лишь после этого нашел в себе силы ответить:
сказали. Когда на вершине вспыхнул огонь, тревога заставила меня подняться
вверх по дороге, и там я встретил Луизу. Она была вне себя от страха за
судьбу мисс Темпл. В поисках дочери судьи я и зашел в это опасное место, и,
если бы господь не спас меня, дав мне в помощь собак Натти, я бы и сам погиб
в пламени.
есть где хоть одна лазейка, уж они ее непременно разыщут. Им носы служат,
как человеку разум.
Благодарение богу, все мы целы и невредимы.
того, что невредимы, про Джона этого сказать нельзя: человек при последнем
издыхании, минуты его сочтены.
умирающему. - Я слишком многих проводил в иной мир, чтобы не понять, что
рука смерти уже коснулась этого старого воина. Как утешительно сознавать,
что он не отверг предложенную ему благостыню христианства еще в ту пору,
когда был силен и когда его осаждали земные искушения! Потомок расы
язычников, он был поистине "выхвачен, как головня из пламени" <Из книги
пророка Амоса, "Библия", глаза IV, 11.>.
слова священника; старый охотник один стоял подле умирающего воина. - Хотя
Джон из-за своей индейской гордости мог и с места не сдвинуться, когда огонь
жег ему кожу, - индейцы боль презирают, - но, мне сдается, сожгли его злые
людские мысли, они его мучили без малого восемь десятков лет. Ну, а теперь
природа сдается, борьба тянулась уж очень долго. Эй, Гектор, ложись! Ложись,
тебе говорят! Плоть наша не из железа, вечно жить человек не может. Джону
пришлось видеть, как вся его родня, один за другим, переселилась в иной мир,
а он вот остался горевать здесь один-одинешенек.
прочел молитвы, предназначенные церковью для этой скорбной минуты?
прямо, но безучастно: старик, по-видимому, никого не узнавал. Затем, снова
обернувшись к долине, он запел по-делаварски. Низкие, гортанные звуки песни
становились все громче, и вот уже можно было различить слова:
убивал! Великий Дух зовет своего сына. Я иду, я иду! В Страну Справедливых я
иду!
пастор. - Он воздает хвалу спасителю нашему?
от умирающего друга. - И все верно, я-то знаю, что каждое его слово правда.
покаяние - вот заветы христианства, и, если не царят они в душе человека,
тщетны его чаяния на спасение. Хвалить себя! И это в такую минуту, когда дух
и тело должны слиться воедино, вознося хвалу создателю! Джон, ведь ты принял
христианское вероучение, ты был избран среди множества грешников и
язычников, и я верю - все это для разумной и благой цели. Отвергаешь ли ты
суетное довольство своими добрыми делами, проистекающее от гордыни и
тщеславия?
подняв голову, заговорил тихо, но внятно:
враг, сдавшийся ему на милость, не был пощажен? Разве хоть один, минг, за
которым гнался могиканин, спел победную песню? Разве сказал когда-либо
могиканин хоть одно слово лжи? Нет! Правда жила в нем, и ничего, кроме
правды, не исходило от него. В юности своей он был воином, и мокасины его
оставляли кровавый след. В зрелые годы он был мудр, и слова его у Костра
Совета не разлетались по ветру.
воскликнул священник. - Что же говорит он теперь? Сознает ли, что для него в
жизни уже все потеряно?
сказал Натти, - только он считает это не потерей, а, наоборот, большим
выигрышем. Джон стал стар и неловок, дичи же по вашей вине нынче не очень-то
много, да и пугливая она стала. Охотники помоложе его с трудом добывают себе
на жизнь. Он верит, что отправится после смерти туда, где всегда хорошая
охота, куда не смогут попасть злые и несправедливые и где он снова встретит
свое племя. Это совсем не кажется потерей человеку, у которого руки даже и
корзины плести уже не могут. Если есть тут потеря, так это для меня. Когда
Джон уйдет, мне останется разве что последовать за ним.
славной, должна направить и тебя, Натти, на размышления о лучшем мире, -
заговорил мистер Грант. - Но мой долг - облегчить путь для покидающей сей
мир души. Настала минута, Джон, когда сознание того, что ты не отверг помощи
спасителя нашего, прольет бальзам на твою душу. Не возвращайся к
заблуждениям прежних дней, принеси грехи свои к стопам божьим, и бог тебя не
оставит.
