И лишь тогда пожалел, отметив бессмысленность действия...
Начальник партии бродил в зарослях кипрея и собирал какие-то ягоды в
пластиковый пакет. Вероятно, для него, который наблюдал рост этой травы с
самой весны, не было никаких проблем с пространством, и к необычным
величинам он давно привык, поскольку спокойно рвал костянику, больше
напоминающую виноград, и сыпал в сумку.
- Ты кого кричишь? - спросил он, не отрываясь от занятия.
Зимогор стряхнул остатки неприятных ощущений, как стряхивают сон, и подошел
к Ячменному.
- Тебя, - соврал он. - Кого же еще?
- Здесь такое эхо - не поймешь...
- Ты что здесь делаешь?
- Как что? Ягоду собираю, на варенье, - объяснил тот, словно они были
дачниками, и болезненно поморщился, трогая голову. - Получается как
морошковое по вкусу.
- У тебя со здоровьем все в порядке? - озираясь, спросил Олег. - Отклонений
не замечал?
Ячменный оказался в неожиданно добром расположении духа, словно собирание
ягод, древнее это занятие, настолько отвлекло, что он забыл обо всем и не
услышал тревожных вопросов.
- Конечно, никакого сравнения! - сказал он и засмеялся, снова хватаясь за
голову. - У нас в Вологодской области у народа от двух вещей глаза
загораются: от морошки и рыжиков. Если на зиму по кадушке не запас того и
другого, да будь у тебя хоть три амбара хлеба, все равно год голодный.
Просто люди с ума сходят! Это как архангелогородцы от трески своей или
хохлы от сала! Но здесь сейчас ягоду не берут. Привыкли, что на голову
ступени валятся и все отравлено. А они с весны не падали, значит, ягода
выросла чистая, без химии. Да ее по вкусу видно! Попробуй? Конечно, не
вологодская морошка, но похожа...
- А у тебя зубы не растут? - поинтересовался Олег, между делом пробуя
костянику.
- Зубы? Нет, остатки постепенно выдираю. Как год, так одного нет... А ты
пробовал варенье из морошки? Или пареную в русской печи?!
- Вообще что-нибудь с тобой происходит? В данный момент?
- Ничего! А что должно происходить? - он насторожился. - Голова побаливает,
а так ничего... Нет, понятно, еще душа болит, такую аварию засадили, станок
уделали...
- Станок остался цел и невредим. Постоял и отошел... Черг-те что!
- Это уже с ним бывало, - отмахнулся начальник партии. - Из него такой дым
валил, думали, погорело все к чертовой матери!.. И вот, помню, матушка
трубу закроет, чуть выстудит печь и ставит. Я хожу и нюхаю - запах! Вернее,
лежу и нюхаю, потому что еще не ходил. И жду! Матушка достанет горшок,
откроет, а у меня уж и терпения нет, на слюну исхожу. Посадит за стол,
своей старой косынкой подвяжет, и не поверите - целую миску с горкой
уплету!
- Ну ты и слон, Ячменный! - восхитился Зимогор.
- Почему слон-то? Да вы бы только раз попробовали!
- Со всеми что-то происходит, с тобой - ничего! Ты что, такой толстокожий,
бесчувственный? Но ты же плакал и молился, когда приковал себя к вагончику!
- Да нет, и со мной происходит, - как-то неохотно признался Ячменный. - У
меня что-то с головой и во рту сухо... Слушайте, а вы блины с рыжиками ели?
У нас в Мардасово это фирменное блюдо. Рыжики отваривают в сливках, ну,
тоже в русской печи, потому они получаются... Ну, это рыжики со сливками!
Не с чем сравнить! И вот пекут блины, мечут на стол, а ты берешь его,
сворачиваешь руками и в рот. Представляешь, деревянной ложкой черпаешь
рыжики со сливками и - в рот! И жуешь!
- Ты поэт, - сдержанно сказал Олег. - Жалко, проживешь недолго.
Ячменный замер, готовый соврать, увильнуть, скрыть истину, но вдруг
передумал.
- Да, нетрудно догадаться... Действительно, я давно пишу стихи, - радостно
и восхищенно признался он. - А как сюда приехал - посыпалось, как из рога
изобилия. Не знаю, что и откуда берется! Словно кто-то на ухо шепчет
строчки... Я потом почитаю! Четыреста тридцать стихов написал за каких-то
полгода! И каких!.. Это целый большой сборник! И все в русских традициях
поэзии! Не считайте меня за... болтуна, но скоро обо мне узнает весь мир.
Потому что я - продолжатель этих традиций!
- И так же плохо кончишь!
- Возможно, - бездумно пожал плечами начальник партии. - Пушкина убили на
дуэли, Есенина убили и потом засунули в петлю. Николая Рубцова вообще
задушила женщина... Редко кто перешагнул барьер тридцати семи лет.
- Тебе такие страсти не грозят, - заверил Зимогор. - Ты умрешь вполне
современно, банально и очень скоро. Так что и до тридцати трех не дотянешь.
- Не каркайте, Олег Палыч. Мой талант в самом расцвете! И впереди -
прекрасное будущее. Так что мне не страшны ни завтрашние разборки с
начальством, ни тюрьма.
- А как насчет радиационной болезни? Белокровия?
Ячменный отшатнулся, сверкнул глазами.
- Не надо так шутить. Можно и по роже схлопотать!
- Лучше на дуэль вызови!
- Предупреждаю, Олег Палыч! - он стиснул зубы. - Никому не позволю
смеяться!
Зимогор неожиданно пришел в ярость, пнул пакет с ягодой в руках Ячменного.
- Ты же дозу схватил! - заорал он. - Ты схватил смертельную дозу радиации!
Ты голыми руками таскал чистый уран!
Тот выронил пакет с костяникой, попятился, но трава, напоминающая плотно
растущий бамбук, не давала пройти.
- Когда?.. Почему я дозу?.. Какой уран? Откуда?
- Видел песок? Черный тяжелый песок? Который подняли в последний раз из
забоя скважины?
- Нет, не видел!
- Странный ты тип! Ничего он не видит и не слышит!
- Не знаю я никакого песка! - возмутился начальник партии. - Не знаю!
- Как это не знаешь? - наступал Зимогор. - А кто его в бутылку из-под фанты
ссыпал? Руками?!
- Я ссыпал! Ну и что? Ссыпал и положил в керновый ящик!
- Это уранит! Или другое радиоактивное вещество, но фон от него, как в
реакторе Чернобыля. Такого содержания в природе не бывает! Ты понял?
- Ну, понял... У нас радиометров нет! Как определить? Я же не таракан, не
могу видеть радиации!.. Неужели, правда? А я думаю, отчего голова болит? И
сухость во рту...
- Сколько было песка?
- Не взвешивал... Килограммов сорок-пятьдесят.
- И весь пропал?
Панов Вадим
Буркатовский Сергей
Свержин Владимир
Посняков Андрей
Контровский Владимир
Шилова Юлия