отпустим!..

...Барон Кейзерлинг сидел в своем посольском кабинете в Дрездене, когда к
нему ворвался фон Кутлер с кожаной сумкой:

- Вот эти бумаги... скорее в Петербург!

Кейзерлинг взял со стола колокольчик, звонил в него так долго, пока в ка-
бинет не вбежали все двенадцать секретарей.

- Курьера! - сказал им посол. - Пусть скачет как можно скорее через Данциг
в столицу. И прочь отсюда... вот этого мерзавца! Я не желаю запятнать себя
убийством грязным на дороге...

Секретари оторвали Куглера от кресла, потащили его прочь из кабинета. Ноги
капитана заплетались от счастливой усталости. Он улыбался блаженно. Карьера
ему обеспечена.

- Боже, - бормотал Кутлер, - спасибо, что не забыл меня...

Словно буря пронеслась над шведским королевством. Стокгольм поднялся на
дыбы, как жеребец, которого прижгли по крупу железом раскаленным. Вся ярость
"шляп" вдруг совместилась с гневом "колпаков". В доме посольства русского ра-
зом вылетели все окна, к ногам Бестужева падали булыжники, запущенные с ули-
цы.

- Посла - на виселицу! - ревела толпа.

- Сжигайте всё,- велел Бестужев секретарям.

Из трубы дома посольского потекли в чистое небо клубы черного дыма. Бесту-
жев-Рюмин поспешно уничтожал архивы, переписку с Остерманом, уничтожал бумаги
о подкупах членов сейма. Казалось, война Швеции с Россией уже началась.

- Не мы! - кричали шведы на улицах. - Теперь уже не мы войны хотим... Дух
мертвого Синклера повелевает нами! Дух убитого Синклера влечет нас к мести
благородной...

Санкт-Петербург был подавлен таким оборотом дела. Как мыши, притихли чи-
новники в остермановской канцелярии. Анна Иоанновна рукава все время до лок-
тей засучивала, словно к драке готовясь. Ей доложили, что решение об "анлеви-
ровании" Синклера было принято в тесном кругу - Бирон, Миних, Остерман, а
Бестужев-Рюмин из Стокгольма сознательно подзуживал их на это убийство.

- Круг-то тесен был, а теперь круги широко пошли...

Миниху к армии императрица срочно сообщила:

"...мы великую причину имеем толь паче сожалеть,

понеже сие дело явно происходило, уже повсюду из-

вестно учинилось, и легко чаять мочно, какое злое

действо оное в Швеции иметь может... Убийц Синклера,

самым тайным образом отвесть и содержать, пока не

увидим, какое окончание сие дело получит, и не изы-

щутся ли еще способы оное утолить".