read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



требовалось, например, каким-нибудь удачно вставленным замечанием прервать
неловкое молчание, воцарявшееся в большой столовой, когда директор
проявлял слишком уж резвый интерес к щечкам и плечам Эрики или
осведомлялся, не мучное ли кушанье апельсиновый шербет ("муч-ное", -
смачно произносил он), или заявлял во всеуслышанье, что "Ромео и
Джульетта" пьеса Шиллера. Все это он высказывал с величайшим апломбом и
беззастенчивостью, весело потирая руки и сидя на стуле как-то боком.
Глаже всего у него проходили беседы с сенатором, который умело
направлял разговор на политические и деловые вопросы, тем самым отдаляя
возможность катастрофы. Но с Гердой Будденброк отношения у г-на Вейншенка
никак не налаживались. Личность этой дамы до такой степени подавляла его,
что ему не удавалось и двух минут проговорить с нею. Зная, что Герда
играет на скрипке - обстоятельство, которое произвело на него чрезвычайное
впечатление, - он при встрече с нею по "четвергам" всякий раз
ограничивался одним шутливым вопросом: "Ну, как поживает ваша скрипка?" На
третий раз сенаторша предпочла совсем воздержаться от ответа.
Христиан имел обыкновение, сморщив нос, наблюдать своего нового
родственника и на следующий день в подробностях воспроизводить его манеры
и речи. Младший сын консула Будденброка излечился в Эйнхаузене от своего
суставного ревматизма, хотя временами и ощущал еще некоторую
одеревенелость рук и ног, но периодическая "мука" в левой стороне - там,
где у него все нервы были "укорочены", так же как и прочие недомогания,
которым он был подвержен, а именно: затрудненное дыханье и глотанье,
перебои в сердце и склонность к параличным явлениям, - вернее, страх перед
таковыми, - отнюдь не были устранены. Внешне он выглядел много старше
своих тридцати восьми лет. Голова его окончательно облысела, только на
затылке и на висках еще торчали жиденькие рыжие волосенки, а круглые
глаза, сумрачно и тревожно шныряющие по сторонам, глубже ушли в орбиты.
Зато длинный горбатый нос теперь казался еще костистее от впалых щек и еще
больше нависал над густыми рыжеватыми усами. На тощих ногах Христиана
нелепо болтались брюки из прочной и элегантной английской материи.
Вернувшись к матери, он жил в своей прежней комнате, во втором этаже по
коридору, но в клубе проводил значительно больше времени, чем на
Менгштрассе, потому что дома чувствовал себя неуютно. Рикхен Зеверин,
преемница Иды Юнгман, заправлявшая теперь всем хозяйством и прислугой
консульши, коренастая, краснощекая, толстогубая двадцатисемилетняя особа,
недавно приехавшая из деревни и по-крестьянски здравомыслящая, быстро
сообразила, что с этим праздным болтуном, иногда забавным, но чаще просто
жалким, на которого сенатор - лицо почтенное - либо смотрит, насмешливо
вскинув бровь, либо старается вовсе не смотреть, не стоит особенно
считаться, а потому беззастенчиво им пренебрегала.
- Ах, господин Будденброк, - говорила Рикхен, - мне, ей-ей, не до вас!
В ответ Христиан смотрел на нее, сморщив нос, как бы говоря: "И тебе не
стыдно?" - и удалялся своей деревянной походкой.
- Может быть, ты воображаешь, что у меня в комнате всегда есть свеча? -
жаловался он Тони. - Очень редко! Обычно я просто чиркаю спички, чтобы
добраться до постели. - Или же, так как мать не очень щедро ссужала его
карманными деньгами, заявлял: - Плохие времена! Раньше все было
по-другому! Ты пойми, что мне иногда приходится брать взаймы пять
шиллингов на зубной порошок.
- Христиан! - восклицала г-жа Перманедер. - Это ни на что не похоже!
Спички! Пять шиллингов! Ты бы уж лучше молчал! - Она возмущалась,
негодовала, чувствовала себя оскорбленной, но ничего от этого не менялось.
Пять шиллингов на зубной порошок Христиан занимал у своего старого
приятеля Андреаса Гизеке, доктора обоих прав. С этой дружбой Христиану
повезло, он мог бы гордиться ею, ибо адвокат Гизеке, этот suitier, умевший
постоять за свое достоинство, прошлой зимой, после того как мирно опочил
старик Каспар Эвердик и его место занял доктор Лангхальс, был избран в
сенаторы. Впрочем, на его образе жизни это не отразилось. Все знали, что,
кроме большого дома в городе, принадлежавшего ему со времени женитьбы на
мадемуазель Хунеус, он был еще владельцем маленькой, утопавшей в зелени,
со вкусом обставленной виллы в предместье св.Гертруды, где в полном
одиночестве обитала еще молодая и необыкновенно красивая дама, бог весть
откуда сюда явившаяся. Над дверьми виллы изящными золотыми буквами была
выведена надпись "Квисисана" (*53). Под таким названием она была известна
всему городу. Христиан Будденброк, в качестве лучшего друга сенатора
Гизеке, получил доступ в "Квисисану" и там преуспел с помощью тех же
методов, что и в Гамбурге у Алины Пуфогель, или в Лондоне, Вальпараисо и в
разных других точках земного шара. Он "кое-что порассказал", "слегка
приударил" и с тех пор стал наведываться в зеленый домик не реже самого
сенатора Гизеке. Происходило ли это с ведома и согласия последнего, или
нет, осталось невыясненным. Ясно было только, что Христиан Будденброк
безвозмездно встречал в "Квисисане" любезный прием, тогда как сенатору
Гизеке приходилось оплачивать его полновесной монетой из капиталов своей
супруги.
