ответил, и она опять обратилась к Нелли.
пристально поглядел на нее.
Николай Сергеич, - тоже Нелли звали. Я помню.
спросила опять Анна Андреевна.
поглядывая. Николай Сергеич в нетерпении барабанил по столу пальцами.
рассказывали, Иван Петрович? - продолжались робкие расспросы старушки.
призывая меня на помощь. Она как-то неровно и тяжело дышала.
русской, так что скорее была русская; Нелли же родилась за границей.
и вздрогнула под гневным взглядом старика.
вдруг обращаясь к Анне Андреевне. - Она уехала с ним от отца и передала
отцовские деньги любовнику; а тот выманил их у нее обманом, завез за
границу, обокрал и бросил. Один добрый человек ее не оставил и помогал ей
до самой своей смерти. А когда он умер, она, два года тому назад,
воротилась назад к отцу. Так, что ли, ты рассказывал, Ваня? - спросил он
отрывисто.
дверям.
Сядь здесь, сядь возле меня, вот тут, - сядь! - Он нагнулся, поцеловал ее в
лоб и тихо начал гладить ее по головке. Нелли так вся и затрепетала... но
сдержала себя. Анна Андреевна а умилении, с радостною надеждою смотрела,
как ее Николай Сергеич приголубил наконец сиротку.
безнравственный, но знаю тоже, что она отца своего любила и почитала, - с
волнением произнес старик, продолжая гладить Нелли по головке и не стерпев,
чтоб не бросить нам в эту минуту этот вызов. Легкая краска покрыла его
бледные щеки; он старался не взглядывать на нас.
твердо проговорила Нелли, тоже стараясь ни на кого не взглянуть.
ребенок, и как будто сам стыдясь своего нетерпения.
прогнал ее...
сказать, например, что старик за дело не принял дочь, но он поглядел на нас
и смолчал.
Анна Андреевна, в которой вдруг родилось упорство и желание продолжать
именно на эту тему.
но никак не могли отыскать. Мамаша мне и сказала тогда, что дедушка был
прежде очень богатый и фабрику хотел строить, а что теперь он очень бедный,
потому что тот, с кем мамаша уехала, взял у ней все дедушкины деньги и не
отдал ей. Ока мне это сама сказала.
оживляясь и как будто желая возразить Николаю Сергеичу, но обращаясь к Анне
Андреевне, - она мне говорила, что дедушка на нее очень сердит, и что она
сама во всем перед ним виновата, и что нет у ней теперь на всей земле
никого, кроме дедушки. И когда говорила мне, то плакала... "Он меня не
простит, - говорила она, еще когда мы сюда ехали, - но, может быть, тебя
увидит и тебя полюбит, а за тебя и меня простит". Мамаша очень любила меня,
и когда это говорила, то всегда меня целовала, а к дедушке идти очень
боялась. Меня же учила молиться за дедушку, и сама молилась и много мне еще
рассказывала, как она прежде жила с дедушкой и как дедушка ее очень любил,
больше всех. Она ему на фортепьяно играла и книги читала по вечерам, а
дедушка ее целовал и много ей дарил... все дарил, так что один раз они и
поссорились, в мамашины именины; потому что дедушка думал, что мамаша еще
не знает, какой будет подарок, а мамаша уже давно узнала какой. Мамаше
хотелось серьги, а дедушка все нарочно обманывал ее и говорил, что подарит
не серьги, а брошку; и когда он принес серьги и как увидел, что мамаша уж
знает, что будут серьги, а не брошка, то рассердился за то, что мамаша
узнала, и половину дня не говорил с ней, а потом сам пришел ее целовать и
прощенья просить...
больных щечках.
своих прежних счастливых днях, сидя в своем угле, в подвале, обнимая и
целуя свою девочку (все, что у ней осталось отрадного в жизни) и плача над
ней, а в то же время и не подозревая, с какою силою отзовутся эти рассказы
ее в болезненно впечатлительном и рано развившемся сердце больного ребенка.
осмотрелась кругом и притихла. Старик наморщил лоб и снова забарабанил по
столу; у Анны Андреевны показалась на глазах слезинка, и она молча отерла
ее платком.
- у ней грудь очень болела. Мы долго искали дедушку и не могли найти, а
сами нанимали в подвале, в углу.
говорила, - прибавила она, оживляясь, - что не грех быть бедной, а что грех
быть богатым и обижать... и что ее бог наказывает.
спросил старик, обращаясь ко мне и стараясь выказать некоторую небрежность
в своем вопросе. Спросил же, как будто ему неловко было сидеть молча.
очень темно и сыро, - продолжала она, помолчав, - и матушка очень заболела,
но еще тогда ходила. Я ей белье мыла, а она плакала. Там тоже жила одна
старушка, капитанша, и жил отставной чиновник, и все приходил пьяный, и
всякую ночь кричал и шумел. Я очень боялась его. Матушка брала меня к себе
на постель и обнимала меня, а сама вся, бывало, дрожит, а чиновник кричит и
бранится. Он хотел один раз прибить капитаншу, а та была старая старушка и
ходила с палочкой. Мамаше стало жаль ее, и она за нее заступилась; чиновник
и ударил мамашу, а я чиновника...