Чтение 82–й страницы книги ~Три мушкетера~

- Да, я знаю, каково будет ваше мщение, вы уже говорили мне о нем.

- Не все ли тебе равно, Кэтти! Ты же знаешь, что я люблю только тебя.

- Разве можно знать это?

- Узнаешь, когда увидишь, как я обойдусь с ней.

Кэтти вздохнула.

Д'Артаньян взял перо и написал:

"Сударыня, до сих пор я сомневался в том, что две первые ваши записки
действительно предназначались мне, так как считал себя совершенно недос-
тойным подобной чести; к тому же я был так болен, что все равно не ре-
шился бы вам ответить.

Однако сегодня я принужден поверить в вашу благосклонность, так как
не только ваше письмо, но и ваша служанка подтверждают, что я имею
счастье быть любимым вами.

Ей незачем учить меня, каким образом воспитанный человек может заслу-
жить ваше прощение. Итак, сегодня в одиннадцать часов я сам приду умо-
лять вас об этом прощении. Отложить посещение хотя бы на один день зна-
чило бы теперь, на мой взгляд, нанести вам новое оскорбление.

Тот, кого вы сделали счастливейшим из смертных, Граф де Вард".

Это письмо было прежде всего подложным, затем оно было грубым, а с
точки зрения наших современных нравов, оно было просто оскорбительным,
но в ту эпоху люди церемонились значительно меньше, чем теперь. К тому
же Д'Артаньян из собственных признаний миледи знал, что она способна на
предательство в делах более серьезных, и его уважение к ней было весьма
поверхностным. И все же, несмотря на это, какая-то безрассудная страсть
влекла его к этой женщине - пьянящая страсть, смешанная с презрением, но
все-таки страсть или, если хотите, жажда обладания.

Замысел д'Артаньяна был очень прост: из комнаты Кэтти войти в комнату
ее госпожи и воспользоваться первой минутой удивления, стыда, ужаса,
чтобы восторжествовать над ней. Быть может, его ждала и неудача, но...
без риска ничего не достигнешь. Через неделю должна была начаться кампа-
ния, надо было уезжать, - словом, д'Артаньяну некогда было разыгрывать
любовную идиллию.

- Возьми, - сказал молодой человек, передавая Кэтти запечатанную за-
писку, - отдай ее миледи: это ответ господина де Варда.

Бедная Кэтти смертельно побледнела: она догадывалась о содержании за-
писки.

- Послушай, милочка, - сказал ей Д'Артаньян, - ты сама понимаешь, что
все это должно кончиться - так или иначе. Миледи может узнать, что ты
передала первую записку не слуге графа, а моему слуге, что это я распе-
чатал другие записки, которые должен был распечатать господин де Вард.
Тогда миледи прогонит тебя, а ведь ты ее знаешь - она не такая женщина,
чтобы этим ограничить свою месть.

- Увы! - ответила Кэтти. - А для кого я пошла на все это?

- Для меня, я прекрасно знаю это, моя красотка, - ответил молодой че-
ловек, - и, даю слово, я тебе очень благодарен.

- Но что же написано в вашей записке?

- Миледи скажет тебе об этом.

- О, вы не любите меня! - вскричала Кэтти. - Как я несчастна!

На этот упрек есть один ответ, который всегда вводит женщин в заблуж-
дение. Д'Артаньян ответил так, что Кэтти оказалась очень далека от исти-
ны.

Правда, она долго плакала, прежде чем пришла к решению отдать письмо
миледи, но в конце концов она пришла к этому решению, а это было все,
что требовалось д'Артаньяну.

К тому же он обещал девушке, что вечером рано уйдет от госпожи и,
уходя от госпожи, придет к ней.

Это обещание окончательно утешило бедняжку Кэтти.

ГДЕ ГОВОРИТСЯ ОБ ЭКИПИРОВКЕ АРАМИСА И ПОРТОСА

С тех пор как четыре друга были заняты поисками экипировки, они пе-
рестали регулярно собираться вместе. Все они обедали врозь, где придется
или, вернее, где удастся. Служба тоже отнимала часть драгоценного време-
ни, проходившего так быстро. Однако раз в неделю, около часу дня, было
условлено встречаться в квартире Атоса, поскольку последний оставался
верен своей клятве и не выходил из Дому.

Тот день, когда Кэтти приходила к д'Артаньяну, как раз был днем сбора
друзей.

Как только Кэтти ушла, Д'Артаньян отправился на улицу Феру.

Он застал Атоса и Арамиса за философской беседой. Арамис подумывал о
том, чтобы снова надеть рясу. Атос, по обыкновению, не разубеждал, но и
не поощрял его. Он держался того мнения, что каждый волен в своих
действиях. Советы он даал лишь тогда, когда его просили об этом, и при-
том очень просили.