Вскоре после помолвки с Эрикой Грюнлих Гуго Вейншенк предложил своему
будущему родственнику поступить в страховое общество, и Христиан две
недели честно прослужил делу страхования от огня. К сожалению, однако,
выяснилось, что служба самым неблагоприятным образом отражается на его
здоровье: усилилась не только "мука" в левой стороне, но и все прочие его
трудно поддающиеся определению недуги. Вдобавок директор оказался не в
меру вспыльчивым начальником и из-за какой-то пустяшной ошибки не
постеснялся назвать дядю своей невесты тюленем. Одним словом, Христиану
пришлось отказаться и от этой должности.
Зато мадам Перманедер была счастлива. Ее восторженное настроение
прорывалось даже в таких репликах, как: "Не все в этой жизни так уж
плохо!" Она просто расцвела в ту пору. И правда, хлопоты, всевозможные
планы на будущее, заботы об устройстве дома и лихорадочное шитье приданого
живо напомнили ей время перед ее собственным первым замужеством. Она
почувствовала себя помолодевшей и бесконечно жизнерадостной. В выражении
ее лица, в ее движениях снова проглянуло грациозное высокомерие ее
юношеских лет, более того - однажды она своим неуемным весельем так
кощунственно нарушила благолепие очередного "Иерусалимского вечера", что
Леа Герхардт уронила на стол книгу своего предка и в смущении стала
озираться по сторонам широко раскрытыми, недоверчивыми и непонимающими
глазами глухой.
Эрика должна была и впредь жить с матерью. С согласия директора, даже
по его настоянию, было решено, что г-жа Антония - во всяком случае на
первых порах - поселится у Вейншенков, чтобы помогать неопытной Эрике
вести хозяйство. Это-то и наполняло ее чудесным ощущением, будто на свете
никогда не было никакого Бендикса Грюнлиха, никакого Алоиза Перманедера,
будто бесследно ушли куда-то все неудачи, разочарования и горести ее
жизни, и теперь, воодушевленная новыми надеждами, она все начинает
сначала. Правда, она заставляла Эрику благодарить творца за то, что он
соединил ее с любимым, единственным, тогда как ей, матери, во имя долга и
разума пришлось вырвать из сердца свою первую и единственную любовь, -
правда, в семейную тетрадь она нетвердым от радости почерком вписала рядом
с именем директора имя Эрики, а не свое, но все же настоящей невестой была
она, она, Тони Будденброк! Это _она_ опытной рукой снова щупала ковры и
портьеры, _она_ рыскала по мебельным и бельевым магазинам, это _ей_
предстояло снять и "аристократично" обставить новую квартиру! Это _ей_
предстояло опять покинуть обширный и благочестивый родительский дом,
прекратить наконец свое унылое существование разведенной жены; высоко
подняв голову, она теперь начнет новую жизнь у всех на виду, - жизнь,
которая послужит к чести семьи! И - уж не сон ли это? - на поверхности
вновь появились пеньюары - два пеньюара, для нее и для Эрики, из мягкой
пестротканой материи, с широкими шлейфами и целым каскадом бархатных лент
от ворота до подола!
Но время шло, и шли к концу предсвадебные хлопоты. Невеста с женихом
побывали с визитами лишь в очень немногих домах: директор, солидный,
несветский, трудовой человек, в будущем намеревался проводить свой досуг у
домашнего очага... На торжественном обеде в честь помолвленной пары,
который сенатор давал в большом зале своего дома на Фишегрубе, кроме
хозяина, жениха с невестой, ближайшей родни и дам Будденброк,
присутствовали также друзья сенатора, и всех опять поразило, что директор
то я дело похлопывал Эрику по обнаженной шее.
День свадьбы приближался.
Венчанье, как и в те давние времена, когда г-жа Грюнлих украсилась
миртами, происходило в ротонде. Г-жа Штут с Глокенгиссерштрассе, та, что
вращалась в высших кругах, расправляла складки белого атласного платья
невесты и прикалывала к нему живые цветы. Сенатор Будденброк был первым, а
друг Христиана, сенатор Гизеке, вторым шафером, две пансионские
приятельницы Эрики выполняли роль подружек. Директор Гуго Вейншенк
выглядел весьма статным и мужественным. На пути к импровизированному
алтарю он только _один_ раз наступил на пышную фату Эрики. Пастор
Прингсхейм служил, как всегда, истово и торжественно. Все свершалось по
чину. Когда молодые обменялись кольцами и в наступившей тишине два "да"
были произнесены голосами высоким и низким, - впрочем, оба звучали
несколько хрипло, - г-жа Перманедер, потрясенная прошлым, настоящим и
будущим, разразилась громким плачем - все тем же по-детски
непосредственным, откровенным плачем, а дамы Будденброк - Пфиффи в
ознаменование торжественного дня даже прицепила золотую цепочку к своему
пенсне - кисло подхихикнули. Зато мадемуазель Вейхбродт, Тереза Вейхбродт,
в последние годы ставшая еще меньше ростом, Зеземи, с портретом матери на
овальной броши у тоненькой шейки, проговорила с неестественной твердостью,
прикрывавшей ее внутреннее волнение: "Будь счастлива, милое дитя мое!"
А затем под взглядами неизменно спокойных белых богов на
небесно-голубом фоне шпалер состоялась столь же торжественная, сколь и
обильная трапеза, к концу которой молодые исчезли - отбыли в свадебное
путешествие.



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 [ 83 ] 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.