Чтение 82–й страницы книги ~Охота на изюбра~

на вашу сторону? Серов был искренне изумлен.

- Мы? Когда?

- В самом начале. Он об этом рассказывал.

- Абсолютное вранье, - усмехнулся Серов, - очередной образец вранья
Черяги. Ирина встала.

- Вы мне все сказали, что хотели?

Серов поклонился, с легкой бесцеремонностью изловил руку Ирины и
прижался губами к узким и длинным пальцам с коротко остриженными ногтями.

- Вы очаровательны, Ирина Григорьевна, - сказал он. - Я, честное слово,
завидую Извольскому. Я был бы рад оказаться на больничной койке вместо
него.

Поклонился, по-военному щелкнул каблуками и побежал к выходу. На узкой
ладошке Ирины остался влажный след от губ Серова. Ирина отыскала ближайший
туалет и долго и с ожесточением мыла руки. Ей показалась, что по коже ее
скользнула очень красивая и очень ядовитая змея.

Когда Ирина вернулась в больницу, в палате уже было пусто, и только
слабый запах чужого мужчины свидетельствовал о том, что Ира была права: у
Извольского было какое-то секретное совещание. Ирина хорошо знала, как
пахнет Черяга: немножко корицей и каким-то дорогим, с мятным вкусом
дезодорантом. Именно корицей и пахло в палате, и запах этот с недавних пор
раздражал Ирину.

Почему-то Ирине не казалось, что на совещаниях разговор шел
исключительно о финансовых и юридических методах защиты комбината. Ни
Слава, ни Денис не походили на людей, которые ограничатся обороной в суде.
Вот уже месяц на фронте между банком и комбинатом все было слишком тихо, и
Ирине казалось, что это - затишье перед наступлением с применением тяжелой
артиллерии и боевых отравляющих веществ. И от этого было ужасно страшно за
Славу.

- Как концерт? - справился Извольский.

- Я там встретила Серова.

- Надо же. Никогда не подозревал за ним склонности к классической
музыке. Всегда приятно знать, что к тебе проявляют такое внимание, и
следят даже за тем, куда отправилась машина твоей девушки... Так что же
Серов?

Ирина, как можно ближе к тексту, воспроизвела свой разговор с Серовым.
Извольский слушал очень внимательно.

- И как ты думаешь, что он хотел?

- Мне кажется, ему хотелось немного подгадить Денису. Добиться, чтобы
ты ему не доверял. Извольский довольно засмеялся.

- Ирка, еще месяц, и я окончательно тебя испорчу. Откуда такой цинизм?
К тебе на концерте подходит красавец и "новый русский", лобызает ручку и
говорит, что хотел бы помочь Ахтарску, а ты уверена, что он всего лишь
хотел воткнуть шпильку в бок Дениске... Поцелуй меня.

Ирина осторожно поцеловала его - сначала в лоб, потом в широкие, слегка
потрескавшиеся из-за аллергии на лекарства губы.

- Слава, а эта история, с губернатором - что ты можешь сделать?

- Много. Прекратить платежи в областной бюджет. Скупить обязательства
области. Устроить губернатору изжогу в Законодательном собрании. Посадить
его.

- За что?

- Я не знаю ни одного российского губернатора, которого не было бы за
что посадить.

- А например?

- Например, есть фонд газификации области. Профинансирован в этом году
на 270 процентов. Зарплата учителям профинансирована, понимаешь, на 30
процентов, а фонд газификации - на 270 процентов. Истрачено триста
миллионов рублей. На эти деньги построено аж шесть километров газопровода.
За каким хреном вообще в угольной области ведут газопровод в северные
деревни и кто там за газ заплатит, - неизвестно.

- А кто заведует фондом? Сын губернатора?

- Ты стандартно мыслишь, солнышко. Фондом заведует некто Афанасий
Стивицкий, более известный как Ирокез. Очень милый человек, чуть старше
меня. Немножко вспыльчивый, отсюда и кличка. Однажды на глазах у десятка
свидетелей в упор расстрелял водителя подрезавшей его машины. Так вот,
насчет фонда газификации. Я ведь имею право пожаловаться в прокуратуру,
что я обещался платить в бюджет, но не в общак?

- И ты это сделаешь?

- Нет.

- Почему?

- Потому что мы платим в фонд газификации трубами по пятнадцать тысяч
рублей метр, а на рынке труба стоит семьсот рублей. Мы на этом уменьшаем
налоги ровно в двадцать раз. Понимаешь, в этом вся проблема. В области все
повязано. На губернатора есть куча компромата, но если я вывалю этот
компромат, я нагажу либо себе, либо таким людям, которые чрезвычайно не
любят, чтобы им гадили. А если этот компромат вывалит банк, то он ничем
себе не нагадит. Наоборот, он высветит, так сказать, глубину коррупции, в
которую погрузилась региональная власть, рука об руку с Ахтарским
металлургическим заводом насилующая бюджет области.

