Чтение 82–й страницы книги ~Архипелаг ГУЛАГ~

знал, что без смертной казни нисколько не продвинуться в сторону нового
общества. Однако, составляя коалиционное правительство с левыми эсерами,
уступили их ложным понятиям, и с 28 октября 1917 г. казнь была-таки
отменена. Ничего хорошего от этой "добренькой" позиции выйти, конечно, не
могло. (Да и как отменяли? В начале 1918 г. велел Троцкий судить Алексея
Щастного, новопроизведенного адмирала за то, что он отказался потопить
Балтфлот. Председатель Верхтриба Карклин ломаным русским языком приговорил
быстро: "расстрелять в 24 часа". В зале заволновались: отменена! Прокурор
Крыленко разъяснил: "Что вы волнуетесь? Отменена -- смертная казнь. А
Щастного мы не казним -- расстреливаем". И расстреляли.)

Если судить по официальным документам, смертная казнь была восстановлена
во всех правах с июня 1918 г. -- нет, не "восстановлена", а -- установлена
как новая [[эра]] казней. Если считать, что Лацис *(3) не приуменьшает, а
лишь только не имеет полных сведений, и что ревтрибуналы выполнили по
крайней мере такую же судейскую работу, как ЧК бессудную, мы найдем, что по
двадцати центральным губерниям России за 16 месяцев (июнь 1918 -- октябрь
1919) было расстреляно более 16 тысяч человек, т.е. БОЛЕЕ ТЫСЯЧИ В МЕСЯЦ.
*(4) (Кстати, тут были расстреляны и председатель первого русского
(Петербургского 1905 г.) совдепа Хрусталев-Носарь и тот художник, который
создал для всей гражданской войны эскиз былинного красноармейского костюма.)

Впрочем, даже может быть не этими, произнесёнными или не произнесенными
как приговор, одиночными расстрелами, потом сложившимися в тысячи, оледенила
и опьянила Россию наступившая в 1918 г. эра казней.

Еще страшней нам кажется мода воюющих сторон, а потом победителей -- на
[потопление барж], всякий раз с несосчитанными, непереписанными, даже и не
перекликнутыми сотнями людей. (Морских офицеров -- в Финском заливе, в
Белом, Каспийском и Черном морях, еще и в 1920 г. заложников -- в Байкале.)
Это не входит в нашу узкосудебную историю, но это -- история [[нравов]],
откуда -- всё дальнейшее. Во всех наших веках от первого Рюрика была ли
полоса таких жестокостей и стольких убийств, как в послеоктябрьской
Гражданской войне?

Мы пропустили бы характерный зубец, если б не сказали, что смертная казнь
отменялась... в январе 1920 года, да! Иной исследователь может стать даже в
тупик перед этой доверчивостью и беззащитностью диктатуры, которая лишила
себя карающего меча, когда еще на Кубани был Деникин, в Крыму Врангель, а
польская конница седлалась к походу. Но, во-первых, тот декрет был весьма
благоразумен: он [не распространялся на военные трибуналы] (а только на
бессудные действия ЧК и тыловые трибуналы). Во-вторых, он был [подготовлен]
предварительной [чисткой тюрем] (широкими расстрелами заключённых, могущих
потом попасть "под декрет"). И в третьих, что самое утешительное, его
действие было краткосрочно -- 4 месяца (пока снова в тюрьмах не накопилось).
Декретом от 28 мая 1920 г. права расстрела были возвращены ВЧК.

Революция спешит всё переназвать, чтобы каждый предмет увидеть новым. Так
и "смертная казнь" была переназвана -- в [высшую меру] и не "наказания"
даже, а [социальной защиты]. Основы уголовного законодательства 1924 г.
объясняют нам, что установлена эта высшая мера [[временно]], [впредь до
полной её отмены ЦИКом].

И в 1927 г. её действительно начали отменять: её оставили лишь для
преступлений против государства и армии (58-я и воинские), еще, правда, для
бандитизма (но известно широкое политическое истолкование "бандитизма" в те
годы да и сегодня: от "басмача" и до литовского лесного партизана всякий
вооруженный националист, не согласный с центральной властью, есть "бандит",
как же без этой статьи остаться? И лагерный повстанец и участник городского
волнения -- тоже "бандит"). По статьям же, защищающим частных лиц, к
10-летию Октября расстрел отменили.

А к 15-летию Октября добавлена была смертная казнь по закону [от
седьмого-восьмого] -- тому важнейшему закону уже наступающего социализма,
который обещал подданному пулю за каждую государственную кроху.

Как всегда, особенно по началу накинулись на этот закон, в 1932-1933
году, и особенно рьяно стреляли тогда. В это [мирное] время (еще при
Кирове...) в одних только ленинградских Крестах в декабре 1932 г. ожидало
своей участи ЕДИНОВРЕМЕННО ДВЕСТИ ШЕСТЬДЕСЯТ ПЯТЬ СМЕРТНИКОВ *(5) -- а за
целый год по одним Крестам и за тысячу завалило?

И что ж это были за злодеи? Откуда набралось столько заговорщиков и
смутьянов? А, например, сидело там шесть колхозников из-под Царского Села,
которые вот в чём провинились: после колхозного (их же руками!) покоса они
прошли и сделали по кочкам подкос для своих коров. ВСЕ ЭТИ ШЕСТЬ МУЖИКОВ НЕ
БЫЛИ ПОМИЛОВАНЫ ВЦИКом, ПРИГОВОР ПРИВЕДЕН В ИСПОЛНЕНИЕ!

