смог; выступил лишь через две недели; через год Фрэнк приехал в Голливуд -
там началась его карьера. После того как он сыграл роль карточного игрока,
погибающего от кокаина, ему дали "Оскара". Получив деньги, он вернулся в
Нью-Йорк и отправился к дону Витторио, усатому старику, владельцу
атлетического клуба. Тот свел его с доном Бенито. А тот назвал имя друга
Лаки Луччиано - Бена Зигеля: "Иди к нему, сынок. Он будет знать о тебе. Он
поможет, и, хотя он не нашей веры, сердцем он наш. Лаки без него не
предпринимает ни одного шага, голова".
свете появлялся с маленькой, юркой женщиной - раньше ее звали Дороти,
хорошенькая м о д е л ь, всему училась сама, папы и мамы с деньгами не
было, по ночам читала, научилась ловко говорить, вышла замуж за графа ди
Фрассо, довольно быстро от него отделалась, Бен Зигель стал ее кумиром, -
все знали, что он вытворял во время сухого закона: с автоматическим ружьем
в одной руке и с гранатой в другой проводил транспорты с виски там, где,
казалось, пройти невозможно; десятки полицейских поплатились жизнью,
пытаясь преградить ему путь; тщетно.
друг Лаки Луччиано, выходец из того же квартала итальянской и еврейской
бедноты. - Но связи можно удержать только в том случае, если ты ведешь
себя как джентльмен. А что такое джентльмен? Это человек, который
выполняет то, что пообещал. Это человек, который одевается не как попугай,
вроде тебя, а следит за модой и чтит скромность. Это человек, который не
лапает при всех графиню, но беседует с ней о Ренессансе - было такое
училище в Италии, куда принимали только талантливых... У тебя есть семья,
а ты всем показываешь, что графиня готова тебе пальцы целовать! Не
солидно. Не по-мужски, Бен. Джентльмен не должен носить оружия, не должен
вступать в пререкания, не должен повышать голос, не должен капать густым
жиром на брюки, - жадно едят бедняки... Научись пить соки и жевать
зелень... Это ценят в тех клубах, где ты начал вращаться... Только в этом
случае ты будешь иметь верных друзей среди политиков, судей, актеров,
газетчиков. Понял? Связи важнее денег. После пятидесяти важнее всего
деньги, осталось д о ж и в а т ь... А нам пока только-только тридцать -
можно п о ж и т ь.
- На правду обижаются придурки. Ты говорил правду. Но ты от рождения
хитрый, а я нет. Ты умеешь скрывать свое естество, а я привык
в ы с т у п а т ь, живем-то один раз, Лаки!
забуду, что ты два раза спас мне жизнь. Я никогда не забуду, что мы
утвердили свой бизнес благодаря твоей сумасшедшей храбрости. Ты брат мне.
Такой брат, который роднее родного. Но если ты хочешь быть в нашем деле -
запомни, что я тебе сказал. Мне это было непросто сделать, я слишком люблю
тебя, Бен. Даешь слово?
секретарем - так ты умеешь ломать людям кости!
"Оскаром", не бог весть какие деньги, зато престиж, связи, и м я.
Синатры, тщательно перетянутые белыми резинками, в свой портфель, - а она,
правда, всегда чуточку обидна. То, что ты внес, - не деньги. Это кучка
монет. Но я возьму тебя в долю, потому что ты Синатра...
ни у кого не одалживался.
Луччиано? А я терплю. Да, да, терплю! Потому что он желает мне добра и
поэтому говорит обидную правду. Я вложу твои деньги - не сердись, это не
кучка монет - в игорный бизнес. Каждый человек мечтает раз в жизни
поставить сто баков на цифру "семнадцать" и получить взамен триста
шестьдесят. Я намерен построить в пустыне, где-нибудь в Неваде, город
мечты, город-миф - игорные дома, автоматы, карты, пари и ничего другого.
Это даст мне миллионы, тебе - сотни тысяч.
организуют твои люди. Я хочу получать с твоего города-мифа миллионы,
потому что ты станешь получать десятки миллионов. Не пытайся обдурить
меня, не выйдет. Я ведь тоже сделал себя так же, как и ты, - сам, без
чьей-либо помощи.
занимали Фрэнк Синатра, его телохранители, оркестранты, гример, костюмер,
массажист и врач-отоляринголог.
преградив путь Роумэну, и поманил его к себе пальцем.
меня обыскать - обыщи, - он поднял руки, - но не смей манить меня
пальчиком, я не голубой, понял?
мышками, в промежности, похлопал по щиколоткам и только после этого
спросил:
он знает по Голливуду, друг режиссера Гриссара, работник ОСС и
государственного департамента.
опускай, пошли в четыреста седьмой номер, там все объяснишь.
Бронксе; выслушав Роумэна, поинтересовался:
со злом?
правда? Вот этим и занимайся. У тебя тупая голова, чтобы обсуждать со мною
то, в чем ты отроду ничего не смыслил. Пойди и доложи, что пришел Пол
Роумэн, мы знакомы по Голливуду, у меня предложение, которое может стоить
триста миллионов долларов. Скажи, что я ни к кому с этим не обращался.
вернусь. А ты, - он посмотрел на телохранителя, - посиди с ним. Проверил
его?
нет ли бритвы, посмотрел карманы брюк, подошвы туфель, воротник рубашки,
только после этого вышел из комнаты, подтянув галстук, - Синатра требует
постоянной опрятности: "Учитесь быть европейцами, терпеть не могу
свинопасов из ковбойских фильмов"...
протягивая ему крепкую руку. - Какими судьбами?! Надолго?
дней, сорок пять минут и две секунды. Садитесь, что будете пить?
слова, да здравствуют интонации!
жесткостью, наливая Роумэну виски. - Фисташки? Миндаль?
пьют, не закусывая. Вино - куда еще ни шло, но виски?! Гадость, вонючая
гадость! Ну, рассказывайте, что произошло, где лежат триста миллионов и
как мы их с вами получим...
Гестапо - это их тайная полиция, они ходили в черном, про это знает любой
мальчишка.
мне не нравится, когда так давят художников, но все же красные
распоясались, не будете же вы это отрицать. Пол?
интересуют меньше всего. Меня интересую я. И нацисты. С этим я к вам
пришел.
рассказал, что Лаки Луччиано во время войны был заброшен на Сицилию?
умею хранить тайны, я знаю, что вы дружны с Лаки.
сам по себе.
вы дружите как с Зигелем, так и с Лаки. Мне нужна ваша помощь... Скажем,
их помощь.
Акунин Борис
Прозоров Александр
Юрьев Сергей
Херберт Фрэнк
Орловский Гай Юлий
Соломатина Татьяна