невиданными прическами и кавалеры в перьях - куклы Ватто - при свечах (их
тысячи в серебряных люстрах) и при тихих звуках галантного оркестра
танцевали, радуя Данилова и движениями, и костюмами, и запахами. Среди
танцоров был и Король Солнце. ("Хороши у него манжеты!" - отметил
Данилов.) Старец поманил Людовика сухим пальцем, тот извинился перед дамой
и быстро, но и не забывая о том, что он король, подошел к старцу. Старик
что-то шепнул ему, Людовик несколько удивился, однако поблагодарил старца
и низко поклонился ему. Сразу же к Людовику подозвали молоденькую даму,
Людовик завел с ней светский разговор, и по игре его глаз Данилов понял,
что он чрезвычайно доволен подсказкой. (А от Зеркальной галереи до спальни
Короля Солнце - два шага, Ардуэн-Мансар все должен был предусмотреть.)
"Кем же она станет? - заинтересовался Данилов. - То есть кем же она была?
Неужели это мадемуазель да Лавальер?.. А ведь и вправду хорошенькая... Как
я ее сразу не заметил..." И Данилов потянулся к девушке.
бельгийской деревушки Ватерлоо. Было зябко, и техасские штаны не грели.
Лишь к середине сражения, когда дела Веллингтона были уже худы, Данилов
перестал мерзнуть. А вскоре он промок в водах при Трафальгаре. Нельсон
много кричал и не вызвал симпатий Данилова. Потом Данилов побывал во
многих примечательных срезах земной истории, видел немало занятных
личностей. С некоторыми даже знакомился и беседовал. Об иных из них память
на Земле была свежая. Дворцы, гробницы, египетские, индейские, куда
Данилов попадал, подчиняясь воле и знаниям старца, поля сражений, лужайки
любви были ему интересны. Личности же часто встречались довольно мерзкие,
иным Данилов плюнул бы в лицо, коли не был бы гостем на желтой планете. Но
не он выбирал знакомцев...
были сейчас интересны эти переходы из эпохи в эпоху, все эти повторения
былых сражений, балов, интриг, свидетельства поисков человеческого духа,
Данилов с определенностью сказать не мог. Похоже, дело было тут не только
в нем, Данилове. Возможно, что старик со своим своеобразным (назовем так)
умом и забывал о госте. Порой он так увлекался, что вмешивался в те или
иные события, преобразовывался, переодевался, бросался в толпу, ничем не
объявляя себя, и многие события принимали вовсе не тот ход, какой был
отражен в документах и учебниках. За час до сражения под Ватерлоо старец
излечил Бонапарта от насморка, и Веллингтону пришлось бежать в сторону
Гента, бросив разбитые полки и натянув грубую юбку шотландского волынщика.
Бледные, неприкрытые ноги герцога Данилова разжалобили. Старцу, видимо,
нравилось перемешивать эпохи и их возможности и добиваться при этом
неожиданных для самого себя результатов. Ганнибала он посадил в танк
Гудериана, и тот чуть было не отморозил уши. Вылеченного Бонапарта, прямо
из Дрездена, где император возле дворцовых ворот смотрел на движение своих
солдат (за спиной его, отметил Данилов, Хофкирхе, там Бах играл на органе
Зильбермана), старец двинул в тренеры Елены Водорезовой по причине
внезапного недомогания Станислава Жука. Гете старец сделал веймарским
герцогом, а Карл Август, бросив собак и женщин, пробовал сочинить
"Фауста". Ивану Грозному в Грановитой палате на западной стене, прямо
поверх фресок, был показан фильм Эйзенштейна, и Иван Васильевич плакал. В
садах Варанаси являлись старцу сладкие восточные женщины, ласкали его, но
были среди них и особи европейские, в мини и в макси, и девушки с пляжей
Калифорнии.
жизни) внимательно, порой они захватывали его, он сам будто бы жил в них.
И вдруг пределы старцева мира раздвинулись, явились к нему люди в обилии,
наверное, от всех поколений и народов, а он сидел на своем троне,
сделавшемся гигантским. Старец раскинул руки, обнимая весь свой мир и как
бы заявляя: "Вот оно - все мое!" "И если хочешь, будет - твое!" - услышал
Данилов и вздрогнул. Нет, губы старца не шевелились. "Почудилось, - решил
Данилов. - Да и бас должен быть у него, а прозвучал тенор..." Тут старец
слетел с трона, глаза его оказались прямо против глаз Данилова, и Данилов,
ошеломленный, испуганный, опять отметил, что на мгновение взгляд старца
был цепкий, острый и мудрый. Но сразу же он стал безумным. Старец, как и у
скалы, вскинул руки, отгоняя Данилова или отрешаясь от него, и горестно
покачал головой.
мной?.. Но я-то с ним - нет".
