мужского слуха точно так же, как лицезрение их".
Но зачем так смотрела вчера на стол в углу Фатияб? Он сидел еще некоторое
время, размышляя об этом, но так ни к чему и не пришел. Потом свернул
написанное и отдал Магриби. Все, кроме последней главы о батинетах, успел он
сделать к отъезду...
стало нагреваться на солнце, и пыль взметалась от конских копыт. Сотня
муфридов с хайльбаши во главе рысила сзади, сопровождая его к месту смотра
уходящего в поход войска.
который натянут был вазирский тюрбан. Плечи ощущали безмерную тяжесть
парадной одежды, и ждал он с нетерпением, когда же онемеют они. Но покойно и
хорошо ему было.
войско, стучали барабаны и перекликались сигнальные трубы. Прямо с площади
начнется поход, а к вечеру вслед войску двинется султанский дом с гаремом,
дома и гаремы сановников. В каждом рабаде на большом царском пути уже
приготовлены фураж и припасы. Объявлено, что якобы в Багдад к халифу
направляются все они -- совершить осеннее богослужение...
улицы, столбы с батинитами, мосты. Потом затрубили у Серахских ворот, и
площадь Йездан сразу открылась перед ним вплоть до дальнего канала
Хурмузфарр. Еще во времена царей Эраншахра делались здесь смотры Земля была
плотно утоптана, полита водой и размечена флажками, а по краям передвигалось
войско, готовясь к прохождению перед высочайшим помостом.
совершалось правильно. Первым -- отдельно от всех -- взошел на него
Величайший Султан. Затем свое место Великого Вазира и атабека занял он. И
тогда только быстро, исподтишка толкая друг друга, поднялись сюда вазир
Абу-л-Ганаим, чья нисба Тадж ал-Мульк, великий мустауфи Шараф ал-Мульк,
великий туграи Маджд ал-Мульск, хаджибы Дома и Совета. Вместе с ними взошли
также сипахсалары войска в расшитой одежде, с двойными и тройными золотыми
поясами, и встали по другую сторону султана. В то же время внизу и по краям
помоста устраивались на специальных скамьях малые эмиры, хаджибы различных
служб, налимы и гости. Сзади, насколько хватало глаз, теснились люди Мерва,
окрестных рабадов и селений.
человека. Не соблюдая порядка, вышел тот из толпы и остановился впереди
мушерифов стражи. Кто-то из них ухватил его за полу, оттащил назад.
Мелькнули звезды на синем халате, и был это беспутный имам. Редкая борода
его все продолжала дергаться кверху, пока спорил он с мушерифом. Но тот
поднял плеть, и многоумный имам быстро отступил к положенной ему скамье для
налимов...
сощурил глаза от солнца и увидел, что это иудейский экзиларх Ниссон.
Такое уже случалось, но сегодня соблюдала женщина закон...
вдруг замолчали, вытягивая
и эмиров войска выступили из Се-рахских ворот. Впереди мерно шагал большой
белый слон, на котором были барабан и знамя сипахсалара державы. Слоны
встали у башен, и Величайший Султан сделал знак рукой.
все барабаны войска, и небо словно бы потемнело от столь великого грохота.
Взыграли одновременно большие и малые трубы, музыканты ударили в бронзовые
литавры, а в начале поля возник сверкающий ряд лошадей и людей. Это шел на
рысях развернутым строем первый -- Золотой хайль султанских муфридов...
единого удара тысяч копыт. В одинаковые латы закованы были кони и люди, и
одноцветные попоны с серебряными пластинами покрывали плечи всадников и
лошадиные крупы. Красный султанский флажок трепетал на шлеме у каждого, а
четкий ряд копий был словно врезан в небо. Порядок и мощь державы являло
войско. И это было лишь начало...
они, чтобы всякий человек ощутил себя лишь пылинкой в прахе перед
государством. А одновременно пусть радуются и машут руками, потому что когда
люди видят грозное войско, то подспудно просыпаются в них благие, полезные
чувства. Очевидной становится несокрушимость этого правопорядка.
понял, что происходит. Тот стоял посреди надимов и смеялся в свою
неухоженную бороду...
берет его за руку. Царапинка у локтя сошла у нее, и только розовый след
остался на белой коже. Маленький человек с пухлым лицом, который ходит
всегда за ней, остается ждать в саду. Совсем рядом, за стеной, слышатся
трубы...
промытым песком посыпана дорожка.
улыбается ему...
яркого солнца. Большие и малые книги с бронзовыми застежками стоят в нишах.
Она вдруг берется за другую его руку и тянется к нему губой. Горячую
влажность языка и зубы ее чувствует он.
стоять им так. Она переступает с ноги на ногу, толкая его коленом. Все
безмерно напрягается, и тяжело становится ему дышать.
кошма с круглыми солнечными разводами. И уже совсем раздетой подходит она к
нему.
у женщины. Но не дает она ему подумать об этом, покоряясь и требуя его снова
и снова. Совсем уже вместе они, но опять и опять без перерыва происходит
это, и оттопырена у нее губа...
стеснения. Все такое же у нее, как у всякой женщины. Нет для него нового в
этом...
она уже светится. Он вдруг склоняется и начинает целовать у нее грудь,
колени, бедра, золотые волосы. И нет ничего для него радостнее.
Он громко призывает бога в свидетельство, и мушериф поднимает плеть. Агай
наверху отворачивается.
пирамиды. Ревут карнаи, установленные на огромных стриженых верблюдах. С
несокрушимой размеренностью движется войско. Форма обретает душу, и дрожь
проходит по телу при виде ее торжества. Где-то в недрах теряется очищающий
гул времени...
глазами. Неистовствуют барабаны. Железные кони и люди, покорные ритму,
утвер-
стук калама о дерево.
хайльбаши поочередно соскакивают перед помостом. Однообразно склоняются они,
производя знак целования земли. Шлемы сдвигаются при этом, и словно в
ошейник государства продеваются их крепкие бритые головы.
исконной человеческой воли. Но одинаковы у всех лица. О пирамиду агая
разбился юный тюркский порыв. Последний Великий Султан сидит, выхолощенный
дабирами, и некому раздвинуть тысячелетние камни...
пары лошадей впряжено в мечущие огонь аррады и по восемь -- в большие
манджани-ки. Слоны везут на себе поджигающие дома кашкад-жиры, дивы, раваны
с огромными ковшами. Таранящие стены караки волочатся по земле.
восторженный крик вырывается у тысяч людей. Двенадцать бихарских слонов
втягивают на площадь великий диваркан -- Разрушитель городов. Выше деревьев