Чтение 83–й страницы книги ~Мрак~

стали синие.

-- Волхв,-- ее голос был сдавленный.-- что можно сделать для него?

Он с сочувствием покачал головой.

-- Мы здесь в тепле. Он в горах.

-- Все, что в замке -- твое,-- выговорила она с усилием.-- Возьми, но
спаси его!

-- Это не в моих силах.

-- Ты должен спаси его! Мы... все царство обязано ему. И народ будет
рад, если мы его спасем.

Волхв кивнул, все видя и все понимая. Все правители, что бы ни
делали, ссылаются на желания народа, хотя народ о их делах и не
подозревает.

-- Да-да,-- сказал он торопливо.-- Но мы сделать ничего не можем.
Если желаете... я велю готовить еще отвар зри-травы. Но только она
встречается редко. Надо бы послать людей на ее поиски...

Она отвернулась от медленно тускнеющего зеркала. Там виднелась
сгорбленная фигура, что наклонялась все ниже и ниже. Наконец человек
повалился лицом вниз и уже не двигался.

-- Нет,-- ответила она с дрожью. Ее начало трясти от великого холода,
губы посинели. Зубы выбивали дробь.-- Не н-н-на...до.

-- Тогда остается лишь просить богов,-- вздохнул он.-- Говорят, что
ежели чистая и непорочная душа будет ежечасно... Впрочем, я сам в это не
верю.

Охотники уже возвращались, подстрелили крупного горного барана, когда
один хмыкнул сочувствующе:

-- Гляди, каждая тварь жрать хочет.

Под скалой на груде перепрелых шкур бешено суетилась крупная
уродливая жаба. На морде повисли сосульки, передние лапы были в крови,
изрезанные острыми кристалликами льда. Она тыкалась мордой в шкуры,
фыркала, вцеплялась во что-то. Видно было как упиралась лапами, будто
пыталась что-то вытащить.

-- И не замерзла,-- заметил первый охотник.-- У нас жабы замерзают
первыми.

-- Раньше рыб? -- спросил второй иронически.

-- Да какая разница...

Они проходили мимо, потом первый, довольный удачной добычей,
полюбопытствовал:

-- Что она выкапывает?

-- Какую-нибудь падаль,-- буркнул второй.

Он уже прошел, тяжело пригибаясь под тяжестью барана, а первый, он
шел налегке, ибо это его стрела свалила барана, не утерпел, подошел к
жабе:

-- Э-э-э... да это не шкуры, а человек в них! Замерз, бедолага.

-- Пойдем,-- сказал второй нетерпеливо.-- А жабу прибей. Нечего
человечину жрать. Нельзя приучать зверье людей есть.

-- Ну, разве жаба зверь?

Он уже отступал, когда жаба в последнем усилии сдернула край шкуры, и
охотник увидел лицо человека. Он присвистнул изумленно, пригоршней смахнул
иней с его глаз. Лицо замерзшего было худое, изможденное, такие замерзают
раньше других, но в нем виднелись следы былой силы и грубой мужской
красоты с ее шрамами, могучими челюстями. перебитым носом...

Второй охотник раздраженно оглянулся, когда услышал за спиной грузные
шаги. Его младший брат уже взвалил на плечи замерзшего.

-- Одурел? Ему уже не помочь.

-- Попробовать надо. Он еще не превратился в ледышку. А пещера, где
живет ведьма Эмела, близко.

Старший застонал, младший всегда находит себе трудности. Если бы не
его умение подкрадываться к зверю и метать стрелы без промаха, три старших
брата уже вытолкали бы взашей из дома.

-- Ведьма там редко бывает,-- сказал он уже без надежды.

-- Тогда уж ничего не поделаешь,-- вздохнул младший.

За скалой ветер был злее. Похоже, уже и младший пожалел, что взялся
нести замерзшего, но из упрямства не спускал с плечей тяжелого человека, в
то время как брат со стонами и вздохами нес барана.

Когда впереди показалась скала с глубокими трещинами, старший опять
вздохнул, заворчал. Младший, сцепив зубы, опустил спасенного на землю,
затащил в щель, пятясь, а когда из темноты послышалось дуновение теплого
воздуха, воззвал громко:

-- Эмела!.. Эмела, мы нуждаемся в твоей помощи!

Теплым воздухом пахнуло сильнее. В нем были запахи стряпни, но вместе
с ними -- ароматы трав, настоек, воска и лечебного меда. Блеснул
красноватый свет. Затем донесся далекий женский голос, старческий, но
сильный:

-- Кто там?