но с Джоном теперь ничего не поделать, - проговорил Натти. - С самой войны
ему не доводилось видеть священника, а индейцы часто возвращаются к старым
верованиям. Я так полагаю, что старику надо дать умереть спокойно. Сейчас он
счастлив, я это по глазам его вижу, а такого нельзя было про него сказать с
того самого времени, когда делавары покинули земли у истоков реки и
двинулись к западу. Да, давненько это было, и немало повидали мы с ним
черных дней с тех пор.
искра жизни. - Соколиный Глаз, слушай слова своего брата.
обращением, и подошел поближе к индейцу. - Да, мы были братьями, и этого
даже не выразить на твоем языке. Что ты хочешь сказать мне, Чингачгук?
туда свободна, и глаза могиканина снова становятся молодыми. Я смотрю и не
вижу людей с белой кожей. Никого не вижу, кроме справедливых и храбрых
индейцев. Прощай, Соколиный Глаз, ты отправишься в рай для белых вместе с
Пожирателем Огня и Молодым Орлом, а я пойду вслед за своими праотцами. Пусть
лук, томагавк, трубку и вампум могиканина положат с ним в его могилу. В путь
он отправится ночью, как воин на битву, и ему некогда будет искать свои
вещи.
Грант. - Предается ли он благочестивым размышлениям и вверил ли спасение
души своей господу богу, оплоту нашему?
на свои добрые дела. И, как все индейцы, думает, что снова станет молодым и
будет охотиться и жить счастливо на веки вечные. Все цветнокожие верят в
это. А вот мне так никогда и в голову не приходило, что я на том свете опять
увижу своих собак и ружье, хоть и тяжко старику думать, что надо будет
навсегда расстаться с ними. И потому я держусь за жизнь сильнее, чем следует
старому человеку, перевалившему за седьмой десяток.
умер смертью язычника! - с жаром воскликнул священник. - Джон!..
Пока происходили только что описанные события, на горизонте росли и
сгущались темные тучи: зловещая неподвижность воздуха предвещала перемену
погоды. Пламя, все еще бушевавшее на склонах горы, теперь уже не металось
под порывами ветра, но вздымалось вверх, ровное и прямое. Было даже некое
спокойствие в разрушительном действии стихии - она как будто сознавала, что
скоро ее остановит сила более могучая, чем ее собственная. Клубы дыма над
долиной поднимались и быстро рассеивались, и среди туч, нависших над
западными горами, уже сверкали короткие слепящие молнии. И вот вслед за
особо яркой вспышкой, пронизавшей своим неровным светом тучи и на миг
озарившей весь горизонт, раздался страшный удар грома - он прокатился по
горам, потрясая землю, казалось, до самых ее недр. Могиканин приподнялся,
словно повинуясь призыву, и вытянул исхудавшую руку в сторону запада. Темное
лицо его осветилось радостью, которая затем стала медленно потухать, и все
мышцы лица как будто застыли - на секунду судорога искривила губы, рука
медленно опустилась: мертвый воин так и остался сидеть, прислонившись к
скале, как бы глядя остекленевшими глазами на далекие горы, словно
осиротевшая теперь земная оболочка следила за полетом души в новую обитель.
последние отголоски грома, молитвенно сложил руки и проговорил голосом, в
котором звучала твердая, непоколебимая вера:
если червь источит мою плоть, она все же узрит тебя - глаза мои узрят тебя,
господи!" Окончив жаркую молитву, пастор смиренно склонил голову на грудь:
он олицетворял собой кротость и смирение, выраженные этими вдохновенными
словами.
к своему мертвому другу и, взяв его за неподвижную руку, некоторое время
задумчиво смотрел ему в лицо, а затем проговорил с глубокой печалью:
великий судья, и не по тем законам, что придуманы для новых времен и новых
порядков. Ну, еще одна смерть - и останусь я сиротой со своими собачками. Я
знаю, человек должен ждать, пока господь не призовет его к себе, но я уже
начинаю уставать от жизни. Мало осталось деревьев, что росли во времена моей
молодости, и редко встретишь лицо, которое знавал я в прежние времена.
приближалась быстро и неотвратимо. Тело индейца поспешно перенесли в пещеру,
Николаев Андрей
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Свержин Владимир
Суворов Виктор
Шилова Юлия