распят, и просил в том помощи у Бога;
всех адовых дьяволов.
для Божественного Провидения) неосознанно подставился для Удара Баклана. А
может быть, он сознательно сделал это, дабы прекратить бесконечный и
безначальный сон.
прикончить, и тут, опершись на левый локоть, Роберт подставил свои полклинка
ему под сердце. Не вышло вывернуться легким пируэтом, как это делал
Сен-Савен, но Феррантом в свою очередь был набран чересчур сильный разгон, и
он не избежал крушенья, и сел всем туловом на шпагу, и сам пропорол себе
грудину обрубленным клинком врага. Роберта захлестнула лавина крови, которую
противник, испуская дух, излил изо рта.
себя за язык. Теперь он плыл в этой крови, плыл в пурпурной струе,
тянувшейся от корабля на Остров. Он не хотел поддаваться тяге, опасаясь
Камень-рыбы, но миссия его не была кончена, и Христос ждал его на Острове,
чтобы смочь пролить кровь за людей, и Роберт оставался Его единственным
мессией.
длинные ленты, которые увязывал за концы, укрепляя линями. Другими канатами
он опутал самых крепких журавлей, аистов и цапель, которые сидели в клетках
нижней палубы, и приделал к лапам этих тонких птиц свой ковер-самолет.
приобретшей доступность суше. У подножия Мальтийской Установки он нашел
наголовник и уничтожил. Вернувши времени нормальное пространство, он смог
наблюдать сошествие Голубицы, которую наконец лицезрел, восхищаясь, в
полнейшей Ее славе. Но было естественно - более того, сверхъестественно,
-что она низошла не в апельсиновом, а в белейшем обличье. И это не могла
быть голубка (потому что этой птице не дозволяется олицетворять второе лицо
Троицы), а наверное. Божественный Пеликан, который воплощает Господня Сына;
Роберт не четко видел, какая же птица впряглась, будто вещий кормчий, в
летучую упряжку крылатого корабля.
ним по желанию причудливых видений. Поочередно он причащался неисчислимых и
нескончаемых миров, со всех планет и со всех звезд, ради того чтобы в каждом
таком мире, почти в один и тот же миг, свершалось грехоискупление.
освещавшейся сиянием дня Земли. А Земля была видима вдалеке, на линии
небоската: огромная, навислая гора кукурузной поленты, почти над головой
Роберта варимой и варящейся, валящейся выспрь, с воркотанием взрывающейся,
ворошимой, ворчащей в лихоманке, в корче, в желтухе, в тряско-бледной
лихорадке, пробуровленной буграми бурно-бурых пузырей, бормочущей, бурлящей
и бурунами бурчащей... Лихорадочный жар преображает заболевшего в кукурузную
бурду, и любой блик в глазах отдается, будто бур пробирается в череп,
превращающийся в бурдюк...
рассказывалось выше, поскольку речь идет о кошмаре отравившегося ядом
Камня-рыбы. Но то, что я намерен изложить далее, превосходит любые наши
ожидания. Мысль или душа Роберта, в любом случае его vis imaginativa,
посягнули на святотатственную метаморфозу. На Луне он увидел себя в обществе
Голубки, но она была не Владыкою небесным, а Владычицей его дум. Это была
Лилея, наконец отбитая у Ферранта. Подле морей Селены Роберт вступал во
владение тем же, что было отобрано у него братом подле озер фонтанного
острова. Он лобзал ее лик своими очами, он созерцал устами, впивался, вкушал
и впитывал, и играли в прятки друг с другом возбужденные языки...
опамятовался, но остался в очаровании пережитого, как бывает после сна,
который, отойдя, оставляет затронутым не только дух, но и самое тело.
жалости, что перекроил, при поборничестве лихорадки, для которой не писаны
жанровые законы, Священную Мистерию в скабрезный фарс?
же, не лучше Иуды или Ферранта. Более того, я и есть Феррант, до сих пор я
использовал его, беззарочного, дабы делать такое, до чего сам не допускал
себя по причине трусости.
я, а Рыба-камень, которая заставляла меня блудить на свой лад. Однако если я
достиг подобной безотчетности, это сигнал, что и взаправду близится моя
кончина. Надо было мне повстречаться с Камнем, чтобы отважиться возмыслить
себе смерть. А ведь этот помысел обязан быть первейшим долгом хорошего
христианина.
Потому что следовал поучениям моих философов, согласно которым смерть
составляет натуральную необходимость, а Бог есть тот, кто к беспорядку
атомов применил Закон, располагающий их в гармонии мирозданья. Мог ли
подобный Бог, учитель геометрии, спроектировать беспорядок Преисподни, хоть
бы и в целях возмездия, и мог ли он смеяться над подобной перетряской всех
на свете потрясений?
