- Это он, бабушка, камнем-то в ворота присадил!
- А тот говорит - я,- удивилась старуха.-Разбери вас.
Почувствовав колебание старухи, наш враг попытался спасти положение. Указав
на след камня на полотнище ворот, он проговорил:
- Гляди, вмятина какая! Папаня приедет, заругается! Упоминание о папане
повернуло мысли старухи в невыгодную для наших врагов сторону.
- То-то, "папаня"! А почему Васька с Димкой убежали? Придут домой, задам им
жару! А отец приедет, и ты от плетки не уйдешь! Дня не проходит, чтоб у
нашего дома драки не завелось!
Видя, что разбор пошел по семейной линии, мы с Мишей спокойно отправились
своей дорогой. Старуха, однако, крикнула нам вдогонку:
- Еще раз увижу у своего дома, я вам покажу! В полицию заявлю, чтоб
сократили таких мошенников! Знаю, где оба живете!
Старуха, конечно, приврала, что знает и мою квартиру, но на это не стоило
обращать внимания, и мы занялись своим разговором. Миша пожаловался:
- Первые задиры - эти бревновские ребята. Спускай им!
Одного я поколотил, а которого, не знаю. Они ведь двояшки, а третий вроде
дурака. Только и умеет всклад слова подбирать, а из школы выгнали. Он
годами-то большой, только ростом маленький. Урод, известно, а злой. Это он
тех и подтравливает, чтоб драться.
- Ты за что этому бревновскому парнишке наподдавал?
- Задавался перед ребятами, что они богатые. Отец у них рыбой да орехом по
зимам торгует. Теперь его нет. Где-то по далеким местам ездит, тамошних
людей обдувает. Купит у них за пятак, а в городе за рубль продает.
Закончив характеристику вражеского дома, Миша спросил:
- Ты где учишься?
- В духовном.
- В попы метишь? - удивился Миша.- Кутейка, балалайка, соломенная струна?
Ныне, присно и во веки веков? Я поспешил отвести обидное предположение:
- Никита Савельич этак же учился, а ветеринарным врачом служит.
- Ты у него живешь?
- Ага.
- Тоже коров лечить станешь? И это предположение не показалось мне
привлекательным, и я сослался на другой пример:
- У нас в заводе учитель. Так вот учился - сперва в духовном, потом в
семинарии. И в Кашиной учитель тоже из семинаристов, только он в попы
собирается.
- Вот видишь,- наставительно проговорил Миша,- свяжись с ними, прилипнет.
Я стал уверять, что ко мне не прилипнет, что "у нас и в роду такого не
бывало".
- Отец-то у тебя кем?
- Мастером на сварке. В Сысертском заводе.
- А у меня на мартене. Родня вроде. Дружить можно, а только почему тебя в
духовное отдали?
- Дешевле тут приезжему содержаться. Общежитие вон скоро откроют. Меньше
десяти рублей в месяц. И формы не надо. Она, поди-ка, дорогая.
Эти доводы показались Мише убедительными, но он все-таки пожалел:
- Лучше бы ты в нашем втором городском учился. Вместе бы ходили мимо
бревновских ребят. А здорово ты саданул в ворота! Приедет Бревнов, так он
выпорет Игошку. Это урода-то. Страсть бьет его, когда пьяный! Соседи,
случалось, отнимали. Жалеют Игошку по сиротству. А сам-то Бревнов - зверь
зверем. Говорят, купца по рыбному делу убил. То и разбогател.
- Ты откуда знаешь?
- По одной улице живем. Сказывают.
Это было мне знакомо. У нас тоже каждый знал всю подноготную жителей своей
улицы, но здесь с этим пришлось встретиться впервые. Поэтому даже спросил:
- Отец у тебя давно тут живет?
- Да мы здешние. Не то что отец, а и дедушка и раньше его все при заводском
деле были.
- Ты кем будешь?
- Я-то? - Миша застенчиво улыбнулся, еще раз спросил: - Я-то? Я, брат, как
выучусь в нашем втором городском, в магазин к Шварте поступлю.
- Зачем?
- Там компасы продают. Видал? Я сознался, что видал только на картинках в
"Родном слове".
- А там и горные компасы есть. Под землей с ними не заблудишься. И других
мелких машинок много.
- Приказчиком поступишь?
- Механиком бы охота. Собирать, разбирать, людям показывать. Починить
когда. А удилище там на пять колен бывает. Несешь - вроде тросточки, а
составишь да закинешь - еле поплавок видать. И жерличные шнурки такие, что
пудовая щука не оборвет, коли поводок не перекусит.
- Ты рыбачить любишь?
- Я-то? Да я чуть не каждый день на пруд бегаю ершей ловить. Когда и
дедушка меня с собой берет. За дальние острова с ним плаваем. Там он мережи
ставит.
- Своя лодка у вас есть?
- А как же! Дедушка без этого не может. И тятя, когда ему свободно,
рыбачит. Теперь они лучат чуть не каждую ночь.
- Тебя берут?
- Меня-то? - Миша задержался с ответом, но все-таки сказал правду.- Жерлицы
смотреть, мережи тянуть - берут, а лучить - нет. Говорят, не дорос. Знаешь,
большие...
Это я по опыту знал и сочувственно подтвердил:
- Знаю я этот разговор.
Поравнявшись с квартирой Алчаевского, мы еще долго разговаривали, потом
дошли до ближайшего переулка, и Миша, указав на трехоконный домик, сказал:
- Тут мы живем. Приходи через часок. Пойдем ершей ловить.
Это знакомство было большим событием в моей жизни. Еремеевский дом и семья
живо напомнили мне быт родного завода, о котором я, видимо, начинал
скучать. У Еремеевых, правда, жил "какой-то городской", но в остальном все
было, как на "нашей улице". Отец и старший брат Миши жили по гудкам: оба
работали на заводе. Дедушка, с выжженными щеками доменщика, служил по
лесному делу, но был крайне недоволен своим положением:
- На старости лет нарядили доглядывать, кто куда свое полешко сунет: в свою
печку, в соседскую ли!