ударил мечом третьего.
вцепившегося ему в руку, о скалу, раздавив ему ребра, но другой вцепился
ему в ногу, потащив на землю. Тимон вонзил лезвие ему в спину, и пес с
воем отпустил его.
шерстистое тело ударилось ему в грудь, клыки разорвали мышцы плеча.
силой. Он упал на колени, одной рукой удерживая брызжущее слюной животное
подальше от своего лица и горла, придушив его, но в то же время
чувствовал, как ему в спину, бока, живот вцепляются другие.
их по именам, оттягивая и надевая ошейники.
сверкающему черному телу от многочисленных укусов и ран.
надежда его рассеялась, когда он увидел, что среди охотников нет Хая
Бен-Амона и что Ланнон Хиканус, Великий Лев Опета, смеется.
реки. - Он взглянул туда, где лежала Селена. - Мои начальники охоты
оказались правы. Они по следам решили, что женщина повредила ногу и ты ее
несешь. Благородный жест, раб, весьма необычный для язычника. Но все равно
это тебе дорого обойдется. - Ланнон взглянул на надсмотрщиков. - Похоже,
нет смысла их возвращать назад. Казните их на месте.
слова. Смех исчез с его губ, он смотрел на окровавленного раба, смотрел в
его дымчатые желтые глаза. Несколько мгновений жизнь Тимона висела на
волоске, затем Ланнон отвел взгляд.
другу. Клянусь, ты будешь жить и проклинать момент, когда произнес эти
слова. Ты будешь жить, но, живя, будешь тосковать по сладости смерти. -
Лицо Ланнона превратилось в маску холодного гнева, и он повернулся к
надсмотрщикам. - Этот человек не будет казнен, но он объявляется
неисправимым, и на него нужно навесить цепи в два таланта. - Почти сто
фунтов цепей будет он теперь носить днем и ночью, бодрствуя и во сне. -
Отправьте его в шахты Хилии, передайте надсмотрщикам, что его следует
использовать на самых глубоких уровнях.
ее с собою. Привяжите ее к башне одного из слонов, пусть идет за ним.
одну раненую руку, с которой свисали клочья мяса.
будешь ее подбадривать. У тебя будет время решить, не лучше ли та быстрая
смерть, которую я предлагал тебе, жизни, которую ты предпочел.
Другой конец цепи прикрепили к башне слона.
его лицом назад, и он видел Селену, которая стояла на одной ноге, оберегая
вторую от боли. Лицо ее посерело от боли, но она пыталась улыбаться
Тимону.
покрытую камнями и поросшую травой с острыми, как лезвие, краями. Ее
протащило пятьдесят футов, прежде чем она сумела встать и бежать за идущим
слоном. Колени и локти у нее были в крови, на груди и животе появились
кровоточащие царапины.
все больше и больше ран. Последний раз она упала незадолго до заката.
горе и боли он произнес клятву мести, глядя, как безжизненное тело Селены
тащится за слоном, подпрыгивая по неровной земле, оставляя за собой
красную полосу. А потом Тимон заплакал, последний раз в жизни он поддался
слезам. Они бежали по его лицу и смешивались с кровью и грязью,
покрывавшими тело.
случаев. Он негромко напевал про себя, на губах у него все время
распускалась легкая улыбка, темные глаза сверкали.
выкупавшись, одетый в свежие одежды, послал раба с приглашением к
пророчице прийти к нему. Вся кровь и страсть последних недель на берегах
большой реки были забыты в предвкушении встречи с Танит. Забыт
изуродованный труп Селены, который втащил в лагерь слон, забыта высокая
фигура Тимона, склонившегося под тяжестью цепей и горя. Когда его уводили
надсмотрщики, ужасные дымящиеся глаза не отрывались от Хая, Тимон поднял
скованные руки в жесте проклятия или мольбы - Хай не мог решить, чего
именно. Хлыст надсмотрщика щелкнул и опустился на плечи раба, оставив след
толщиной в палец, но не разрезав кожу. Впервые за все время с этого
момента Хай освободился от него, охваченный радостью любви.
флакона в вино. Покрутил сосуд в руках, потом помешал вино кончиком
пальца, задумчиво облизал палец и сморщил нос, ощутив слабый гнилостный
привкус наркотика. Добавил немного дикого меда, чтобы замаскировать
привкус, попробовал снова и наконец, удовлетворенный, поставил чашу на
деревянный стул возле груды подушек. Тут уже стояло блюдо с печеньем и
конфетами. Хай накрыл чашу шелковой тканью, потом с удовольствием осмотрел
свои приготовления. Взял лютню, поднялся на плоскую крышу и сел у
парапета. Настроил инструмент, попробовал голос, пальцы, посматривая на
переулок, ведущий к воротам в его дом.
темнее неба. Ветерок покрыл поверхность воды небольшими вялыми волнами,
одна из галер Хаббакук Лала осушила весла и плыла к гавани под большим
треугольным парусом. За ней следовали морские птицы, вились над ее кормой.
подумал Хай, ощущая приближение грозы в воздухе, в прикосновении одежды к
телу, в завитках бороды.
фигуры повернули в переулок и подошли к его воротам. На них были грубые
коричневые плащи с капюшонами, какие надевают жрицы Астарты, выходя за
пределы храма. Однако неуклюжая одежда не смогла скрыть быстрой походки
юной фигуры той женщины, что торопливо шла впереди, а также возраст и
согбенность второй женщины, ковылявшей за первой. Послышался старческий
голос, высокий и задыхающийся:
ворота, и когда женщины пересекали двор, Хай коснулся струн лютни. Танит
замерла. Старая компаньонка, ничего не услышавшая, проковыляла в дом, а
Танит подняла голову и посмотрела на сидевшего на крыше Хая.
распустила волосы, глядя ему в лицо большими зелеными глазами, и лицо у
нее стало восхищенным и торжественным. Он пел песню, написанную в диких
краях, песню о Танит, записанную в золотом свитке, и когда последняя нота
прозвучала в утреннем воздухе, щеки Танит пылали и губы дрожали.
подчиняясь силе, с которой не могла совладать.
увидеть. Боюсь, что самый слепой зритель увидит мою любовь к тебе. Будь
силен за меня.
комнату, Танит на мгновение споткнулась и прижалась к нему.
голосом:
печенье, покрывая крошками и слюной свою одежду и горько бормоча о своих
болях и страхах.
глухая жрица его услышит, он спросил у Танин:
чтобы ее сон стал вечным.
святой отец, как ты мудр". - Она захлопала в ладоши, этот детский жест
всегда трогал Хая до глубины души.
много недель, святой отец. Нам многое нужно обсудить.
понимала каждое слово. Хай некоторое время смотрел на нее, потом отбросил
искушение.
Сморщенное обезьянье личико расплылось в широкой беззубой улыбке, жрица
протянула к чаше костлявые худые руки с пятнами старости и ясно
Василенко Иван
Адамов Григорий
Буджолд Лоис
Никитин Юрий
Соломатина Татьяна
Сертаков Виталий