-- Путники! -- крикнул младший охотник.-- Эмела, мы подобрали
замерзающего. Еще жив, но это только-только.

Огонь приблизился. Охотник различил высохшую руку, что сжимала факел.
За ним смутно виднелась женская фигура.

-- А кто там у входа? -- спросил голос.

Охотник оглянулся. Тень от входа поспешно отодвинулась. Он не сумел
удержать веселости в голосе:

-- Мой старший брат. Который все знает и все может. Он не верит в
колдовство.

-- Тогда пусть мерзнет,-- ответила женщина равнодушно.-- А ты неси
своего... спасенного.

Была боль во всем теле. Он чувствовал как его раздирает, потом
трясло, корчило, подбрасывало. Судороги выворачивали руки и ноги так, что
едва не лопались жилы. Когда корчи отпустили, он лежал распластанный на
ворохе шкур, раздавленный, будто по нему проскакал табун коней. И
обессиленный, желающий только умереть как можно быстрее.

Затем в сознание проникли два голоса. Мужчина и женщина негромко
беседовали, но, прежде чем начал понимать смысл слов, ноздри дрогнули
раз-другой, поймали запахи, и он уже знал, где он, кто сидит над его
распластанным телом, что едят и что будут есть попозже.

-- Зачем? -- шепнул он.

Губы почти не двигались. Он чувствовал как промерз, как насквозь
промерзло и все тело, внутренности, сердце. Его не услышали, потому что
голоса продолжали журчать с той же неторопливостью. Он наконец начать
понимать смысл:

-- ...да не жалко мне трав... И горной смолы не жаль. Это ты зазря
нес его столько.

-- Ничего,-- возразил другой голос, молодой и сильный.-- Пусть ему и
осталось жить до первого снега, но все же и лишний денек жизни на дороге
не валяется!

-- Ну-ну... Он умирал счастливым, ты ж видел улыбку на его лице.
Когда замерзают, то это легкая и приятная смерть. А какой умрет теперь?

Мрак ощутил как два взгляда пробежали по его телу. Он буквально
чувствовал как ощупывают лицо, скулы, челюсти, пытаются поднять опущенные
веки.

-- Да,-- донесся наконец мужской голос, в котором появились другие
нотки,-- такие так просто не мрут.

-- И не замерзают,-- сказала женщина задумчиво.

-- Какая-то тайна... Он должен был бы умереть, перебив толпы врагов!

-- Или что-то свершив. Такие люди умеют строить... или ломать.

Мрак ощутил по движению воздуха, что мужчина поднялся:

-- Ну, это твое дело отгадывать тайны. А я простой охотник... Пойду,
а то брат начнет глодать барана прямо с шерстью.

Послышались шаги, потом -- изумленный возглас. На грудь Мрака
шлепнулось что-то тяжелое, холодное, мокрое. По лицу пробежал быстрый
горячий язык.

Сразу два голоса:

-- Жаба!

-- Так это... Неужели тот, о ком столько говорят?

Голоса звучали громче, назойливее. Мрак заскрипел зубами, но открыл
глаза. И снова закрыл, ибо жаба радостно топталась по лицу, сопела в уши,
кусала за нос, наступала холодными как сосульками лапами на глаза.

-- Как она сюда попала?

Мужской голос ответил растерянно:

-- Эта жаба пыталась растормошить его. Но я не думал...

-- Эх ты! Как такая бедненькая, сумела добраться по твоим следам?

Мрак пошевелил рукой, пальцы нащупали Хрюндю. Это был комок льда, ее
трясло, но вытаращенные глаза смотрели с любовью и обожанием. Над ним
стояли, глядя на него с радостным оживлением, старая женщина, очень
старая, и простоволосый молодой мужик в одежке из бараньей шкуры.

-- Очнулся? -- спросил мужик довольно.-- Ну вот и хорошо. Я только
малость помог твоей жабе. Вряд ли дотащила бы. Отдыхай, а я побег. Брат
мой уже воет.

Он явно не ждал от Мрака слов благодарности, кивнул и ушел, а женщина
присела близ Мрака на корточки:

-- Меня зовут Эмела. Ты помнишь, что замерзал от голода и холода?
Такое уж твое горькое счастье.

Мрак смотрел в ее сморщенное лицо, худое, со старческими пятнами, но
полное жизни. Глаза блестели как у молодой девочки.

-- Помню ли... Да, я все помню.

Она внимательно смотрела в его измученное лицо. Кивнула, видя, что
говорит совсем о других воспоминаниях. Мрак равнодушно наблюдал, как она