Чтение 83–й страницы книги ~Красное смещение~

- Этому тоже научил тебя Гидр?

- Он и еще Бронислава... Она не обладала настоящей телепатией, но
использовала какой-то особый вид воздействия на человеческий разум, похожий
на гипноз.

Васлав, как всегда молчаливый, почти не принимал участия в этой беседе.
Князь предпочитал не говорить о том, чего не мог объяснить. Вместо этого он
уделил все свое внимание подстреленному в болоте глухарю, на ощипанной туше
которого уже образовалась аппетитная румяная корочка.

Выйдя из голодного Китежа, Глеб использовал любую возможность, чтобы
наесться, и еще не сумел привести в норму свой повышенный аппетит. Сейчас
запах жарящейся на вертеле птицы мешал ему сосредоточиться и понять что-то
важное, касающееся болотного гостя.

Как часто бывало в подобных ситуациях, Крушинский задал вопрос, который
мучил Глеба весь остаток вечера.

- Если это создание, как ты говоришь, не принадлежит Манфрейму, то кто и
зачем подбросил его у нас на пути? Я не верю в естественное происхождение
такого монстра, а доставить такое чудо на космическом корабле -
удовольствие не из дешевых. Пожалуй, я знаю лишь одного человека, который
мог бы себе это позволить, но по-прежнему не понимаю, зачем ему
понадобилось такое странное предприятие.

- Думаю, мы это скоро узнаем. - Потянувшись за своей порцией ароматного
мяса, Глеб так и застыл, наклонившись к костру и не отрывая взгляда от
границы освещенного пространства.

- Сидите тихо и не двигайтесь. У нас снова гости.

В кустах, сбоку от них, послышался шорох, и на поляну медленно выползла
огромная лягушка. Она уселась перед костром почти по-человечески, выпрямив
верхнюю часть туловища и освободив передние лапы.

- Ты тоже хочешь есть? Может быть, присоединишься к нам? - Глеб протянул ей
большой кусок сочного глухариного мяса, и скользкая лапа осторожно взяла из
его рук предложенную пищу.

7

- Это вкусно. Мне кажется, я уже ела раньше что-то похожее.

Слова возникли в голове Глеба совершенно отчетливо. Казалось, они не имели
ни малейшего отношения к существу, раз за разом отправлявшему в свою
огромную пасть порции глухариного мяса, но он знал, что это не так.

- Как ты здесь оказалась? Откуда ты?

- Я не помню. Холодно. Больно. Хотелось есть. Потом пришли вы.

- Старик, по-моему, ты начал разговаривать сам с собой.

- Я разговариваю с ней.

- Значит, все-таки телепатия?

- Да. И очень мощная. Но какая-то неумелая... Словно она недавно научилась
говорить. Не мешай мне теперь. Я хочу понять, почему она здесь оказалась.

Глеб попробовал зайти с другого конца, слова, которые он старался
произносить внутри себя, как учил его Варлам, сами собой непроизвольно
срывались с губ. Сейчас это не имело значения, и он был слишком
сосредоточен, чтобы контролировать свою речь.

- Но раньше, до того, как пришли мы... С какого момента ты себя помнишь?

- Болото. Очень холодно. Раньше - не помню. Все белое. Снег.

- Кто-то послал тебя. Кто-то хотел, чтобы ты встретила нас. Зачем?

- Не должна подходить. Только слушать, когда говорят. Запоминать.

- Но ты все-таки подошла.

- Мне было страшно. Холодно, хотелось есть. Мне показалось, я тебя видела,
прежде чем...

- Прежде чем что?

- Прежде чем ничего.

Ее речь постепенно становилась все более осмысленной и плавной. В ней
появились несуразные в этом безобразном теле человеческие нотки. Порой ему
даже казалось, что она сознательно чего-то недоговаривает.

Лягушка справилась с мясом и теперь жадно смотрела на кусок в руках Глеба.
Он протянул ей его и вновь на секунду почувствовал прикосновение холодной и
скользкой лапы.

- Хорошо. Давай попробуем еще раз, - сказал он, когда лягушка окончательно
насытилась. - Но ты должна мне помочь. Ты ведь хочешь узнать, откуда ты
появилась?

- Нет.

- Нет? - Ответ обескуражил его.

- Нет. Я не хочу вспоминать об этом.

- Но у тебя должно быть имя... Хотя бы его ты должна вспомнить.

- У меня нет имени.

- Как же нам тебя называть? Люди привыкли обращаться друг к другу по имени.

- Тогда придумай мне имя. - Ее большие выпуклые глаза отражали блики
угасающего костра. Очевидно, свет раздражал эти приспособленные к ночному
освещению глаза, и лягушка надолго прикрывала их тонкими кожистыми веками,
в такие моменты Глебу казалось, что она уснула и он разговаривает с
болотом, с камнем, с вырезанной из кочки скульптурой, но только не с живым
существом.

- Хорошо. Я буду звать тебя Неладой.

- Мне все равно, но я не понимаю, что означает это слово.

- Имена обычно обозначают лишь того, к кому они относятся. - Он солгал
всего наполовину. К тому же он был уверен, что утром их странная гостья
исчезнет, как исчезают ночные кошмары. Вряд ли ему когда-нибудь придется
воспользоваться этим нелепым именем.

Он долго не мог уснуть: от болота тянуло сыростью, а от погашенного костра
в палатку шел тяжелый запах обгоревшей гнили. Наконец, уже далеко за
полночь, он забылся беспокойным сном.

Во сне он видел княжну, сидящую в черной башне ненавистного ему замка, но
потом башня исчезла, и он увидел Брониславу в какой-то темной сырой и узкой
пещере. Она лежала перед ним совершенно обнаженной, черные руки,
выступавшие прямо из потолка пещеры, медленно разрывали ее тело и уносили в
темноту куски кровавой добычи. Потоком хлестала кровь из ее разорванного
тела, но женщина не издавала ни звука. Только губы силились произнести одну
и ту же фразу, и он мучительно следил за их движением, стараясь понять, что
она хочет сказать.

Кошмар длился всю ночь. Лишь под утро Глебу удалось вырваться из его липких
объятий.

Весь в холодном поту он вскочил на своей походной постели.

Полог палатки оказался отдернут, хотя он хорошо помнил, что застегнул его
на ночь. Прямо ему в лицо светила полная осенняя луна. Чье-то свистящее
дыхание раздавалось совсем рядом. Нащупав рукоять меча, с которым не
расставался даже во время сна, он выглянул из палатки.

Прямо над ее коньком с правой стороны возвышалась огромная голова Нелады.

- Ты почему не спишь?