- А разве ты не... насилуешь бюджет?

- Нет.

- А сколько времени в области не платили учителям?

- У меня в городе все учителя получают зарплаты. У меня деньги в банке
застряли, в "Роскреде", так от этого никто зарплаты не задержал.
Пенсионерам 500 рублей добавки выплатили. Две школы новых построили.
Детский сад.

- Но в области учителя не получают денег. А если бы ты платил деньгами,
а не трубами, они бы их получили.

- Если бы я платил деньгами, Ирокез получал бы в свой фонд в двадцать
раз больше денег. Если я не могу не платить в фонд газификации области, я
хочу хотя бы минимизировать траты. У меня сил нет воевать со всеми.

Ирина помолчала.

- Ты очень хороший спорщик, Слава, - сказала она наконец, - но мне не
кажется, что ты прав.

- Иными словами, я вру. И в чем же? Ирина задумалась.

- Скажи, а в этот фонд газификации все платят в двадцать раз дешевле?

- Видишь ли, солнышко, кто сколько платит Ирокезу, зависит от веса в
обществе. АМК платит в двадцать раз дешевле. Ахтарский трубопрокатный
платит в два раза дешевле. А какое-нибудь кафе "Ласточка" платит деньгами
и не чирикает. Понимаешь, вся прелесть системы неплатежей в том, что
сумма, которую ты платишь, зависит от твоего статуса. Если ты АМК - ты
платишь копейку там, где кафе "Ласточка" платит рубль.

Ирина прыснула.

- Что тут смешного? - спросил недовольно Извольский.

- Так. Был один средневековый экономист, Генрих Лангенштейн. Так он
считал, что цена, которую ты платишь за вещь, должна зависеть от твоего
ранга.

- Ну вот видишь, солнышко. Мы построили вполне средневековую экономику.
Извини, но я не могу бороться с общественно-политической формацией. Я не
революционер. Я директор.

- Ты не директор, - сказала Ирина. - Ты - князь города Ахтарска. А
князья... - Ирина помолчала, собираясь с духом, а потом внезапно спросила:
- Скажи, а кто заведовал в гостинице проститутками? Черяга?

- Что?! - Извольский искренне удивился. - Ты вообще откуда это знаешь?
Ирина ужасно смутилась.

- Ты понимаешь, - сказала она, - я как-то вышла в сад погулять... Ну,
еще в первый день, меня никто не знал. Я возвращаюсь, а в холле новый
охранник сидит. Смотрит на меня таким масляным глазом и спрашивает: "А вы,
собственно, девушка, к кому?". Я оглянулась, а ему регистраторша отчаянно
машет... Я тогда ничего не поняла, только потом сообразила...

Ирина запнулась. Что в гостиницу ходят проститутки, она сообразила
только утром первого января, заглянув в номер Черяги.

- Как охранника звали? - недовольным голосом спросил Извольский.

- Да господи, при чем тут это... Ими Денис заведовал, да?

- Разумеется, нет. Это не его уровень.

- А чей?

Извольский ответил вопросом на вопрос:

- А тебе Денис нравится?

- Нет.

- Но он тебе нравился, не так ли?

- Да.

Ирина произнесла это с легким смущением.

- Отчего же?

- Не знаю. Он... он мне как-то казался совсем другим. Не таким
жестоким. Этот банкир прав, он... просто топчет людей. Он - он предан
тебе, но разве ты не можешь ему приказать быть... сдержаннее, что ли?

- И он из-за этого тебе разонравился? Ирина кивнула. Головка ее
ткнулась под мышку Извольского, директор погладил ее. Если бы Ирина в этот
момент подняла голову, она бы, наверное, очень удивилась выражению лица
Извольского. На нем бродила довольная и очень жестокая улыбка.

На следующий день после разговора, состоявшегося между Денисом Черягой
и губернатором области, начальник службы безопасности банка "Ивеко"
Иннокентий Лучков и его старый соратник, вор в законе Коваль, встретились
на двенадцатом этаже "Ивеко" в кабинете Лучкова.

Повод для встречи был совершенно законный: крупная подведомственная
Ковалю фирма не могла получить в банке деньги, и Коваль вызвался решить
вопрос за половину причитающейся к погашению суммы.

Вопрос относительно фирмы был быстро урегулирован, - Лучков согласился
выплатить фирме 50% от зависших средств, а остальное поделить между банком
и группировкой, а после этого Коваль вытащил из кармана влиятельную газету
со статьей, посвященной истории с акциями Ахтарского металлургического