Какая Салтычиха? какой самый гнусный и отвратительный крепостник мог бы
УБИТЬ шесть мужиков за несчастные окоски?.. Да ударь он их только розгами по
разу, -- мы б уже знали и в школах проклинали его имя. *(6) А сейчас --
ухнуло в воду и гладенько. И только надежду надо таить, что когда-нибудь
подтвердят документами рассказ моего живого свидетеля. Если бы Сталин
никогда и никого больше не убил, -- то только за этих шестерых
царскосельских мужиков я бы считал его достойным четвертования! И еще смеют
нам визжать (из Пекина, из Тираны, из Тбилиси, да и подмосковных боровов
хватает): "как вы смели его разоблачать?" "тревожить великую тень?"..
"Сталин принадлежит мировому коммунистическому движению!" -- а по-моему
только уголовному кодексу. "Народы всего мира с симпатией вспоминают о
нём..." -- но не те, на которых он ездил, которых кнутом порол.

Однако вернемся к бесстрастию и беспристрастию. Конечно, ВЦИК непременно
бы "полностью отменил" высшую меру, раз это было обещано, -- да в том беда,
что в 1936 г. Отец и Учитель "полностью отменил" сам ВЦИК. А уж [Верховный
совет] скорей звучал под Анну Иоанновну. Тут и "высшая мера" [наказания]
стала, а не "защиты" какой-то непонятной. Расстрелы 1937-38 года даже для
сталинского уха не умещались уже в "защиту".

Об этих расстрелах -- какой правовед, какой уголовный историк приведет
нам проверенную статистику? где тот спецхран, куда бы нам проникнуть и
вычитать цифры? Их нет. Их и не будет. Осмелимся поэтому лишь повторить те
цифры-слухи которые посвежу, в 1939-40 годах, бродили под бутырскими сводами
и истекали от крупных и средних павших ежовцев, прошедших те камеры
незадолго (они-то знали!). Говорили ежовцы, что в два эти года расстреляно
по союзу [[ПОЛМИЛЛИОНА]] "политических" и 480 тысяч блатарей (59-3, их
стреляли как "опору Ягоды"; этим и был подрезан был "старый воровской
благородный" мир).

Насколько эти цифры невероятны? Считая, что расстрелы велись не два года,
а лишь полтора, мы должны ожидать (для 58-й статьи) в среднем в месяц 28
тысяч расстрелянных. Это по Союзу. Но сколько было мест расстрела? Очень
скромно будет посчитать, что -- полтораста. (Их было больше конечно. В одном
только Пскове под многими церквями в бывших кельях отшельников были устроены
пыточные и расстрельные помещения НКВД. Еще и в 1953 г. в эти церкви не
пускали экскурсантов: "архивы"; там и паутины не выметали по десять лет,
такие "архивы". Перед началом реставрационных работ оттуда кости вывозили
грузовиками.) Тогда значит в одном месте, в один день уводили на расстрел по
6 человек. Разве это фантастично? Да это преуменьшено даже! (По другим
источникам к 1 января 1939 г. расстреляно 1 миллион 700 тысяч человек.)

В годы отечественной войны по разным поводам применение смертной казни то
расширялось (например, военизация железных дорог), то обогащалось по формам
(с апреля 1943 г. -- указ о [повешении]).

Все эти события несколько замедлили обещанную полную окончательную и
навечную отмену смертной казни, однако терпением и преданностью наш народ
всё-таки выслужил её в мае 1947 г. примерил Иосиф Виссарионович крахмальное
жабо перед зеркалом, понравилось -- и продиктовал президиуму Верховного
Совета отмену смертной казни в мирное время (с заменою на новый срок -- 25
лет. Хороший предлог ввести [четвертную]).

Но народ наш неблагодарен, преступен и неспособен ценить великодушия.
Поэтому покряхтели-покряхтели правители два с половиной года без смертной
казни, и 12 января 1950 г. издан Указ противоположный: "ввиду поступивших
заявлений от национальных республик (Украина?..), от профсоюзов (милые эти
профсоюзы, всегда знают, что надо), крестьянских организаций (это среди сна
продиктовано, все крестьянские организации растоптал Милостивец еще в год
великого перелома), а также от деятелей культуры (вот это вполне
правдоподобно)... возвратили смертную казнь для уже накопившихся "изменников
родины, шпионов и подрывников-диверсантов". (А убрать [четвертную] забыли,
так и осталась.)

И уж как начали возвращать нашу привычную, нашу головорубку, так и
потянулось без усилия: 1954 г. -- за умышленное убийство тоже; май 1961 г.
-- за хищение государственного имущества тоже, и подделку денег тоже, и
террор в местах заключения (это кто стукачей убивает и пугает лагерную
администрацию); июль 1961 г. -- за нарушение правил валютных операций;
февраль 1962 -- за посягательство (замах рукой) на жизнь милиционеров и
дружинников; и тогда же -- за изнасилование; и тут же сразу -- за
взяточничество.

Но всё это -- временно, впредь до полной отмены. И сегодня так записано.
*(7)

И выходит, что дольше всего мы без казни держались при Елизавете
Петровне.

В благополучном и слепом нашем существовании смертники рисуются нам
роковыми и немногочисленными одиночками. Мы инстинктивно уверены, что мы-то
в смертную камеру никогда бы попасть не могли, что для этого нужна если не
тяжкая вина, то во всяком случае выдающаяся жизнь. Нам еще много нужно
перетряхнуть в голове, чтобы представить: в смертных камерах пересидела тьма
самых серых людей за самые рядовые поступки, и -- кому как повезет -- очень
часто не помилование получали они, а [вышку] (так называют арестанты "высшую
меру", они не терпят высоких слов и все называют как-нибудь погрубей и
покороче).

Агроном РайЗО получил смертный приговор за ошибки в анализе колхозного