"Обычно люди обращаются за советом, - говорил Атос, только для того,
чтобы не следовать ему, а если кто-нибудь и следует совету, то только
для того, чтобы было кого упрекнуть впоследствии".

Вслед за д'Артаньяном пришел и Портос. Итак, все четыре друга были в
сборе.

Четыре лица выражали четыре различных чувства: лицо Портоса - спо-
койствие, лицо д'Артаньяна - надежду, лицо Арамиса - тревогу, лицо Атоса
- беспечность.

После минутной беседы, в которой Портос успел намекнуть на то, что
некая высокопоставленная особа пожелала вывести его из затруднительного
положения, явился Мушкетон.

Он пришел звать Портоса домой, где, как сообщал он с весьма жалобным
видом, присутствие его господина было срочно необходимо.

- Это по поводу моего снаряжения? - спросил Портос.

- И да и нет, - ответил Мушкетон.

- Но разве ты не можешь сказать мне?

- Идемте, сударь, идемте.

Портос встал, попрощался с друзьями и последовал за Мушкетоном. Через
минуту на пороге появился Базен.

- Что вам нужно, друг мой? - спросил Арамис тем мягким тоном, который
появлялся у него всякий раз, как его мысли вновь обращались к церкви.

- Сударь, вас ожидает дома один человек, - ответил Базен.

- Человек?.. Какой человек?..

- Какой-то нищий.

- Подайте ему милостыню, Базен, и скажите, чтобы он помолился за бед-
ного грешника.

- Этот нищий хочет во что бы то ни стало говорить с вами и уверяет,
что вы будете рады его видеть.

- Не просил ли он что-либо передать мне?

- Да. "Если Господин Арамис не пожелает прийти повидаться со мной, -
сказал он, - сообщите ему, что я прибыл из Тура".

- Из Тура? - вскричал Арамис. - Тысяча извинений, господа, но по-ви-
димому, этот человек привез мне известия, которых я ждал.

И, вскочив со стула, он торопливо вышел из комнаты.

Атос и д'Артаньян остались вдвоем.

- Кажется, эти молодцы устроили свои дела. Как повашему, д'Артаньян?
- спросил Атос.

- Мне известно, что у Портоса все идет прекрасно, - сказал д'Ар-
таньян, - что же касается Арамиса, то, по правде сказать, я никогда и не
беспокоился о нем по-настоящему. А вот вы, мой милый Атос... вы щедро
роздали пистоли англичанина, принадлежавшие вам по праву, но что же вы
будете теперь делать?

- Друг мой, я очень доволен, что убил этого шалопая, потому что убить
англичанина - святое дело, но я никогда не простил бы себе, если бы по-
ложил в карман его пистоли.

- Полноте, любезный Атос! Право, у вас какие-то непостижимые понятия.

- Ну, хватит об этом!.. Господин де Тревиль, оказавший мне вчера
честь своим посещением, сказал, что вы часто бываете у каких-то подозри-
тельных англичан, которым покровительствует кардинал. Это правда?

- Правда состоит в том, что я бываю у одной англичанки, - я уже гово-
рил вам о ней.

- Ах да, у белокурой женщины, по поводу которой я дал вам ряд сове-
тов, и, конечно, напрасно, так как вы и не подумали им последовать.

- Я привел вам свои доводы.

- Да, да. Кажется, вы сказали, что это поможет вам приобрести экипи-
ровку.

- Ничуть не бывало! Я удостоверился в том, что эта женщина принимала
участие в похищении госпожи Бонасье.

- Понимаю. Чтобы разыскать одну женщину, вы ухаживаете за другой: это
самый длинный путь, но зато и самый приятный.

Д'Артаньян чуть было не рассказал Атосу обо всем, но одно обстоя-
тельство остановило его: Атос был крайне щепетилен в вопросах чести, а в
небольшом плане, задуманном нашим влюбленным и направленном против миле-
ди, имелись такие детали, которые были бы отвергнуты этим пуританином, -
д'Артаньян был заранее в этом уверен; вот почему он предпочел промол-
чать, а так как Атос был самым нелюбопытным в мире человеком, то откро-
венность д'Артаньяна и не пошла дальше.

Итак, мы оставим наших двух друзей, которые не собирались рассказать
друг другу ничего особенно важного, и последуем за Арамисом.

Мы видели, с какой быстротой молодой человек бросился за Базеном или,
вернее, опередил его, услыхав, что человек, желавший с ним говорить,
прибыл из Тура; одним прыжком он перенесся с улицы Феру на улицу Вожи-
рар.

Войдя в дом, он действительно застал у себя какого-то человека ма-