рекс не стал бы довольствоваться служанкой, когда у него такая блистательная
жена...
Похоже, то не был просто каприз обиженной женщины, когда она пришла в его
постель сама, заменив собой служанку. А если и был, как ему тогда
показалось, то теперь она начинает... неумело, неуклюже, но начинает борьбу
за свое место в его жизни.
бушевал так долго, что выгорело все!.. Один пепел... да и тот сгорел.
толстые стены.
нашей грязи. Она была как ангел!.. Говорят, кого боги любят, того и забирают
к себе раньше. А Брунгильда - ее младшая сестра... Она совсем ребенок -
гордый и своенравный, с острым язычком. В то время как все внимание
родителей было отдано Лютеции, которой дали лучшее воспитание, образование,
к ней были приставлены лучшие наставники, ее младшая сестра была
предоставлена сама себе... Ну, не заброшена, но родители считали, что до нее
черед дойдет потом, когда удастся удачно выдать замуж старшую. Потому
Брунгильда росла как дикая роза: расцветала, но между цветами таятся острые
колючки!
как бы заново сосватать ему Брунгильду, на этот раз сосватать сердце, совсем
уж явные, неуклюжие.
тебя совсем не ожидал. Спасибо!
места для другой в нем нет.
обнадеживающе:
Глава 34
разбились на кучки, беседовали и спорили, зал гудел от множества голосов, а
тяжелый воздух еще сильнее пропитался запахами вина, мяса и пота.
некоторых надо будет назначить вожаками отрядов. Лучше всего люди
раскрываются вот на таких пирах...
человека... да что там мыслей, просто перед глазами вставало решительное
лицо Брунгильды и заслоняло собой видение горящих городов, бесконечные
обозы, атаки конницей вставшего квадратом легиона... С каждым месяцем, что
приближал Брунгильду к возрасту Лютеции, она становилась все более похожей
на свою старшую сестру.
была так выжжена, где все покрыто пеплом и гарью... и где сто тысяч лет
ничего не сможет расти! И нет такого теплого дождика, чтобы спекшаяся в огне
земля дала трещину и выпустила робкий зеленый побег...
чтобы в ответ я сделал видимый для всех шаг, жест. Когда она прислала вместо
себя на брачное ложе свою служанку, это вскоре стало известно, но когда
пришла сама вместо служанки, это сохранила в строгой тайне!..
ребенка от него, своего мужа? И призналась, как передают, с гордостью?
с изумлением увидел, как вдруг заблестели глаза рекса, наполнились влагой.
Мгновение веки удерживали озера слез, но те все прибывали, запруда не
выдержала, крупные капли побежали по щекам, догоняя одна другую.
невидимые тиски сдавили широкую грудь. - Люте... Лютеция...
с силой помял, разгоняя кровь. Фарамунд с трудом, словно поднимая гору,
вздохнул. Из груди вырвалось:
она спасла... Ради нее жил, ради нее собрал ватагу, стал рексом и начал
захватывать города...
по бледным щекам. - Лютеция...
боли почти не чувствовал, настоящая боль выжигала огнем все в груди. Тревор
мял его и тер, разгонял кровь по всему телу, чтобы не сожгла рекса,
собравшись где-нибудь в одном месте.
глубоко вздохнул, очищая мозг, поднялся. Когда он заговорил, голос звучал
громко и властно, как и надлежит говорить полководцу:
завтра на рассвете не сумеет взобраться на коня, тот останется.
когда поднялся в отведенные для него покои. В спальне уже сидела возле ложа
молоденькая девушка из простолюдинок, которой выпало счастье согревать этой
ночью ложе самого рекса.
глаза. Молоденькая, уже начинающая полнеть, с румяными тугими щечками,
большеглазая, она слегка вздрагивала от ветерка, что врывался в узкое окно.
преданно, от Громыхало веет ароматами дальних стран, сказочных и теплых, где
не бывает зимы, а суровое лицо этого старого воина, покрытое шрамами,
говорило о бесчисленных сражениях, где он проливал кровь врага, где
побеждал, где врывался в горящие дома, убивал семьи противника, насиловал
чужих женщин на глазах умирающих мужей.
давно мозолит глаза этот чертов Помпеум!.. Там живут толстые, раскормленные
мужчины, которые смотрят свысока на нас, сильных и привычных к трудностям.
Там спят на роскошных постелях нежные женщины, чьи тела словно из молока и
меда, а голоса звучат как пенье волшебных птиц. Мы возьмет этот богатый
город, а вы все возьмете в нем богатую добычу! Трое суток на разграбление!
Трое суток вы вольны грабить, насиловать, убивать всех, кого отыщете в этом
проклятом городе!
падали с веток. Громыхало довольно улыбался.
с Громыхало приблизились к Помпеуму. На них были дорожные плащи с
капюшонами, скрывавшими лица, мечи спрятали, и когда ехали шагом вдоль
городской стены, их даже не окликнули.
больше, и оценит лучше. Чудовищная циклопичность стен подавляла обоих, они
поймали себя на том, что переговариваются боязливым шепотом. Стены
вздымались нечеловечески ровные, тяжелые, и шли вокруг городка так же
нечеловечески ровно, словно очерченные взмахом огромной пращи.
люди вовсе...
просто не вышибить. Они здесь за пару сот лет научились защищаться! Ведь
даже галлы не раз поднимали восстания... А что нам эта крепость? Они
стараются жить с нами в мире. Торгуют. Уже заискивают, стараются не
раздражать...
плечо. Громыхало впервые увидел на лице конунга такое мучительное колебание.
город взять. Не просто взять... А взять и разрушить!
вздулись рифленые, застыли. Челюсть упрямо выдвинулась вперед.
долину. Как птицы, что улетают...
раскидистого клена. Громыхало наконец догнал, поглядывал искоса.
Почему даже в самом Риме вся армия из нас, варваров? Почему их императора
охраняет гвардия из франков? Или готов, не помню? Почему все нынешние
римские императоры - уже из франков, готов, герулов, славян, лангобардов...
а где сами римляне?.. Поверь, Громыхало, мы победим. Любой народ силен не
крепостными стенами, а своей доблестью.
не зря прожили несколько веков на чужой земле среди враждебных галлов. Все