городе начался голод, какого давно не бывало; янычары подали пример дру-
гим, как следует поступать в таких случаях, - все магазины и пекарни бы-
ли мигом разграблены, от складов остались дымные головешки... В таких
условиях Мустафа III поднял над Сералем зеленое Знамя Пророка (символ
войны с неверными), после чего открылось торжественное шествие улемов и
муфтиев, а все христиане, уже зная, чем такие демонстрации кончаются,
заранее попрятались. Только один посол Марии-Терезии, граф Броньяр, ре-
шил публично выразить солидарность Вены с политикой турецкого кабинета.
Принарядив трех дочерей, заодно с беременной женою, дипломат с утра по-
раньше занял место возле окна в богатой кофейне для созерцания духовной
процессии изуверов. Вот тут его и ущучили:
семью Броньяра потащили на улицу, где фанатизированная толпа увечила их
палками, а беременную женщину, схватив за волосы, стали топить в помой-
ной канаве... Султан, желая загладить этот случай, допустил Броньяра до
света очей своих, а посол не стал скулить по поводу того, что ему слома-
ли четыре ребра. Мустафа III спросил его любезно:
прими шубу из соболей Тобольска, и вот тебе тысяча пиастров: купи в лав-
ке новые серьги для жены. Смирение, с каким ты перенес наш гнев, вполне
достойно величия твоей мудрой императрицы. Напиши ей, что с русским пос-
лом мы обращаемся еще хуже!
сольства был прислан янычарский наряд и лошади с живодерни. Обрескова
взгромоздили на костистый хребет изможденной клячи, связав ноги под жи-
вотом кобылы. В таком оскорбительном виде посла провезли через возбуж-
денную толпу, которая плевала на него, издевалась, требуя его смерти:
ле лелека (шатра, в котором совершаются пытки и казни). Здесь в землю
были вбиты колья, острые концы которых палачи-цыгане заранее смазали ба-
раньим салом.
ных. Страшные ругательства и свирепые шуточки сыпались на головы русских
дипломатов. Среди чиновников Обресков заметил незнакомого парня и спро-
сил, откуда он взялся.
тебе послан, да возле Ясс сшибли меня с лошади...
барские конфедераты во главе с графом Марианом Потоцким. Распахнулись
полы шатра, к ним вышел сам Эмин-паша в богатой лисьей шубе. Потоцкий
спрыгнул из седла и, опустившись в грязь на колено, облобызал края ви-
зирских одежд:
мого и святейшего Магометова знамени, которому всемогущий Аллах да нис-
пошлет совершенную победу над русскими. За мной идет восемьдесят тысяч
войска! Мы согласны подарить султану все православное быдло со скотиною
и всем имуществом. Но взамен просим вас отдать нам два города - Смоленск
и Киев.
темницы Эди-Куля знаю, какую вы, конфедераты, беду на своих же сородичей
накликали. Или мало вам набега татар на Подолию? Так ступай на турецкий
майдан, граф: там янычары сестрами твоими торгуют... Прочь от меня! Уй-
ди...
раскиром польской Подолии".
гоню тебя палками? Не стыдно тебе утверждать, будто за тобою движутся
тысячи конфедератов? Где же они? Покажите их мне. Или вот эти полупьяные
молодые люди, что прискакали сюда ради праздного любопытства? - Визирь
отмахнулся от Потоцкого, сам подошел к русским. - Сейчас я распоряжусь,
- сказал он Обрескову, - чтобы поставили сухую палатку и дали вам посте-
ли. Не сердись на меня, посол: ты и твои чиновники будут казнены позже!
Я сам не хотел бы этого, но янычары не простят милосердия моего...
знаю их армию. Первый удар бывает потрясающей силы, такой силы, что все
вокруг трещит. Но ежели этот изначальный удар выдержать, тогда османов
трудно воодушевить к новым битвам.
больше их слабость конечная. Мы победим - верь!
посла, турки вернули его в темницу Эди-Куля.
Тотта, почему бы не навестить Бахчисарай, ответил:
ру, чтобы повесить его на воротах Хотина.
свой походный гарем. Перед этим врач его, грек Сирополи, дал его свет-
лости крепкую возбуждающую микстуру.
Филиппу закончилось...
визиря, мне его уступил Гика, господарь валашский.
животами сидели на тахте, тихие и сосредоточенные. Хан разделся перед
ними на коврах и с интересом наблюдал за ужимками клоунов. Вдруг лицо
его стало серым.
это сделали другие... Сирополи только дал яд.
сад - и громко позвал музыкантов, которые сбежались к нему с инструмен-
тами. Крым-Гирей умирал эпикурейцем - без жалоб и стонов. За минуту до
смерти он еще хохотал как безумный. А когда умер, скрипки еще пели над
ним, бубны еще громыхали и музыканты боялись остановиться... Посол Фран-
ции вышел.
османов самого талантливого и умного полководца!
ким визирем Эмином-пашой. Шесть лошадей в траурных попонах потащились
через тоску ногайских степей, отвозя хана в Бахчисарай, на кладбище его
предков. Ногаи вдруг ощутили трагическое одиночество. Барон де Тотт вые-
хал в едисанские раздолья, где разыскал сераскира ногайских орд - Ша-
гин-Гирея, племянника покойного хана. Это был молодой человек с тонким
лицом европейского склада. Годы, проведенные им в Венеции, насытили его
душу жаждою культуры, но в повадках Шагин-Гирей остался дик, как истин-
ное дитя восточных сатрапий. Он сказал, что не простит туркам:
роховую бочку, на которую страшно садиться. Пришло время поднять все оп-
рокинутое и обрушить все сооруженное. Вы спрашиваете о реальной силе? Но
миллионы моих любимых ногаев - вам этого мало? Бренные остатки Золотой
Орды, мы еще достаточно сильны, чтобы вести с Петербургом самостоя-
тельный политический диалог. Пусть русские, если хотят, идут к Черному
морю, лишь бы они не мешали нам кочевать в этих степях.
мне в степи хоть одно дерево - и я повешу тебя!
тывали жалкую золу угасающих костров...
кордоны с рубежей, сокращала гарнизоны во внутренних провинциях, отчего
сразу оживились разбои на дорогах. Прошла срочная мобилизация: с 300
парней брали сначала одного, потом взяли и по второму. Войска стягива-
лись к югу. Ужасающей нехватки денег в прошлой войне с Пруссией прави-
тельство рассчитывало избежать обильным тиражированием ассигнаций...
Прежде всего, не понимал своего положения. Кто он? Камергер двора, но в
чине поручика. Зато придворное звание камергера (по "Табели о рангах")
приравнивало его к чину генерал-майора. Однако генералом он и сам себя
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Херберт Фрэнк
Конан-Дойль Артур
Смит Кордвейнер