Закона, который сам Он постановил. Этот Закон взыскует, чтобы порядок нашего
тела был нарушен, как несомненно разрушается уже и сейчас мое тело посреди
всей этой прорухи. Говоря, Роберт видел червей у рта. Эти черви выходили не
из кошмара, а из щелей между досками, где самопроизвольно возникали на
куриных пакостях, будучи порождением их экскрементов.
растекание в бесформенной материи следует воспринять как скончание мук, как
соответствие с расположением Природы и с волей Небес, управляющих ею.
дней мое тело, пока еще хорошо сбитое, претерпит изменения в расцветке и
сделается брюзглым, как чечевица, потом почернеет от головы и до ног и
выделит подспудную теплоту. После этого тело опухнет, и по его пухлоте
пойдет гнойная плесень. Вскоре после того живот растрескается, и вывалится
брение, и в жиже станут колыхаться, может, глазное яблоко с червобоем, а
может, полгубы. По этой слякоти полезут многие семейства малой мошкары и
мелких тварей, которые пойдут клубиться по моей крови и переваривать меня,
кроху за крохой. Какая-то часть их выползет из груди, другая вытечет со
слизью из носа; прочие, обмазанные прелью, обживут мой рот, вползая и
выползая, а самые сытые закопошатся в горле... Пока все это будет, "Дафну"
обживут пернатые, и занесенная ими с острова зелень даст начало былью, и из
моего перегноя корни злаков возьмут корм. Наконец, когда от моего телесного
единства останется голый скелет, за месяцы и годы - а может, тысячелетия, -
этот каркас распылится на атомы, по которым станут ступать живущие, не
задумываясь, что весь земноводный шар с морями, с пустынями, с лесами и
долами не что иное, как населенное ими кладбище.
котором через смирение обретается легкость. Так говорил ему когда-то
кармелит, и это было правдой, потому что к Роберту возвратились голод и
жажда. Он был слабее чем когда грезил, будто фехтует на юте, но не так слаб,
как когда простирался около куриц. У него хватило силы выпить яйцо.
Жидкость, стекавшая по горлу, имела прекрасный вкус. И еще вкуснее
показалось ему молоко ореха, который он вскрыл в кладовке. По окончании
медитаций о своем мертвом теле, сейчас он умерщвлял ради потребы этого тела,
чтобы его оздоровить, тела, исполненные здоровья, ежеденно получающие от
Природы жизнь.
имении Грив не подводил его к мыслям о смерти. В часы семейных бесед, почти
всегда совпадавших с ужином и обедом (в перерывах - одинокие скитания
Роберта по закоулкам старинного дома, где он часами медлил в тенистых
полуподвалах, вдыхая аромат яблок, оставленных дозревать на полу),
говорилось только об урожае дынь, о жатве хлебов и об ожидаемом сборе
винограда.
изобильными плодами гривского домохозяйства: "И нехудо, ежели ты не будешь
забывать запасаться засоленным бычачьим мясом, а также овечьим и бараньим,
телячьим и свиным, потому что запас сохраняется долго и пригожается всегда.
Режь мякоть умеренно большими кусками, клади на поднос и засыпай густо солью
и держи так неделю. Потом вешай на балки на кухне около печи и пусть
коптятся себе в дыму, и делать это надо, когда прохладно, ведрено и дует
ветер, и после ноябрьского Мартына, и заготовки сберегутся сколько
пожелаешь. В сентябре же заготавливают птицу и бьют ягней на целую зиму, а
также каплунов, старых куриц, уток, готовят гусиные полотки. Не пренебрегай
даже ослом, если осел ломает ногу, вели выделать из ливера круглые колбаски,
которые потом пусть надрежут и жарят, и это самая господская пища. Пусть к
Великой Четыредесятнице будут припасены и грибы, и суповые наборы, и изюм, и
яблоки, и все, что Господь позволяет;
такие травы, которые обваливать в муке и жарить на растительном масле, и
выходит вкуснее миноги. Тогда же делают пресные пирожки и в них кладется
постная начинка. На тесто отпускай оливковое масло, муку, розовую воду,
шафран и сахар, потом подливают немного мальвазии, вырезывают кружочки, как
оконные стекла, а на начинку идет тертая булка, отварные яблоки, гвоздичный
цвет и толченый орех, потом подсаливают и сажают в печь, чтобы
подрумянилось. Вкуснее, чем у архиерея в доме. Когда минует Пасха, будет
время молочных козлят, спаржи, голубей... Потом начинают делать творог и
мягкий сыр. Но не забывай и горох с фасолью, они хороши как в вареном виде
так и в жареном, и запеченные в тесто, это превосходные и полезные блюда.
Так что, любезный сын, надеюсь, ты проживешь как живали деды, миловзорно и