желающих испытать космическое путешествие на необычном лайнере-дирижабле.
Абсолютно безопасный полет. Сотни пассажиров плавно спускаются на землю в
назначенный пункт. А пока не лаборанткой Нюрой Мингалевой проверялись
новые ярцевские аккумуляторы, а заводскими инженерами. Они прилетели сюда
специально. Но и этого мало: окончательную проверку производил Борис
Захарович Дерябин, он же испытывал всю автоматику, радиоаппаратуру и
телеметрические устройства.
за работой аппаратуры и поведением животных следили только на расстоянии в
лабораториях института.
тем более Димка Багрецов не смогли бы заснуть так рано. Но их положили в
специально оборудованную для этого комнату, где главный врач "Униона" Марк
Миронович включил аппараты "электросна" и, поручив медсестре наблюдать за
спящими, осторожно вышел на цыпочках.
* * * * * * * * * *
Вадим открыл глаза, протер их и снова приоткрыл чуточку. Перед ним стояла
какая-то бесформенная фигура, похожая на водолаза. Наверное, это сон.
старики говорят: "Царство небесное проспишь".
поднимая прозрачного шлема.
"царстве небесном". Царстве вечного холода, тьмы, пустоты... - Он
вздрогнул, поежился и тут же поспешил себя успокоить: - Нет, это говорится
в другом, мистическом смысле. "Царство небесное" сулят после смерти... А
мы ведь тоже можем..."
с постели, готовый сразу же надеть скафандр и лететь, лететь куда угодно,
забыв о своем позорном малодушии.
предводительствуемая Марком Мироновичем, на пороге показалась целая
бригада врачей в белых халатах. Сейчас они будут выстукивать и выслушивать
пациента, советоваться и качать головами. Стоит ли, мол, посылать человека
в космос в таком неуравновешенном состоянии. И опять в голове у Вадима
пронеслась навязчивая, тошная мысль: "Консилиум у постели умирающего".
дедовские методы выслушивания больного, проверка пульса на ощупь, ни
современные электронные приборы, те, что безошибочно рисуют на экране
физиологические процессы, происходящие в организме, не показали сильного
нервного возбуждения и, тем более, угнетенного состояния будущего
космического пассажира. В эти минуты Вадим мог совсем не дышать или даже
остановить биение сердца, как, говорят, это делали легендарные индийские
факиры, только бы врачи допустили его к полету.
долго искали сердечные и всякие другие неполадки, которые хоть в малейшей
степени послужили бы препятствием к столь серьезному испытанию. И дело
вовсе не в том, что у него не нашли какого-нибудь аппендицита или других
скрытых болезней, могущих неожиданно обостриться в самое неподходящее
время; и не в том, что Багрецов вдруг оказался "атлантом", то есть
идеальной человеческой особью с точки зрения врачей и художников. Все это
относительные пустяки.
когда он - искал второго пассажира "Униона"? В том-то и дело, что здесь не
подходит слово "пассажир", здесь нужно лицо активное, действующее. Значит,
если Пояркова считать командиром корабля, как это принято в авиации, то
Багрецов должен быть либо вторым пилотом, либо штурманом, или, что ему
ближе всего, бортрадистом, или, вернее, и он и Поярков просто наблюдатели.
которых не заменишь никакой кибернетикой. Он сразу может принимать решения
при неожиданных обстоятельствах.
прожекторов, все буднично и просто. Но почему же так долго не идут за
"наблюдателями", почему так долго испытывают их терпение?
- это время тянулось медленно. Буквально за час до рассвета, чтобы зря не
томить путешественников в кабине, за ними пришли Набатников, Дерябин и
главный врач, усадили в машину и с потушенными фарами подъехали к "Униону".
руководством Дерябина, осматривали центральную кабину "Униона" и все его
уголки, но это повторилось и сейчас.
порывисто - даже кепка слетела с головы - расцеловал Пояркова и Багрецова,
но, чтобы это не походило на тревожное прощание, пошутил:
потом не пробьешься. Совсем зацелуют.
карман за платком, но Марк Миронович посмотрел на него таким свирепым
взглядом - разве можно волновать пациентов, - что тот лишь потянул носом и
сурово произнес:
передавать, когда внизу все лучше нас знают. Высота, курс, отклонение от
него, все технические показатели, даже самочувствие экипажа - все известно.
особенностях человечьей породы, понял, что такие передачи нужны, хотя бы
для определения психического состояния космонавтов. Ведь говорят, что
космические лучи...
вполголоса командой Набатникова:
русскому обычаю, но после команды счел это неудобным: дисциплина как на
войне.
первую ступеньку и вдруг со всей ясностью представил себе, что с этой
ступеньки начинается дорога в космос. Он поднимается все выше, выше,
сердце сжимается от волнения и радости, и все же тайная тревога ни на
минуту не покидает его.
Внизу слышится мелодичное позвякиванье, будто кто-то стучит молоточком по
цимбалам. Это поднимается Поярков. Видимо, металлические части его
скафандра ударяются о звонкие перекладины лестницы.
первое неудачное путешествие.
аппаратура, была освещена. Это Набатников, последним осматривая "Унион",
нарочно оставил здесь свет, чтобы Пояркову и Багрецову не плутать в
темноте.
данном полете должны находиться люди.
ионосферного полета исходил все коридоры "Униона", ничего не знали о
безымянной камере, приспособленной для человеческого существования в
течение всего времени полета.
внутрь. Со всех сторон камеру окружали отсеки, заполненные газом, внутри
которых было множество защитных переборок, как у подводной лодки. Поэтому
сравнительно небольшие метеориты вряд ли смогли бы нанести вред экипажу
"Униона". Сила удара будет значительно ослаблена, прежде чем метеорит
достигнет стенок кабины с людьми.
от огромных иллюминаторов, сквозь которые так приятно было бы наблюдать
звездный мир. Во-первых, мир этот удобнее наблюдать с земли через
телевизионные телескопы, расположенные в верхней части диска. А во-вторых,
ни "космическая броня" Литовцева, ни более совершенные прозрачные
материалы не смогут полностью защитить людей от солнечной и космической
радиации, от температурных воздействий и тем более от возможной
метеоритной опасности.
фантастических романов, - доказывал Поярков своим противникам, которые
ратовали за "космическую броню". - Ведь человек летит в космос не затем,
чтобы любоваться пейзажами. И прежде всего он должен чувствовать себя в
безопасности.
окружающим можно было с помощью специальных оптических устройств, чем-то
напоминающих перископы подводной лодки.
будущего полета. Вместе с Поярковым часами он сидел в кабине, притянутый
ремнями к креслу, учился видеть совершенно необычным зрением, когда у тебя
перед глазами что-то вроде "кинопанорамы". Над ее основным экраном
поместился еще один, позволяющий видеть все, что творится над головой, а