правильные наблюдения. Да и никому не хотелось этого. Все, кто находился в
боевой рубке, были потрясены и деморализованы неожиданные бедствием. Ужас
заставил их прятаться за вертикальной стеной брони, придавил их к палубе.
переговорных труб и телефонов. Но они и не могли поступить иначе. А из
командного состава одни присели на корточки, другие опустились на колени.
от осколков, постепенно сгибался все ниже и ниже. Наконец перед огнем своего
противника он вынужден был стать на колени. Он первый подал такой пример
другим. Сгорбившись, втянув голову в плечи, он скорее был похож на
обескураженного пассажира, чем на командующего эскадрой. Лишь изредка
кто-нибудь из молодых офицеров на момент выглядывал в прорези. Многие уже
имели легкие ранения +8.
разрешите изменить курс.
изменили курс на два румба вправо. Попадания сначала уменьшились, но скоро
снова сделались непрерывными. Ударил шестидюймовый снаряд в броню боевой
рубки. Вреда не причинил, но вызвал сотрясение. Остановились часы.
происходили взрывы фугасных снарядов, невозможно было находиться. Люди,
осыпаемые осколками, выходили из строя, иногда поражались насмерть целыми
группами, пожарные шланги перебивались. С огнем невозможно было справиться,
и постепенно отдельные пожары соединялись в один общий костер, заливавший
всю палубу от носового до кормового мостика.
стал, пытаясь измерить расстояние до неприятеля, длинный
человек, флагманский артиллерист, полковник Берсенев, но тут же свалился
мертвым. У штурвала были убиты оба рулевые. На их место, пока не вызвали
запасных рулевых, стали флаг-офицеры, лейтенанты Свербеев и Кржижановский.
корабля сообщали в рубку неутешительные вести. Разбит перевязочный пункт в
жилой палубе около сборной церкви. Раненые здесь были превращены в кровавое
месиво. У левого подводного аппарата от пробоины образовалась течь. По
телефону сообщили еще новость:
взрыв. Башня разрушена и не годна к действию.
уже бесполезно. Он не мог командовать эскадрой.
поднять флажные сигналы: снаряды немедленно сметали людей. Кроме того, все
фалы были перебиты, сигнальный ящик с флагами охвачен огнем. Рухнула
срезанная снарядом грот-мачта и свалилась за борт. С фок-мачты упал нижний
рей...
снаряда, который снимет с него тяжесть командования.
старинное здание Главного адмиралтейства. Два последних года Рожественский
провел в нем, занимая должность начальника Главного морского штаба, и,
поощряемый царем, чувствовал себя несокрушимым. Он был тогда
контр-адмиралом, сравнительно молодым - пятьдесят пять лет. И, однако, на
зависть другим, ему удалось, перескочив через вице-адмиралов, занять такой
высокий пост. Перед ним все трепетали, и он был уверен, что под его
руководством русский флот процветает и крепнет, вырастая в могучую морскую
силу.
представляется другое: совещание у морского министра. У подъезда того же
здания, со стороны памятника Петру I, останавливаются лихачи с важными
седоками. Это спешат на экстренное заседание высшие представители морского
ведомства. Внизу, в прихожей, их встречает и раздевает благообразный
старичок-швейцар, грудь которого украшена четырьмя георгиевскими крестами и
множеством медалей. Нужно подняться наверх, пройти через бильярдную и
повернуть в дверь направо. Это и есть кабинет морского министра, с окнами,
выходящими на Сенатскую площадь, с величественным камином, с висящими на
стенах картинами, на которых изображены цари, генерал-адмиралы, морские
сражения. С потолка свисает тяжелая бронзовая люстра, пол застлан ковром.
стол, накрытый зеленым сукном. И вот за этим столом заседают адмиралы,
морской министр и другие высшие чины. Одни взволнованы и перепуганы, другие
скрытно торжествующие, - они обсуждают результаты Цусимского боя.
Рожественского, станет злобой дня...