где он явился ему. Нет, там старца не было. Данилов спустился в ущелье,
там и увидел старика. Он лежал на камнях, лицом к небу. "Не разбился ли?"
- забеспокоился Данилов. Совсем подойти к старику Данилов не решился. Тот
дышал. Глаза его были закрыты. Из уголка рта текла слюна. Данилов сделал
шаг к старику. Но произошло преобразование. Теперь перед Даниловым лежал
смуглый обнаженный юноша. Тело его могло стать моделью для Праксителя.
Юноша поднял веки. Глаза его были усталые и печальные. "Он поверженный!" -
как открытие пришло к Данилову. Юноша поглядел на Данилова, и в его глазах
Данилов увидел безумие. Юноша привстал, взглянул вверх, поднял руку, и
небо стало лазурным. Горы ожили, зазеленели. Белые и розовые храмы
возникли на них, зазвенели струи горных ручьев, существа золотого века
Эллады окружили юношу. Он посмотрел на Данилова с неким вопросом, будто
ожидая от него важных слов. Данилов молчал. Нимфы в медленном,
темно-лиловом танце стали подходить к нему, дивная свирель Пана помогала
им. Данилов молчал. Юноша задрожал и снова стал старцем. Белые и розовые
храмы исчезли, пропали и нимфы, и сатиры, и звуки свирели, все вокруг было
теперь в зарослях орхидей. Данилов молчал. Старец вновь подлетел к
Данилову, снова посмотрел ему в глаза и снова как бы отшатнулся от него.
Потом он своими безумными глазами показал куда-то в небо, ткнул в ту
сторону перстом. Сгорбился и пошел прочь.
сказали... А может, и верно: истина - вне слов?"
заперли, капканов на него не поставили. Да и зачем капканы?
был ему, Данилову, предложен вариант жизненного устройства. Но понял
старик отношение Данилова к его миру. И, поняв, указал сухим перстом...
Куда указал? Данилов запросил атлас звездного неба, искал, где находился,
потом выяснил, какие звезды можно было видеть с желтой планеты и именно из
памятного ущелья. Похоже, старик показывал в сторону Солнечной системы. На
Землю. Кабы от него что зависело...
думы отца, отчего его называли вольтерьянцем, выяснить Данилову не
удалось. Те времена были далекие. Наказать его в ту пору могли и за одну
связь (коли посчитали ее серьезной) с земной женщиной. Но безумен ли он?
Тут Данилов, вспоминая острый, мудрый на мгновения взгляд старика,
придерживал мысли. Возможно, у него такая манера жить, а возможно... "А
ведь он, наверное, доволен, - думал Данилов, - своим миром. Он не просто
смотрит забавные картины, он творит. Это интересно, но не для меня. Ведь
это не жизнь, а игра, это уже вторичное... что же играть в жизнь, если
можно просто жить?.." Вот именно, если можно...
"старец"... Не выходило: "отец". Данилов испытывал симпатию и сострадание
к старику, но это было одно, а вот ощущение родства с ним у Данилова не
возникло. Данилов бранил себя, называл очерствевшим. Однако распалить в
себе сыновьих чувств Данилов не мог... Но не зря он побывал на желтой
планете, не зря.
Данилов. Как хотелось бы Данилову, скажем, оказаться в 1732 году возле
лейпцигской Томаскирхе, простодушной, просторной, и увидеть там кантора, и
тот, крепкий еще, сорокасемилетний, только что сочинивший "Кофейную
кантату", шагнул бы к нему, достал бы из кармана камзола бумаги и сказал
бы: "Вот, Данилов, я посвятил вам концерт для альта, исполните, я прошу
вас..."
Готов был обвинить своих исследователей и кураторов в волоките и даже
безответственности. Когда же они призовут его к ответу! Хотя бы подумали о
пустой трате средств, возмущался Данилов... Был он еще и голоден, а потому
решил отправиться в буфет, там наесть и напить на столько, чтобы
финансовые службы указали кому следует на недопустимость длительного
содержания Данилова в Четвертом Слое Гостеприимства и призвали бы
расточителей средств к ответу.
обеда, желудочный сок выделялся в обилии, и тут появился Уграэль. "Опять
этот..." - рассердился Данилов. По лицу Уграэля бродили уши, обтекая нос и
глаза.
Это хорошо! Но только чтобы были с корочкой и чтобы их обложили
маринованными грибами..." В это мгновение Данилова взяли за шиворот
(ощущение было, что именно за шиворот, в горло снизу врезался воротник,
как петля) и куда-то поволокли. Данилов барахтался в пространстве,
задыхаясь и делая нелепые движения руками и ногами, освободиться ему не
дали, а чем-то пристукнули, на секунду Данилов потерял сознание. Когда
Перумов Ник
Никитин Юрий
Самойлова Елена
Прозоров Александр
Пехов Алексей
Ильин Андрей