Чтение 83–й страницы книги ~Против лома нет приема~

сперли!

- И ты ее решил разыскать? - ухмыльнулся Коля.

- Ну, не сразу, конечно! - покачал головой Магомад. - Пока молодой был, я в
это не верил. Тогда я даже в Аллаха плохо верил. Это теперь, ближе к
старости, заинтересовался. Когда уже брат умер и тех, кто ему рассказывал,
тоже не стало.

- Ну, и как же ты искал?

- Долго рассказывать, слушай. Но кое-что узнал. Оказывается, казаки внучку
Ушурмы привезли в Грозный. Тогда это еще не чеченский город был, а русская
крепость, поэтому ее Грозная называли. Там ее у казаков выкупил один поляк,
которого за восстание против царя сдали в солдаты. Потом его в бою убили, а
внучка Ушурмы еще за несколько лет до этого при родах умерла...

- И опять, конечно, дочку родила?

- Правильно догадался, слушай. Так вот, поляк этот, его Константином звали,
кажется, когда погибал, спас офицера русского. У него даже фамилию помню:
Муравьев Евгений.

- Декабрист, что ли? - наморщил лоб Коля, у которого в башке по случайности
задержались кое-какие сведения из того, что он двадцать лет назад изучал в
восьмом классе.

- Этого не знаю. Зато знаю точно, что этот офицер, Муравьев, на правнучке
Ушурмы женился и христианкой ее сделал. Так вот: ее окрестили...- Магомад
выдержал интригующую паузу: - ...Полиной Константиновной!

- Ну и что? - хмыкнул Вася. - Это ж когда было? Небось еще при крепостном
праве!

- Ты дальше слушай. Полина родила Муравьеву двух братьев-близнецов Алексея
и Александра. Оба они уже в Питере жили с матерью, когда отца в 1856 году
убили при Карее. Это в Турции, знаешь?

- Не бывал, - покачал головой Коля.

- Дальше эти сыновья выросли и пошли в кадетский корпус учиться. Потом
стали офицерами и попали на следующую турецкую войну. Александр погиб, а
Алексей живой вернулся. Женился он на цыганке, кажется. Даже из полка ушел
ради этого.

- Мама родная! - имитируя ужас, вскричал Вася.

- Любовь зла...- развел руками Коля.

- Да. Мать его, Полина Константиновна, тоже переживала очень, - заметил
Магомад, - и в монастырь ушла, потому что уже была вдова. Вот там-то у нее
и начала сила Ушурмы проявляться.

- Откуда это известно?

- Вот, - Магомад достал из своей папки тонкую стопку листков. - Это из
брошюрки еще царских времен, где про нее написано. 1910 год издания. И
портрет есть. Игуменья Манефа.

- А при чем здесь Полина? - не врубился Коля.

- При том, что она, Манефа, и есть Полина! Ты что, не слышал, что у вас,
когда в монастырь идут, имена меняют? Валлаги, ты православный или я?

Коля малость устыдился, но, не подав виду, посмотрел на фотографию, где
была изображена солидных габаритов пожилая монахиня в цилиндрическом
головном уборе с большим крестом на груди и с посохом в руке.

- М-да, - хмыкнул Коля. - Пожалуй, особого сходства тут не приметишь...

- Я тоже так думаю, - согласился Магомад. - Но кавказские черты видишь?
Заметны, да?

- Что-то есть, - неуверенно прикинул Вася. - Вообще-то все бабки в старости
похоже выглядят. И какие же она чудеса творила?

- Тут написано, что она многих от болезней исцеляла заблудших в праведную
жизнь наставляла...

- Так при чем тут Ушурма? Он-то ведь от Аллаха свою силу получал, верно? А
она-то, Манефа эта, в Христа веровала. Сам Христос вообще, говорят,
какого-то Лазаря воскресил... - припомнил Вася.

- Слушай, - нахмурился Магомад,- Всевышний один, ты согласен? Мы зовем его
Аллах, вы - Бог, немцы - Готт, остальные не знаю как, но тоже по-своему.
Имя Пророка тоже сами мусульмане по-разному выговаривают: одни - Мухаммед,
другие Мохаммад, третьи - Магомед, четвертые - Магомад. Как правильно,
кроме них (тезка Пророка указал пальцем в небо), никто не знает. И если
Манефе-Полине сила пришла, то от Всевышнего - это точно.

- Ладно, - согласился Коля, который не чувствовал себя достаточно
подготовленным для религиозных дискуссий. - Та Полина, как я понял, свою
миссию выполнила. И сыновей родила, и в монастыре пользу принесла. Однако
до этой, нашей, Полины мы ведь не доехали еще...

- А как тебе вот это? - Магомад выдернул из папки какой-то одиночный
листок, к которому были прикреплены два фотоотпечатка, сделанные со
старинных фотографий тюремного образца - анфас и в профиль. На обоих была
изображена одна и та же молодая женщина.

И Коля, и Вася так и впились глазами в эти фотки.

- Ни фига себе! - вырвалось у Коли. - Это ж Полина! Один к одному, только
прическа не такая...

- Конечно, не такая! - усмехнулся Магомад. - Это в 1889 году снято. Дочка
отставного капитана Алексея Евгеньевича Муравьева. Террористка, между
прочим, исправника застрелила. Семь лет каторги получила, а потом - в
Сибирь на поселение. Замуж за мужика вышла в Томской губернии. Нескольких
детей родила. А один из них - Карасев Михаил Иванович, 1897 года рождения,
прямой прадед нашей Полины

- А это точно? - спросил Вася с легким недоверием.

- Точно. Она сегодня это сама Патимат и Асият сказала. Патимат ее увидела и
сразу фото вспомнила. Конечно, она девушка умная, спросила сперва, кто мама
и папа, потом - про дедушек-бабушек, ну и до прадедов дошла. Так что Полина
наша родственница оказалась...

- И куда ж ты ее все-таки спровадил? - поинтересовался Коля. - В родной
аул? Да еще с Юркой в довесок? Не боишься, что у тебя с товарищем Птицыным
напряженность возникнет?!

- Никуда я ее не спровадил, - вздохнул Магомад с горечью. - Это она сама
себя спровадила!

- Магомад, - блеснул эрудицией Вася. - Ты Гоголя читал? У него пьеса есть
"Ревизор". Так там, блин, городничий, это типа мэра по-нынешнему, принял
одного чувака за ревизора и начал ему мозги пудрить...

- "А что до унтер-офицерской вдовы, которую я будто бы высек, так вы не
верьте - это она сама себя высекла!" - не дожидаясь, пока Вася перескажет
ему классический сюжет, процитировал Магомад. - Очень хороший пример. И
действительно, все мои люди скажут: Магомад ее с Юркой в круиз на пароходе
отправил. Но это она меня заставила сделать! СилойУшурмы!

Часть третья. ГОНКА С ПРЕПЯТСТВИЯМИ.

СО МНОЙ НЕ СОСКУЧИШЬСЯ...

Таран проснулся поздно. Никакие биоритмы, выработанные в МАМОНТе, не сумели
пробудить его после того, что творилось ночью.

Отоспался он неплохо и чувствовал себя вполне сносно. Теплоход продолжал
куда-то плыть, двигатели уютно и монотонно урчали, по стеклу барабанил
мелкий дождик. На своем диванчике, выставив из-под одеяла кудрявую головку,
мирно посапывала Полина. Очки ее лежали на столике, и без них ее личико
выглядело совершенно детским, безобидным и даже беспомощным.

Однако все картинки ночной оргии в Юркиной памяти сохранились отчетливо. И