жизнь и музыка, жизнь и песня. Когда говорят: душа или сердце
поет, -- подразумевается, что в этом песнопении проступают
черты космической гармонии. Само понятие "музыкальный лад"
несет космический отпечаток, ибо в русском языке и в
древнерусском понимании понятия "лад" и "космос" тождественные.
Тождественность Жизни и Космоса символизирует мировое древо.
Следовательно, оно же символизирует неразрывность триады-кода
"космос-жизнь-песня (музыка)". Недаром говорят: русская душа --
как русская песня. Русская душа космична потому, что космична
русская песня. И наоборот: русская песня космична потому, что
космична русская душа.
неотделимо от народной музыки, песнопений и обрядовых танцев.
Отголоски некоторых из стародавних традиций сохранились и
поныне: они живут, например, в украшении елок (изредка -- и
иных деревьев) на Рождество и Новый год.
своими корнями в доарийское прошлое и существовал у многих
народов разных континентов. Древние руссы, например,
поклонялись дубам, обвешивали их стрелами, кусочками хлеба и
мяса. По свидетельству византийского императора Константина
Багрянородного, на острове Хортица у днепровских порогов рос
один из таких священных дубов -- объект обязательного
поклонения для русских, спускавшихся вниз по Днепру. Здесь,
помимо даров, приносили в жертву живых петухов104. Известно
также, что петух как провозвестник Солнца нередко само это
дневное светило и олицетворял. Такое сугубо языческое
представление сохранялось на протяжении многих тысячелетий и
просочилось даже в христианскую литературу. В определенной мере
об этом свидетельствует соловецкий апокриф XIV века "О всей
твари", где поминается космическо-солнечный кур (петух) с
головой до небес: "Есть кур, ему же глава до небеси, море до
колена. Егда же солнце омывается в Кияне, тогда же Акиян
всколебается и начнут волны кура бить по перью, -- он же
<...> речет кукареку"105.
двойную нагрузку -- положительную и отрицательную. С одной
стороны, его крик прогоняет нечистую силу и вредоносные ночные
призраки; с другой стороны, петух сам может навлечь беду, если
не соблюсти некоторые обязательные условия (например, нельзя
долго держать одного и того же петуха, его обязательно нужно
через год-другой зарезать, иначе непременно случится несчастье
в доме (пожар), в семье (болезнь), с хозяином (смерть) и т.д.).
времен и является мемориальным памятником историко-культурного
заповедника на острове Хортица. Что касается магической триады:
"дуб-петух-небо", то она закодирована в известной русской
сказке о петухе и жерновках (сборник Афанасьева, No 188).
Обронил старик желудь, и вырос из него мгновенно до самого неба
исполинский дуб. Влез старик по волшебному дубу на небо
(олицетворяющему Вселенную), походил по нему и нашел петушка
(возможно, в данном конкретном случае олицетворяющем Солнце).
Петушок дарит старику волшебные жеровки, способные накормить
кого угодно, а затем спасает их от похитителя. Сам петушок тоже
волшебный: он и в огне не горит, и в воде не тонет.
распространенная повсеместно, где произрастали эти лесные
великаны и долгожители. Из античной истории и поэзии хорошо
известна священная дубрава Зевса Додонского. Додонский оракул
был основан пришлыми пеласгами в Эпире на севере Балканского
полуострова (почему Гомер и называет Зевса Пеласгийским), но
вскоре приобрел всеэллинскую значимость106. О нем с величайшим
почтением говорится в "Илиаде". Додонские жрецы предсказывали
судьбу и предначертывали линию жизни по шелесту листьев
священного дуба. Именно в покорности додонским прорицаниям
упрекает скиталицу Ио Прометей в Эсхиловой трагедии:
и его использовал Пушкин в "Сказке о золотом петушке",
наименовав так злополучного царя. В действительности царь Додон
-- это более чем смутное и сильно видоизмененное воспоминание о
былом владыке -- Зевсе Додонском.
Своеобразным символом России выступает белая береза. С березой
связан и главный весенне-летний праздник. С момента введения на
Руси христианства он приурочивается к Троице (пятидесятый день
после Пасхи). Последняя (седьмая) неделя после Пасхи
именовалась Семиком и на нее приходились так называемые зеленые
святки. Именно этот краткий период характеризуется самым
богатым циклом песен, игр, хороводов, гаданий, предсказаний.
Одна из самых знаменитых русских народных песен "Во поле
березонька стояла" с повтором:
христианская номинация чисто условная. На самом деле это самый
что ни на есть древнеязыческий праздник. "Березку заломати"
требовалось для того, чтобы сломать (иногда ломалась только
макушка) и принести в дом, украсить его снаружи и внутри. Или
чтобы поставить на видном месте и украсить лентами, бусами,
платками. Или походить с ней по улице. Устраивалась и трапеза,
главным блюдом была яичница, она символизировала в
неосознаваемой форме древние забытые представления о
Космическом яйце и Солнце, которое символизировал желток.
одновременно завивали и развивали ее ветви (откуда один из
припевов "Дубинушки": "Разовьем мы березу, разовьем мы
кудряву"). Девушки плели венки и гадали о будущем. С утра до
ночи водились женские хороводы. Праздник был исключительно
женский, уходящий своими корнями в матриархальную старину;
мужчины к нему и близко не подпускались, лишь позднее нравы
несколько смягчились. Праздновалось само таинство жизни,
носителем которого являлась женщина. И березка символизировала
это таинство, выступая как подлинное Древо жизни.
на Духов день. Вопреки общеизвестным религиозным истолкованиям,
именно в этот день до предела обнажалась подлинная подоплека
древних языческих обрядов и их ярко выраженная
сексуально-оргиастическая сущность. До недавнего времени
истинный смысл троицкой обрядности был известен ограниченному
кругу людей: непосредственным участникам, наблюдателям и
этнографам-фольклористам. Последние, однако, не могли
опубликовать собранные сведения из-за их откровенной "срамоты".
Лишь в самое последнее время в печати стали появляться тексты
языческого происхождения, записанные в Смоленской, Калужской и
других областях107.
женщинами, носили вызывающе похабный характер и сопровождались
плясками со столь же выразительной жестикуляцией. О
матриархальных пережитках свидетельствует также и непременное
изготовление чучела бабы с подчеркнуто большими грудями. Оно
делалось из двух березок, обряжалось в платье, украшалось
лентами и в долгом шествии с песнями и танцами относилось к
реке, раздевалось и топилось. Это языческое шествие с трясучкой
и ловлей мужчин (!) во многом напоминает аналогичные ритуальные
действия, устраиваемые во время античных дионисий и вакханалий.
Бога вина и веселья -- отчетливо прослеживается и дендрическая
(древесная) сущность этого общеиндоевропейского культа.
Сохранились многочисленные и подробнейшие свидетельства о
разнузданных народных празднествах в его честь. Несмотря на
более чем прохладное отношение со стороны официальных властей и
жречества, дионисии и вакханалии были чрезвычайно популярны и
живучи в среде широких масс. Традиции прадионисийской культуры
с непременными элементами карнавальности сформировались задолго
до появления прапредков эллинов и италийцев в Средиземноморье и
до последнего времени обнаруживались и в славяно-русских
обычаях.
небожителей он был приписан едва ли не самым последним и с
трудом вписался в сложившуюся структуру религиозных верований.
По версии позднейших мифографов, рождение Диониса -- случай из