рассмеяться, если бы не знали, что находимся в своих могилах.
по временам взрывами дикого хохота.
умирать здесь ужасной, медленной смертью? Голод и жажда вскоре
прикончат нас. Но, боже мой, сколько часов будут продолжаться
эти страдания? Сколько дней страшных мучений нам суждено еще
пережить, прежде чем последняя искра жизни угаснет в нас, --
дней ужаса и отчаяния? Но нет, врагам еще и этого было мало.
легкой. Ненависть злодея, который придумал эти пытки, далеко не
иссякла -- у него были еще для нас в запасе иные, более
страшные мучения.
изобретательностью. -- Это лучше, чем привязывать их к дереву.
Великолепная мысль, а? Отсюда они не убегут, черт их побери!
Давайте сюда огня!
ужасное, леденящее душу слово. Нам суждено умереть в пламени!
быть страшнее, когда принесли вязанки хвороста и, как кольцом,
окружили ими наши головы, когда принесли факелы и подожгли
хворост, когда пламя стало разгораться все ярче и ярче и
нестерпимый жар охватил наши головы... Вскоре нашим черепам
суждено будет сгореть дотла и превратиться в головешки, как эти
разгоревшиеся ветки.
мучений переполнилась, и мы жаждали смерти, которая должна была
положить конец нашим мукам. Эти муки усиливались от криков,
которые доносились с противоположной стороны лагеря. Даже в
этот страшный час мы узнали голоса Виргинии и Виолы.
Безжалостное чудовище велело привести их сюда, чтобы они были
свидетельницами нашей казни. Мы не видели их, но их дикие и
жалобные вопли говорили о том, что ужасная картина предстала
перед их глазами.
подбирались и уже лизали нас языки пламени. Волосы на моей
голове начали скручиваться и обгорать.
заколебались и зашатались, весь земной шар закружился с бешеной
скоростью.
Мозг как бы ссыхался... Я был почти без сознания...
мире? Неужели это дьяволы зловеще ухмыляются и лопочут вокруг
меня?
подошел к нам и отдает им приказания. Неужели это Плутон?(81)
Нет, это женщина. Женщина -- здесь! Прозерпина?(82) Если это
женщина, она сжалится надо мной.
Какой ужас!
Быть может, ангелы милосердия? Да, это они. Вот один из них
подходит к огню и поспешно разбрасывает горящий хворост. Кто же
она, эта женщина?
когда я уже умер, это, должно быть, ее дух.
существуют ангелы, это самый прекрасный ангел на небесах.
Неужели это дух Маюми?
место для нее. Она не совершила преступлений, за которые ее
могли бы сюда низвергнуть.
пылает только мой мозг. Мое тело овеяла прохлада. Где я?
Неужели это ты, Хадж-Ева, безумная королева? Чьи это нежные
пальцы касаются моих висков? О, какое блаженство приносит мне
их легкое прикосновение!.. Нагнись, чтобы я мог взглянуть в
твое лицо и поблагодарить тебя... Маюми! Маюми!
лила на меня прохладную воду. Сама Маюми смотрела на меня
своими прелестными, блестящими глазами. Неудивительно, что я
принял этих женщин за ангелов.
Уведите прочь этих женщин! Разожгите снова костер!..
Сумасшедшая королева, прочь отсюда! Ступай к своему племени.
Это мои пленники! Твой вождь не имеет права... К черту! Нечего
тебе мешаться в мои дела!.. Разожгите костер!
-- Не слушайте его! А не то страшитесь мести Уикомэ! Его дух
разгневается и покарает вас. Куда бы вы ни пошли, читта-мико
будет всюду преследовать вас! Шум его хвоста будет вечно
звучать у вас в ушах! Он будет кусать вас за пятки, когда вы
будете в лесу... Скажи, король змей, правду ли я говорю?
так, что все могли ее видеть. Змея зашипела и зашумела хвостом,
издавая резкий звук: "скирр".
ответ? Кто хотите, только не ямасси. Скованные ужасом, они
застыли под взглядом могущественной колдуньи.
которые не боятся Уикомэ, только посмейте снова разжечь
костер!.. Посмейте только подбросить в огонь хоть одну
хворостинку, и вы сами очутитесь на месте пленников! Сейчас
здесь появится тот, кто сильнее вашего желтого чудовища, -- ваш
вождь!.. Вот он, Восходящее Солнце! Он идет! Он уже близко!
топот. Сотни голосов слились в одном крике:
Почти спасенный, я снова начал бояться, что это окажется только
короткой отсрочкой казни. Наше избавление от смерти было еще
далеко не решенным делом: нас защищали лишь слабые женщины.
Мулат вместе со своими свирепыми приспешниками вряд ли уступил
бы их требованиям. На их угрозы и мольбы не обратили бы даже
внимания -- снова зажгли бы костры и довели бы казнь до конца.
По всей вероятности, так и случилось бы, не подоспей Оцеола
вовремя.
защитой Оцеолы нам нечего было больше бояться. Внутренний голос
подсказал мне, что явился наш избавитель.
против нас, сошел со своего великолепного черного коня, так же
богато убранного, как и он сам, и, бросив поводья первому
попавшемуся воину, подошел ко мне. Его осанка была
величественна, его наряд -- живописен и красочен. И снова я
увидел, на этот раз по праву украшавшие гордую голову, три
страусовых пера, которые так часто обманывали мое воображение.
нас. Он мог бы улыбнуться, видя нас в таком нелепом положении,
но в его лице не было и тени легкомыслия. Наоборот, он был
серьезен, и в его глазах светилось сострадание. Мне даже
показалось, что он опечален.
переводил взгляд с меня на моего товарища, как бы стараясь
различить нас. Это было нелегко: дым, пот и зола сделали нас
похожими друг на друга. Нас трудно было узнать.
шепнула ему на ухо. Затем она снова вернулась ко мне,
опустилась на колени и коснулась моих висков своими нежными
руками.
они произвели магическое действие: он весь преобразился. Его
глаза гневно сверкнули, и печальный взор уступил место
яростному взгляду. Обратившись к желтому вождю, он прошептал
одно слово:
мулата, как будто желая испепелить его своим взглядом. Мулат
старался отвести глаза от этого пристального взгляда, дрожал,
как лист, и молчал.