его передернула судорога, как бы от острой боли. Сквозь зубы, ни к кому не
обращаясь, он произнес:
смелая инициатива с их стороны, ибо флагманский корабль уже принял на себя
все снаряды, которых хватило бы на всю эскадру? Они привыкли только
повиноваться, они ждут приказаний и послушно идут за адмиралом, а ему
остается лишь вести их за собой, стоя на коленях в рубке.
вперед нашей колонны, охватывал ее голову и держал "Суворов" в центре дуги.
В 2 часа 25 минут "Микаса" был уже впереди кабельтовых на сорок и начал
резать наш курс. В бою с нашей стороны могли принять участие только
пять-шесть передних кораблей. Об этом один из офицеров доложил адмиралу.
колонну по внутренней кривой и ввести в действие хвостовые корабли.
калибра разорвался у просвета боевой рубки. В рубке часть людей была
перебита, остальные ранены, в том числе и адмирал, лоб которого был рассечен
осколком. Штурвал оказался заклиненным, временно на
оставалось, и корабль, как слепой, начал описывать окружность, никем не
управляемый. "Суворов" вышел из строя. Трагедия "Цесаревича" повторилась и
на 2-й эскадре.
идти в кильватер "Суворову", но, быстро убедившись, что тот лишился
управления, вернулся на прежний курс. Ему удалось временно прикрыть от
сосредоточенного огня обессилевший флагманский корабль.
его, но был ранен в спину и отправился на перевязку. Адмирал сидел на
палубе, удрученно склонив голову. Вести его в операционный пункт по открытым
палубам, среди пожаров, под разрывали снарядов, не было никакой возможности.
Власть его над эскадрой в тридцать восемь вымпелов кончилась.
управлять "Суворовым", но броненосец рыскал то вправо, то влево румбов на
восемь.
стружки. Адмирал еще раз был ранен в ногу. Сидевший на корточках командир
судна Игнациус опрокинулся, но сейчас же вскочил на колени и, дико
оглядываясь, схватился за лысую голову. Кожа на ней вскрылась конвертом, из
раны заструилась кровь. Его унесли на перевязку. Флаг-офицер, лейтенант
Кржижановский, руки которого были исковыряны мелкими осколками, словно
покрылись язвами, ушел в рулевое отделение - поставить руль прямо. Все
приборы в боевой рубке были уничтожены, связь с остальными частями корабля
расстроилась.
Устинов, стоявший вблизи боевой рубки в качестве ординарца, свалился и не
мог уже встать: обе ноги у него были оторваны. На всем судне это был самый
серьезный и смирный парень. И теперь, когда его понесли на носилках, он не
кричал и не стонал от боли, а покорно улыбался, словно ему щекотно от
смертельных ран.
передний мостик и каюты на ней. Внутри боевой рубки лежали неубранные трупы
офицеров и матросов. В живых остались только четверо, но и те были ранены:
сам адмирал Рожественский, флаг-капитан
штурман Филипповский и один квартирмейстер. Им предстояла страшная участь -
или задохнуться в дыму, или сгореть, так как боевая рубка, охваченная со
всех сторон пламенем, напоминала теперь кастрюлю, поставленную на костер.
Сообщение с мостиком было отрезано. Оставалось только одно - выйти через
центральный пост. Раскидали трупы в стороны, открыли люк, и все четверо
начали спускаться вниз по вертикальной трубе, уходящей в глубину судна,
почти на самое его дно. Все боялись за раненого адмирала - если сорвется, то
разобьется вдребезги. Но он благополучно очутился в центральном посту.
дымовой трубы, с уничтоженными кормовыми мостиками и рострами, охваченный
огнем по всей верхней палубе, с бортами, зиявшими пробоинами, он уже более
ничем не напоминал предводителя эскадры. Заволакиваемый пеленою черного
дыма, с остатками фок-мачты и еле державшейся передней трубой, он издали
походил теперь на силуэт японского крейсера типа "Мацусима". После попытки
"Александра III" прорваться к северу под хвостом опередившего неприятеля
"Суворов", бродивший вне строя по арене сражения, прорезал свою колонну и
оказался между своими и японцами. Так как задние русские корабли не видели,
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Ильин Андрей
Посняков Андрей
Махров Алексей
Максимов Альберт